Влюбись в свою профессию!

К 80-летию старейшего самарского художника В.П. Денисова

Много ли вы знаете счастливых людей? И в чем их счастье? Уверяю вас, что не всегда деньги или карьерный рост приносят мир в душу человека, они, скорее, наполняют ее беспокойством. Но что же тогда наполняет жизнь тем высоким смыслом, что годы становятся лишь порядковым номером на линях судьбы? Отвечу так: это служение однажды выбранному пути.
Виктор Петрович Денисов никогда не стоял перед вопросом, кем быть. Он всегда знал, что он будет художником. И он им стал. Старшее поколение самарских художников, безусловно, помнит его, со многими из них его связывает совместная работа, он работал в художественном фонде союза художников, долгие годы преподавал и сейчас преподает в детской художественной школе №3. Правда, его собственные работы в Самаре давно уже не видели. А их много, и они буквально переполняют его маленькую квартирку. Очень жаль! Его мир достаточно интересен и во многом неповторим, и уж, конечно, достоин того, чтобы с ним познакомиться поближе.

Не Рембрант, но…

«Виктор Петрович, — просит его ученица из вечерней школы,- сделайте мне, пожалуйста, копию какой-нибудь вашей работы. Мне так нравятся ваши пейзажи». «Я не делаю копий!»,- отвечает он. «Почему же!?», — недоумевает она. А Денисов поясняет: «Я писал картину с определенным настроением. Сейчас я уже не смогу в него войти, повторить. А механические копии делать мне неинтересно». Но она настойчиво пытается убедить: «А вот Рембрант делал!» «Но я же не Рембрант»,- парирует он.

Что ж, не Рембрант. Да и не повторяются настоящие художники. Но Денисов — художник со своим взглядом на мир и на задачи в том, как этот мир отобразится в его работах. Взаимоотношения же с этим миром складывались не всегда в его пользу, что, впрочем, тоже не ново.

Вообрази себе картину

«О-о, как похоже», — нередко восклицаем мы, разглядывая полотно и сравнивая его с натурой. Это кажется верхом мастерства. «Я тоже долго старательно копировал увиденное, от нас в Пензенском художественном училище требовали все делать как можно фотографичнее», — рассказывает Виктор Петрович. Но однажды, когда ему было уже лет 35, он попал на творческую дачу «Красный ключ», что под Краснодаром. Юрий Скориков, руководитель того памятного семинара, заставил думать. В группе в сто человек «думать» захотели только шестеро, остальные предпочли «раскрашивать». Это было его второе творческое рождение. А первое прошло у нас, в Куйбышеве, где он и родился. Учил дядя Саша (А.Е. Плетнев), он никогда не объяснял, как надо работать, но всегда говорил: плохо или хорошо. «Дяде Саше я благодарен за то, что он приучил меня ходить на этюды в любую погоду». Потом был Григорий Эдгарович Батурин, ученик Саврасова. И каждый научил чему-то важному, чтобы ученик мог дальше идти уже собственным путем.

И записали в формалисты!

Сегодня, когда каждый художник может самовыражаться, практически, любым доступным ему способом, давние события, связанные с разгоном выставки на Манеже, кажутся далеким прошлым. И я не сразу поняла, почему Виктор Петрович как-то с болью вспоминает о тех событиях. Но оказалось, что они печально коснулись и его творчества. Он тогда жил в Калининграде. Участники областной выставки вместе с упакованными картинами стояли на вокзале и ждали посадки в поезд, чтобы участвовать в показе в столице. И вдруг началось неожиданное:  прибежал партийный чиновник и стал выяснять, была ли проверка работ на предмет «формализма и абстракционизма». Работы вернули на досмотр и нашли скульптора, графика и живописца, у которых и обнаружили обозначенные признаки. Так Денисов и стал «формалистом». Строго указали, «если не будешь работать так, как нужно, в Союз художников не примем никогда!» При всей своей мягкости и деликатности, в творческих вопросах Виктор Петрович упрям и даже непреклонен. Он продолжал свой путь, стараясь «не делать плохих копий» ни с природы, ни с человека. Экспозиция в его квартире время от времени меняется. Портреты, пейзажи. Городские мотивы.

