Чума, мор и голод. Записки медсестры Мюриэл Пенн. Часть 2

Спираль истории сегодня возвращает нас в тревожное время. Кажется, что совершенно не случайно именно сейчас вышла в свет книга, написанная сто лет назад английской медсестрой Мюриэл Пенн. В 20-х годах прошлого века она участвовала в спасении жителей Самарской губернии от голода и болезней. Шесть месяцев она писала своей матери из села Борское — центра района, страдающего от недорода и последствий Гражданской войны. 

В своих посланиях девушка взывает к солидарности всех людей на планете, говорит о том, что, только объединившись невзирая на политические интриги, можно победить страшные бедствия. Чтобы убедить в этом соотечественников, вернувшись в Англию, Мюриэл решается опубликовать письма. Это послание всем скептикам и ненавистникам России. Как можно усомниться в искренности того, что написано матери, самому родному человеку?

Книга вышла в Великобритании в 1923-м. В прошлом году в России был издан ее перевод. Это вторая часть материала, первую можно почитать тут. 

Дорога в эпицентр бедствия

Мюриэл Пенн описывает долгое и трудное путешествие вместе с врачом американкой Эллиотт из Москвы в Бузулук. Топлива для паровоза не хватало, и пассажиры на остановках рубили деревья на дрова, чтобы иметь возможность двигаться дальше. Скорость составляла не более 10 километров в час. Иностранки ехали в спальном вагоне, а большая часть пассажиров поезда — в теплушках. Они были забиты жителями Поволжья, которые искали в столице более сытой жизни, но, узнав о том, что на их родину везут гуманитарную помощь, решались возвращаться назад. Холод и скученность приводили к болезням. Благо, в конце состава находился вагон Красного Креста. Уже к Сызрани он был переполнен. 

На этой узловой станции Пенн и Эллиотт получили известие, что их поезд должен стоять на запасных путях не менее шести дней. Кончалась еда, девушки простудились. И тут они впервые пожалели, что ввязались в это, казалось. уже безнадежное дело. 

Увиденное на сызранском вокзале еще более удручало. Он был переполнен беженцами — голодными, больными, завшивленными. Вдруг Мюриэл заметила, как к станции подкатил локомотив, везший всего один шикарный вагон-салон. У железнодорожников она узнала, что на спецпоезде приехал нарком путей сообщения. И тут уже ничто не могло остановить решительную англичанку.

Встреча с Дзержинским 

Вместе с коллегой она бесстрашно прорвалась через охрану и была принята комиссаром. Пенн не указывает, кто именно занимал эту должность, но велика вероятность, что ей удалось встретиться с самим Феликсом Дзержинским. Он возглавлял Народный комиссариат путей сообщений с 1921 по 1923 год. Мюриэл пишет: «Комиссар проводил совещание в своем роскошном салоне, вне сомнений некогда принадлежавшем покойному царю. К счастью, он говорил по-немецки, и, хотя из нас обеих никто не владел этим языком, ко мне внезапно пришел дар германской речи. Я тут же объяснила комиссару, что мы торопимся попасть в районы, пораженные голодом, для того чтобы там спасать людей, и что вот уже два дня сидим в Сызрани… Я вежливо сказала ему, что мы не для того приехали в Россию, чтобы отсиживаться на их станциях, как бы ни были они красивы, и что нас ожидает очень важная работа по раздаче еды голодающим детям». 

Пламенная речь иностранки произвела впечатление на всех участников совещания. И ее состав был отправлен из Сызрани без промедления. Для нас это удивительно, но в 1922 году поезду потребовалось целые сутки, чтобы доехать до Самары. Мюриэл вспоминает открывшиеся перед взором пассажиров широкую, еще покрытую льдом Волгу и Александровский мост. В 1918 году два его пролета были взорваны войсками КОМУЧа. Поэтому для охраны сооружения в то время принимались исключительно строгие меры. Перед въездом на мост по составу прошел военный. Он пристально осмотрел пассажиров, закрыл все окна и предупредил, что если кто-то откроет их, высунет голову или руки наружу, то будет застрелен.

Самарский вокзал

В Самаре доктор Эллиотт почувствовала себя совсем плохо, и подруге пришлось перевезти ее в офис благотворительной организации АРА. Там медикам удалось принять горячую ванну и пообедать. Оставив доктора на попечении американцев, медсестра поспешила на свой поезд. Он должен был двинуться на Бузулук тем же вечером. Однако ей пришлось прождать в своем купе до обеда следующего дня. Заснуть было невозможно. Она прошлась по вокзалу. Там были сотни людей, многие недели они проводили в ожидании поездов и в поисках еды. Ночью на полу лежали вповалку спящие, умирающие и умершие, а поверх них сновали крысы. 

«Самое страшное в моей работе — непрекращающийся детский вой, — пишет Мюриэл.  -Если дать голодным детям что-то съедобное, они, пораженные, не едят это тотчас же, а вцепляются в еду намертво и облизывают ее со всех сторон, стараясь продлить наслаждение». Англичанка попросила сопровождающих поезда дать людям немного хлеба, и те, потрясенные страданиями голодающих, согласились. В минуту набежала целая толпа. Она чуть не затоптала детей, которым в первую очередь и предназначалась эта еда. Сотрудники Красного Креста решили, что больше так делать нельзя. В 16 часов теплушки с продовольствием и вагон Мюриэл наконец прицепили к воинскому эшелону. Так медсестра отправилась в Бузулук, самый близкий пункт к конечной точке — селу Борское. 

Из письма Мюриэл Пенн от 5 апреля 1922 года:

«Советские власти поделены на два лагеря. Одна группировка понимает, что хоть какая-то форма капитализма совершенно необходима для реорганизации хозяйства в стране. Поэтому они вернули частную торговлю. Другие же считают, что нынешний хаос в стране вызван тем фактом, что коммунизм еще не распространился достаточно широко. Бог ведает, куда они еще хотят его распространить! Сотни и сотни хлеборобных равнин, некогда принадлежавших зажиточным хозяевам, которые распахивали эти земли и снабжали весь мир зерном. Теперь богатых нет. Земля принадлежит тому, кто на ней работает. Но в то же время ты не можешь нанять работника: в таком случае ты станешь капиталистом». 

Из письма Мюриэл Пенн от 27 марта 1922 года, отправленного из Москвы перед поездкой в Самару:

«В четверг я еду в Бузулук, где сильный голод. Поездка займет как минимум пять дней — по причине снежных заносов и наводнений. А пока я работаю молочницей: доставляю молоко для 1 500 детей в московские учреждения, а также ящики с мылом и кухонные принадлежности. Дрова очень дороги, достать их также сложно. Так что горячая вода редкость, а мыла вообще не купить. Трудно описать, что творится в больницах. Зачастую на одной койке лежат по двое, а то и по трое. Люди лежат и на полу посреди палаты. Медработники, вне сомнения, делают все что могут в этой ужасной ситуации». 

Острая нехватка продовольствия в советской России в 1921-1922 годах известна в отечественной историографии как «голод в Поволжье». Это связано с тем, что районы Южного Урала и Поволжья пострадали в наибольшей степени. Согласно некоторым данным, голод охватил 35 губерний с общей численностью населения 90 миллионов человек. Число жертв голода составило около 5 миллионов. В ходе борьбы с голодом советское правительство впервые приняло помощь от капиталистических стран.

Фотографии: исторические архивы

Страничка истории

«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.

В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.

С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.

На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк.