Заместитель главного продюсера телеканала «Россия-1»: «Обманываем ли мы зрителя? Да, обманываем»

В соцсетях набирает популярность отрывок из очередного шоу талантов, где шпиц-гипнотизер «усыпил» 15 человек в студии ведущего телеканала страны. По этому поводу еще раз публикуем интервью заместителя генерального продюсера этого телеканала, который без прикрас рассказал, по каким правилам живет отечественное телевидение.

С 2015 года Константин Афоничев – один из тех, кто отвечает за наполнение контентом телеканала «Россия-1», находящегося в последние годы на верхушке рейтинга. Ниже разговор о том, почему на канале нет своего «Вечернего Урганта», правда ли, что все ток-шоу – это постановка, а также по какому принципу формируется сетка вещания и победит ли YouTube телевидение.

— Ты занимаешь должность заместителя руководителя творческо-производственного объединения (ТПО) канала «Россия 1». Что делает это подразделение?

— Оно занимается производством всего контента за исключением информационных и информационно-публицистических программ, которые находятся в ведении объединенной дирекции информационного вещания. Проще говоря, все, кроме новостей и политики, – это наше.

— Что входит в твои рабочие обязанности?

— Наша основная задача – наполнить телевизионную сетку продуктом, чтобы было что показывать. Мы решаем, из чего будет состоять передача Малахова, какие у нас будут сериалы, развлекательные форматы и так далее. Внутри нашего ТПО есть структурное деление на кино и программы. Я занимаюсь программами и чуть-чуть кино.

Сегодня, например, в два часа ночи попросили добавить в программу «Выход в люди» небольшой сюжет про футболиста Павла Мамаева, который, находясь в «Бутырке», забил семь мячей в матче с сокамерниками. Нашей задачей было найти видео с этой игры, написать текст, свести программу и успеть к первому показу. Мы пообщались с владельцами записей, выяснили, кто за что нам это отдаст, получили очищенную картинку, Леня Закошанский начитал текст – в общем, нормальный рабочий процесс.

Если говорить в целом, любой запускаемый проект проходит путь от идеи до съемочного процесса, пост-продакшна и выдачи в эфир – и ты идешь вместе с ним. Мы не участвуем на каждом этапе, но активно помогаем производителю, у которого продукт закупается.

Раньше схема была другая: производитель, которому заказывали контент, в назначенный срок приносил что-то, и ты на это смотрел, но повлиять не мог. Это была в корне ошибочная система, и сейчас она изменилась – на всех этапах у нас есть люди от канала, способные оценить процесс и предостеречь от ошибок.

На самом деле, каждое утро начинается одинаково, чего греха таить. Ты загружаешь систему медиапоказателей данных и смотришь, каких результатов ты добился за позавчера по России и за вчера по Москве. Иначе говоря, изучаешь рейтинги, чтобы понять, в каком настроении тебе дальше находиться. Потому что это единственный существующий критерий оценки работы.

— Что рейтинги дают в практическом плане? Кроме хорошего настроения, конечно.

— Рейтинги дают одну простую штуку. Любой бизнес, в том числе и телевизионный, должен приносить доход.

— То есть ценник на рекламу повышается?

— Конечно. Есть три понятия в медиаизмерениях: доля, рейтинг и GRP. И если доля с рейтингом имеют сугубо внутрицеховое значение, которым меряются каналы, то GRP – это количество контактов различных аудиторных групп с конкретным телевизионным продуктом. И на его основе высчитывается стоимость рекламы.

Раньше реклама продавалась поминутно. Теперь же, если тебе надо набрать условные 100 GRP, ты можешь для этого 20 раз показать рекламу в «Утре России», где меньше зрителей и аудиторных групп, или пять раз в вечерний прайм-тайм, где максимальное количество людей собралось перед экраном. И, понимая объемы рекламы, начинает формироваться сетка.

— Я правильно понял, что телевизионная сетка, по сути, формируется для рекламодателей?

— Сетка формируется для телезрителей.

— Но исходя из интересов рекламодателей?

— Давай честно: телевизионный бизнес необходим, чтобы размещать внутри производимого контента рекламу. Я трачу деньги на производство сериалов и передач, чтобы привлечь наибольшее количество рекламодателей. Люди смотрят сериал, который им нравится, видят внутри него рекламу сети магазинов у дома и на следующий день идут именно туда, а не в магазин конкурентов. Причинно-следственная связь простая.