Подгоры

Каждое лето он проводит в Подгорах, бывает здесь и зимой. Правда, нынешняя зима задержалась, лед на Волге долго не появлялся. Он скучал. Здесь его «вечный двигатель», его вдохновенье, его открытия. Вначале сельчане удивлялись незадачливому «дачнику». Не сеет, не пашет! «Художник», — махнули на него рукой. А когда увидели, как старательно он складывает в стога скошенную траву, изобильно выраставшую каждое лето, решили : «Петрович, видно, корову купил». А стога до сих пор так и стоят: один — высокий, другой — пониже, третий — пошире: «А что же я, одинаковые писать буду?». И шутит: «Я их каждый год реанимирую, траву подкашиваю и добавляю!»

Портрет Аминева

Виктор Петрович шел писать портрет на кафедру, которую возглавлял известный самарский хирург профессор Аминев, и…застыл перед длинным списком званий и наград, которые предшествовали фамилии, казалось, они занимали полстены. Художник немного оробел: хоть и знал заранее, что профессор — большая величина, но как он будет позировать? И ведь не один сеанс — потребуется время. «Я до того уже писал почти с десяток портретов медиков, и из всех них Александр Михайлович оказался самым простым и открытым в общении человеком». В свои 80 лет он сохранил и ясный ум, и лучшие профессиональные качества. Но здоровье уже было ненадежно. Жена держала профессора на суровой диете, а для художника приносила целое блюдо вкуснейших пирожков, строго наказав, чтобы профессор к ним не притрагивался. Но стоило ей отойти, как тот украдкой брал несколько пирожков, заговорщески пояснив Виктору Петровичу: «В моем возрасте уже можно все!». Но супругу огорчать не хотел. В нем органично соединялось великое и простое, огромный ум и детская открытость. А в портрете главное не в простом сходстве, нужно передать характер, внутреннюю силу. Работа над портретом продвигалась. Но как-то Виктор Петрович снова уехал в свои Подгоры, а когда через несколько дней вернулся, профессора уже не стало. Художник считает портрет незаконченным. Удивительно, если вспомнить, что многие, даже очень известные художники, охотно пишут портреты с фотографий.

Армия

Как-то наблюдавший за его стремительной походкой сосед по дому спросил: «А вы не в пехоте служили?» Служил он в Калининграде, но строем почти не ходил, а больше рисовал. Вклад же в армейские дела ограничился росписью спортзала для бойцов. Командир, питавший особую привязанность к изобразительному искусству, разрешил новобранцу вместо плаца ходить на пленэры. Умудрялся даже ездить на плэнеры в Закарпатье. Виктор Петрович до сих пор хранит привезенные оттуда уникальные «писанки» — мастерски раскрашенные пасхальные яйца, ни одного одинакового, у каждого яйца — свой рисунок, свои краски, почти не потерявшие своего цвета. Хранит, поскольку никогда не был равнодушен к красоте, как созданной руками человека, так и самой природой. И не смущало даже не всегда дружелюбное отношение некоторых жителей к москалям. Однажды только что освободившийся из мест заключения бандеровец начал угрожать расправой. Спасло вмешательство других людей. И тогда они по-разному относились к русским.

