Самарским историкам, изучающим Вторую мировую войну, по-настоящему повезло. В нашем городе жил один из самых ярких военных журналистов Советского Союза — Николай Фиников. Он оставил огромный личный архив: документы, черновики статей и главное — сотни фотографий, сделанных на фронтовых дорогах.
Фиников начал войну как фотокорреспондент газеты «Боевой натиск» — печатного органа 21-й армии, формировавшейся в Куйбышеве, а закончил ее штатным военкором «Правды».
Накануне визита российского президента Владимира Путина на саммит ШОС и его участия в параде в Китае сын Финикова, Лев, обратился в редакцию. Он передал для публикации десятки снимков, сделанных отцом в Корее и Китае в 1945 году, и пожелтевшие черновики путевых заметок, которые тот собирался отправить в «Правду».
Военкор пишет, что в 1945 году, после отпуска в Куйбышеве, его вызвали в Москву. В начале августа в Главном политическом управлении Красной Армии он оформил документы и «в пять часов утра, с окутанного ранним августовским туманом аэродрома» вылетел на «Дугласе» с группой журналистов на Дальневосточный фронт. Приземлились у Уссурийска.
После высадки Фиников нашел попутку до штаба фронта. Всю ночь он провел в кузове грузовика, сидя на ящиках, в пыльной веренице военной техники: «начались опять привычные для военного корреспондента трудности», — записывает он.
События развивались стремительно. По пути он узнал, что наши войска сломили сопротивление японцев и продвигаются вглубь Маньчжурии. Части Красной Армии, преодолевая бездорожье и изнурительную жару, вели наступление по сопкам и болотам.
В штабе Фиников попросился в машину к офицеру связи, чтобы добраться до переднего края. По дороге их «виллис» обгоняли орудия, «катюши», грузовики с боеприпасами. Мосты были взорваны или продавлены танками.
«Опыт войны на Западе здесь сказывается во всем: несмотря на то, что многие очаги сопротивления японцев со смертниками-фанатиками продолжают огрызаться с сопок, наши части их блокируют и оставляют позади. Их потом добивают специально выделенные подразделения, а основная масса все время пробивается с боями вперед», — отмечает военкор.
По дороге он видел, как связисты тянут провода, как вездеходы доставляют горючее. Попадались китайские селения — с высокими изгородями и башенками. Но это не всегда спасало их от банд хунхузов и японских отрядов.
Крестьяне выбегали на дорогу, кричали, размахивали руками, приветствуя русских.
В местах с плохими дорогами, окруженными сопками, японцы закладывали взрывчатку. При прохождении наших войск они подрывали ее, обрушивая скалы на солдат и технику, блокируя проезд.
Проезжая на «виллисе» вдоль горной речки, военкор и его спутники стали свидетелями воздушного боя прямо над ними.
«Четырех японских короткохвостых истребителей окружили три наши стремительных «яковлевых». Японцы, не принимая боя, старались уйти. Но наши обрушились на них, как смерч. И двух врагов тут же, на наших глазах, подожгли, загнали прямо в скалистые сопки. А двух других погнали в сторону Ванцина», — рассказывает Фиников.
«Попав в танковую часть, которая неудержимо рвется вперед и в тяжких боях уничтожает фанатически сопротивляющихся «богочеловеков», я все время снимаю боевые эпизоды, жизнь и быт водителей бронемашин и пехотинцев, — пишет Фиников. — А в это время моряки и летчики Тихоокеанского флота совместно с пехотой громят японцев в портах Юки, Расин и Сэйсин. Боевые десанты высаживаются на Курилах и Южном Сахалине, приближая победу».
Вместе с передовыми частями он вошел в Янцзы — один из крупных очагов сопротивления.
Там он встретил знакомого по 21-й армии — Героя Советского Союза, командующего 25-й армией генерал-полковника Михаила Чистякова. Начальник штаба Пеньковский тоже оказался ему знаком. Благодаря им Фиников получил свободу передвижения по частям.
«По мере продвижения вперед все больше невероятных трудностей встает на пути. При переходе из Маньчжурии в Корею форсирование неприступных горных хребтов Лаолинь и Чанбайшань уносит много сил», — записывает военкор.
Командование 25-й армии получило разрешение маршала Мерецкова перебросить десантные самолеты с бойцами особых штурмовых групп в Корею. Фиников с трудом добился права лететь с первым десантом.
И вот под крылом самолета — река Тэдонган, а вскоре внизу открылся Пхеньян. Летчик совершил несколько кругов. На окраинах — аэродромы, заполненные японскими самолетами. Два из них поднялись в воздух.
В «дугласе» бойцы прильнули к иллюминаторам с автоматами, стрелок-радист бросился к пулемету. Но летчик хладнокровно повел машину на посадку.
Как только самолет коснулся земли, десантники выбежали на бетонное покрытие. Вокруг стояли японские военнослужащие с оружием, одни — свирепые, другие — улыбающиеся. Было непонятно, чего ждать. Но становилось ясно: они ошеломлены, конец войны близок.
Командир десанта майор Ермаков быстро сориентировался и начал переговоры через корейского переводчика о капитуляции многотысячного гарнизона.
Через некоторое время на аэродром прибыли два японских генерала в сопровождении советских дипломатов. Прямо на месте уточнили условия сдачи.
Немало мужества потребовалось горстке советских бойцов, оказавшихся в логове Квантунской армии, дожидаться итогов переговоров вместе с врагом.
Наконец все свершилось — капитуляция была объявлена.
Фотографии Николая Финикова — настоящая летопись окончания Второй мировой войны на Дальнем Востоке. Он запечатлел командующего 25-й армией Чистякова за столом переговоров и принимающим победный парад. Снимал Ким Ир Сена, произносящего речь в Пхеньяне. Делал, как мы сегодня сказали бы, «сэлфи» с корейскими воинами и корреспондентами. На его кадрах — пленные японцы, складывающие оружие, китайцы и корейцы, возвращающиеся к мирной жизни, и наши героические воины.
Фотографии из личного архива Николая Финикова
История
История
Комментарии
0 комментариев