Теперь к построению сетки. У нас есть определенное количество времени под рекламу. Если раньше по закону это было 9 минут в час, сейчас это 12 минут. Умножаем 12 минут на 24 часа в сутки – это время занимает реклама за день. Дальше, поскольку мы крупный федеральный канал с самой большой информационной структурой вещания, начинаем с размещения новостной программы. «Вести» идут в 9.00, 11.00, 14.00, 17.00, 20.00 плюс каждые полчаса внутри программы «Утро России». Они давно «прибиты» к этому времени. Если смотреть на федеральную тройку телеканалов, в 10 часов идут новости на НТВ, в 11 – у нас, в 12 – на Первом. И так с шагом в час до самого вечера – эта структура давно была согласована между каналами большой тройки. Вот у тебя появился «скелет» сетки. Но между новостями должен быть какой-то контент, и ты начинаешь думать.

Каналу федерального уровня необходимо жанровое разнообразие. Ежедневная программа о здоровье, информационно-публицистическая программа, премьера сериала, юмор, портретное интервью, мелодраматическое кино. Понимая эмоциональную динамику человека и его ритм жизни, ты раскладываешь эти элементы по сетке, и у тебя получается программа передач.

Один из важных элементов – ток-шоу. Огромный коллектив Андрея Малахова – семь бригад по 20 человек – ищут героев, раскручивают, вытаскивают. Это адский труд, потому что в любой момент герой может соскочить или отказаться выходить в студию – передача ведь острая. Основа любого ток-шоу – это конфликт.

— Какой процент конфликтов постановочный?

— Ты знаешь, конфликт невозможно поставить. Есть люди, либо согласные идти на него, либо не согласные.

— Ну хорошо, срежиссированный.

— Срежиссированы практически все, потому что мы делаем телевидение. Тебя интересует, есть ли у Гогена Солнцева 63-летняя девушка, муж и жена ли Прохор Шаляпин с Виталиной и так далее? Публичные люди, которые выносят на публику все свои конфликты, нуждаются в определенной доработке своих истинных посылов. Их никто не заставляет это делать. Есть Гоген Солнцев, который понимал, что если он будет оставаться Ильей Солнцевым без собственной истории, он никогда не обретет мировой славы. Никита Сергеевич Михалков справедливо сказал: «Люди становятся зависимыми от этой славы». Если они готовы выставлять это напоказ за деньги или для удовлетворения собственного тщеславия, это их право – они абсолютно осознанно идут на этот шаг.

— Мой вопрос был про другое.

— Ты пытаешься узнать, постанова это или нет? Это не постанова.

— Ты говоришь, что они открывают это, потому что им нужен пиар. А я хочу сказать, что обнародовать нечего – эти истории не происходят в реальной жизни. Мне довелось побывать в роли зрителя на съемках «Пусть говорят», где Прохор Шаляпин расставался со своей престарелой подругой. У обеих конфликтующих сторон в студии сидели люди, которые якобы отстаивали их интересы. Под камеры они ругались изо всех сил, а после окончания съемки мило спрашивали друг друга, кого куда подбросить.

— Весь мир – театр, а люди в нем актеры.

— Вот в этом мой вопрос и заключается!

— На него ответил еще Станиславский в свое время. Ну а что ты хочешь? Это квинтэссенция происходящего. Если человек готов это делать – он это делает. Я не могу сказать, есть ли у Прохора Шаляпина роман с Виталиной или нет. Я могу сказать, что есть программа «Прямой эфир», которая взаправду рассказывает определенный кусок жизни этих людей. Обманываем мы зрителя или нет – это основной твой вопрос?

— По сути, да.

— Я тебе могу сказать честно – в какой-то степени. Это как посмотреть. Да, обманываем. Мы это делаем, показывая, как всем кажется, нереальные ситуации. Но нет выдуманных конструкций – действительно есть молодые ребята, которые женятся на бабушках для того, чтобы поиметь с них жилье. Чем эта конструкция отличается от Гогена Солнцева? Тем, что он ей сделал пластическую операцию и улучшил внешность?

— Нет, тем, что по факту у них ничего нет – она актриса ТЮЗа.

— Ну слушай, актриса ТЮЗа пришла и сказала: «Я готова». У них есть официальная роспись в паспорте – они муж и жена!

— Вопрос был вот в чем: канал пишет эти истории или герои приходят и говорят: «У нас есть история, давайте ее раскрутим»?

— В продакшне, который производит эту передачу, работает огромное количество людей, которые подыскивают реальные истории и просто чуть-чуть их докручивают. Условно говоря, приходит Гоген Солнцев и говорит: «Есть у меня такая история». А редактор ему говорит: «Это, конечно, здорово, но было бы круто, если бы вы ее замуж позвали». И он отвечает: «Да я с удовольствием!». Это каждый раз работа с историей.

Есть вещи, которые имеют общественный резонанс, и на них реагируют. Например, последний скандал с Друзём и Бером – это же исключительно пиаровская акция, призванная привлечь внимание к передачам «Что? Где? Когда?» и «Кто хочет стать миллионером?».