Из жизни картин

Из самарских собратьев по цеху Виктор Петрович высоко ценит Вениамина Клецеля и Валентина Пурыгина за их, как он выражается, самобытность. С ними связан большой отрывок его жизни и много воспоминаний. А дома хранится картина Вениамина Клецеля «Шахматисты». И с удовольствием рассказывает ее историю. Как-то один из друзей Клецеля за дружеским столом упрекнул художника, мол, столько лет дружим, а ты так и не подарил мне ни одной работы! Тот широким жестом наградил его последним своим холстом. Довольный приятель унес картину домой и тут же повесил на стенку. Но…размашистые, немного тревожные мазки, красно-коричневые тона картины не оценила жена: «К нам ходят приличные люди, а ты принес в дом эту мазню!» Так картина оказалась в комиссионке. Оценили ее (за большие размеры) в 120 рублей, цена по тем временам высокая. Но пока она висела, никто к ней так и не приценился. Случайно зашедший сюда Виктор Петрович ахнул, «висит» Клецель за 36 рублей! «Берете?» — с надеждой спросила продавщица. Взял, теперь гордится.

Впрочем, судьба картин частенько непредсказуема. Виктор Петрович с юмором рассказывает также и о своем подаренном приятелю этюде: тот накрыл им бочку с огурцами! Такие вот казусы иногда случаются с картинами!

О ценностях

Душу человека подпитывают впечатления. Наиболее сильные оставляют след на всю жизнь, в чем-то меняя нас. Наверное, это и есть путь к себе истинному, тому, каким замыслил нас творец. «Когда увидел иконы Феофана Грека в Великом Новгороде, мне, неверующему, хотелось упасть перед ними на колени, какая в них сила!». Он показывает ученикам фотографии знаменитых фресок. Лики святых заставляют примолкнуть и подумать о том, как же человек, художник, мог так проникнуть в саму глубинную суть небесных образов?

Его любимый писатель Иван Шмелев. Он каждый год перечитывает «Лето господне», каждый раз заново сопереживая повествованию. Столько в нем ностальгии, силы густо смешанной с верой и душевной тишиной.

«Я 11 лет жил в Калининграде, это бывший Кенигсберг. Прекрасные дороги, основательные постройки, ухоженные парки. Но хотелось именно в привычную Россию. И как только матушка просила меня приехать в Куйбышев, я садился в поезд и ехал… Поезд пересекал границу, не отходил от окна вагона. Начиналась смоленская земля. Соломой крытые, часто даже покосившиеся избы, печные трубы, почти бедность, а душа уже поет, радуется: Россия, родина. Родные березы! Мой сын, Денис, учился и жил в Гамбурге 10 лет, и он мне говорил: "Папа, там даже березы другие!». Он так и не смог там остаться, вернулся!».

Учитель

Виктор Петрович преподает в Самарской детской художественной школе №3. Взял вечернюю группу: «Приходят люди, которые хотят чему-то научиться и писать для души». Казалось бы, можно и немного расслабиться, снизить и планку требовательности. Но у него она высока и для себя, и для тех, кто пришел к нему постигать азы трудного ремесла. Да, ремесла в том плане, что ему нужно много и настойчиво учиться, у него есть свои законы, не усвоив которые даже самый одаренный человек не перешагнет порога самодеятельности. Возможно, один из главных наказов, который он дает ученикам, звучит так: «Вначале представьте работу в своей голове, и только потом начинайте!». Очень непросто, не верите, попробуйте сами! Кроме того, он считает, что нужно использовать минимальное количество красок, и его ученики добиваются выразительности, используя только…три основных цвета.

А начинал преподавать у Г. Е. Зингера, пригласившего, когда формировал коллектив первой в Куйбышеве художественной школы. Ветеран этой школы Г. С. Пестролобичева вспоминает о нем так: «Виктор Петрович? Такая умница!».

Долгих лет жизни

Мы от души желаем близким: «Долгих вам лет жизни!». Но вот какими будут эти долгие годы? Ответ прост и сложен одновременно. В.П. Денисов служит однажды выбранному делу, не гонясь ни за успехом, ни за достатком, оставаясь художником в при любых обстоятельствах и несмотря ни на что. А его девиз звучит так: если хочешь никогда не ходить на работу, влюбись в свою профессию!