— Ты думаешь, это передачи, которые нуждаются в рекламе?

— Безусловно. Умирающие передачи ЧГК, которая не выдерживает конкуренции «Воскресного вечера с Владимиром Соловьевым», и «Кто хочет стать миллионером?», которую не спасают никакие звезды. И самое главное, что ставить на их место объективно нечего – все попытки Первого канала работать с другими историями приводят к непонятному результату. А здесь двумя словами и согласием двух сторон можно раздуть определенный конфликт, который приведет к увеличению рейтингов. Плохой пиар – тоже пиар, пойми.

Когда Малахов уходил с Первого канала, нагнетали интригу: «Куда же уйдет Андрей?». А Первый канал взял и сделал другую интригу: «Программа «Пусть говорят» будет жить. Кто станет новым ведущим?». И они на хайпе Андрея Малахова проехались еще дальше. Хотя то, что новым ведущим будет Дмитрий Борисов, было понятно почти сразу.

— Я правильно понимаю, что у Дианы Шурыгиной контракт на ее историю?

— Есть так называемые эксклюзивные контракты. Изначально тебя как человека никто не ограничивает договориться со мной, что ты придешь в программу к Малахову, но ты при этом скажешь, например: «Я хочу курагу и виноград». И я говорю: «Окей». Ты выходишь за дверь, и тебя встречает девушка, которая говорит: «Я тебе дам две кураги и две виноградины, если ты пойдешь к нам». И чтобы такого не было, я могу ограничить тебя единственным путем – ты подпишешь мне бумажку, по которой ты, условно говоря, три месяца обязуешься не ходить на другие передачи. Редакторы реально бьются за героев.

— Такие контракты – это частая история?

— К примеру, у Карины Мишулиной был такой сто процентов. Диана Шурыгина – да, у Виталины был эксклюзивный контракт… Могу сказать, что практика такая существует почти со всеми нашумевшими историями, а на каких условиях они подписываются и как часто – это кухня продюсеров продакшнов, у которых мы заказываем программу.

— Ты постоянно ссылаешься на Первый канал, поэтому пара вопросов про конкуренцию с Первым каналом. «Россия 1», как я понимаю, последние три года занимает первое место по рейтингам. За счет чего этого удалось достичь?

— Мы летом 2015 года нарисовали сетку вещания, принесли ее гендиректору и главному редактору, утвердили и начали по ней работать. За 15-й год мы серьезно сократили отставание от Первого канала, потом три года у него выигрывали, и за первые два месяца 19-го года мы тоже выигрываем.

Телеканал «Россия» – очень инертный. Люди уже не смотрят программу передач – они ориентируются на собственные знания о том, что во сколько идет.

Аудитория сегментирована на тех, кто смотрит ток-шоу, тех, кто смотрит политику, тех, кто смотрит развлекательные передачи, и так далее. И только этот уровень контента они потребляют. Например, в 17.00 люди начинают смотреть «ДНК» на НТВ, в 17.40 они переходят к нам на Малахова, и сразу по его окончании у Первого канала начинается программа «На самом деле», потом «Пусть говорят» – вся аудитория ток-шоу переходит туда. Они досматривают «Пусть говорят» и выключают программу «Время», потому что начинают потреблять премьерный сериал на канале «Россия».

Это сбалансированная зона, и как только ты пытаешься что-то резко изменить, все рушится. Мы побеждаем за счет того, что практически не отходим от сформулированной летом 2015 года стратегии.

— Постоянные сравнения с Первым каналом идут не только в плане рейтинга – контент тоже очень похож.

— Я могу тебе ответить словами моего преподавателя по литературе: «Все книги переписаны у кого бы то ни было, даже Библия переписана из алфавита». Есть мир идей – бесконечный, как нам кажется, но, если в нем поковыряться, он оказывается достаточно ограниченным. Мы очень схожи по своему предложению: два крупнейших федеральных канала, преимущественно женских. У нас в процентном соотношении – 60 на 40, у Первого – 56 на 44.

Отличие в том, что Первый канал немного моложе – например, у них уже 10 лет выходит «Вечерний Ургант». Хотя с точки зрения зарабатывания денег он должен быть уже давно закрыт. Его основной зритель находится в другом канале коммуникации – в интернете.

— Тогда почему его до сих пор производят?

— Есть имиджевые вещи. Как справедливо говорится: «Либо доля, либо репутация».

— Почему бы «России 1» не запустить свое вечернее шоу, если это хорошо для имиджа?

— Если ты посмотришь внимательно «Урганта», люди там продают свои концерты, шутят на тему того, что написали в инстаграме, и делают микро-интервью – иногда по девятому разу с одним и тем же гостем. Все подобные форматы по отдельности у нас тоже действуют – интервью у Бориса Корчевникова, презентационная площадка для различных премьер «Привет, Андрей!» и т.д.

— Согласись, что люди, которые смотрят «Вечерний Ургант», вряд ли будут смотреть интервью Корчевникова.

— Безусловно. Но только те люди, которые ходят к Урганту, в равной степени ходят к Корчевникову и отвечают на те же самые вопросы.

— Дело ведь не только в вопросах. Возможно ли у Корчевникова исполнение Михаилом Трухиным песни про котлетки с пюрешкой?

— Нет, потому что у него нет площадки для этого, а у Вани каждая программа заканчивается музыкальным номером. А возможна ли премьера клипа Киркорова и Баскова «Ibiza» в программе «Привет, Андрей!»?

— Думаю, да.

— Она состоялась именно там. Понимаешь, программа «Вечерний Ургант» держится на трех китах: на харизме Ивана, которая активно поддерживается текстами, написанными очень талантливой авторской группой, на герое, который приходит, и на музыкальном номере. Смысл нам делать ту же самую конструкцию без наличия Вани Урганта на медиарынке в России?

— То есть если бы был доступный человек такого же уровня известности и харизмы, то вы бы подумали в эту сторону?

— Безусловно. Мы пытались разработать эту историю с Сергеем Светлаковым, но потом он подписал эксклюзивный контракт с СТС.

— А Максим Галкин, например?

— Максим Галкин не подходит под такой формат – его смотрят женщины 55+ в основном. Собственно, какая жена – такая и аудитория (смеется).

— Назови три передачи конкурентов, которые ты хотел бы видеть на «России 1».

— Я могу сказать, что был бы крайне не против «Уральских пельменей» на телеканале – они попадают и аудиторно, и по смыслу. Мне кажется, у нас очень хорошо пошел бы сериал «Ольга» с ТНТ. Ну и если брать программы, то «Квартирный вопрос» с «Дачным ответом» с НТВ. Канал «Россия 1» для них более подходящий, потому что сейчас получается, что на мужском канале выходят две абсолютно женские передачи, телеканал в телеканале. А все остальные форматы у нас либо уже есть, либо задуманы к реализации.

— Есть ощущение, что телевидение находится в тупике своего развития.

— Абсолютно верно.

— Оно умрет, а YouTube победит?

— YouTube – это способ доставки сигнала и более легкая возможность доведения этого сигнала до потребителя. Но компаний, способных производить контент, достойный для просмотра на уикенде, в России три: это «Национальная медиа группа» (Первый канал, СТС, Пятый канал), которая имеет 43% рынка, «Газпром-медиа» (ТНТ, ТВ3, Пятница!) и ВГТРК. Все остальное – это блоги на один раз.

Летом прошлого года на YouTube-канале «России 1» было 600 тысяч подписчиков. С помощью только трех передач мы увеличили за полгода их количество до 1,2 миллиона и получили золотую кнопку. Это при условии, что киноконтент у нас уходит на отдельный канал «Русские сериалы», где уже 2,6 миллиона подписчиков. Как только мы вступили с YouTube в регламентированные отношения и стали там активно отрубать клоны этих сериалов, пошел мощный прирост подписчиков.

Интернетом долго никто не занимался, но есть британский опыт пятилетней давности, когда их федеральные каналы стали сильно терять цифры и пытались понять, что происходит. В итоге сложили телевизионные и интернет-показатели, и из 13% рынка, который якобы занимал телек, получили 58%. Это те люди, которые смотрят контент от крупнейших производителей. Минутные приколы, подборки, обзоры – они достаточно одинаковые. Нет такого количества видео, крайне удивительного для современного человека. Люди хотят качественного контента.

— Знаком ли ты с творчеством Сергея Шнурова и Егора Летова?

— Конечно.

— У обоих в песнях есть одна и та же строчка: «Любит наш народ всякое г…но».

— Это выражение применимо к любому народу. Телевизор – это замена Колизея, где одни люди на потеху другим убивали зверей или друг друга. Это была их работа. А у Гогена Солнцева своя работа.

Понимаешь, я не очень люблю формулировку «народ». Народ – это все. Но есть 1,7%, которые смотрят канал «Культура», есть люди, которые смотрят зарубежное кино на телеканале СТС, и так далее. Вопрос лично к каждому человеку. Я, скорее, по долгу службы смотрю многие передачи – как зритель я лучше посмотрю футбольную Лигу чемпионов и хорошее голливудское кино.

— Ты бы стал смотреть телеканал «Россия 1», будучи зрителем?

— Да, абсолютно. Здесь есть самые лучшие новости, самые крутые гранд-шоу и лучшее российское кино, точно тебе говорю.