Пьеса для дирижера

Владимир Коваленко в пространстве самарской культуры

Заслуженный деятель искусств и дирижер от Бога Владимир Федорович Коваленко четверть века был главным дирижером Самарского академического театра оперы и балета. И вот ему 75. В его жизни было много взлетов, удач и везения, но были полосы непонимания. Все это принадлежит уже не только ему лично, но всей самарской культуре.

Виво (обозначение быстрого темпа по-итальянски)

25 лет на Коваленко держалась оперная и балетная афиша театра. Он осуществил более 40 постановок русской и зарубежной классики, в том числе, «Князь Игорь» Бородина, «Борис Годунов» и «Хованщина» Мусоргского, «Сервилия» Римского-Корсакова, «Курские песни» Свиридова, «Видения Иоанна Грозного» и «Гамлет» Слонимского. До Самары работал в Новосибирске, Перми, Красноярске. Изумляет список композиторов, которым Коваленко подарил сценическую жизнь: Банщиков, Хренников, Слонимский, Жуковский, Губаренко, Кара-Караев, Хачатурян. Он вернул художественную жизнь таким сочинениям, как «Соловей» и «Жар-птица» Стравинского, «Елка» Ребикова, «Павильон Армиды» Черепнина.

Про Вену великих дирижеров и социальные лифты советского времени.

Мальчик из глухой провинции, влюбленный в музыку и одаренный математик, выбирает Новосибирскую консерваторию. Его учитель — легендарный дирижер, педагог, народный артист СССР Арнольд Михайлович Кац. Понимая уровень музыкального дарования и интеллекта Коваленко, Арнольд Михайлович делает все мыслимое и немыслимое, чтобы выпускник Новосибирской консерватории продолжил образование у лучшего дирижера Европы Герберта фон Караяна.

Так Владимир Коваленко оказался в Вене, в 1973 году. Скажите после этого, что в советское время не было социальных лифтов и бескорыстных мудрых менторов, которые хотели дать молодежи больше, чем они получили сами! Судьба Коваленко — зеркало этих процессов.

Что же молодой дирижер из Сибири получил в Вене от Караяна, «звезды» и реформатора дирижирования в ХХ веке? Мы много раз эту тему обсуждали с Владимиром Федоровичем и приходили к ключевому слову: «драматургия».

Эстетическое модерато (умеренный темп)

Во второй половине ХХ века в музыкальный театр пришло то, что в драматическом театре, вслед за Станиславским, называют «сверхзадачей». Целостность и единство спектакля. «Сверхзадача» вырастает впоследствии в музыкальном исполнительстве, в опере и в симфонической музыке.

Что такое сверхзадача по Станиславскому? Всё в спектакле — от малейшей актерской интонации до мизансцен, работы художника, музыки и пауз — подчинено одной и самой главной идее. Сверхзадача формирует спектакль и его диалог со зрителем. Дирижер или режиссер, способные связать спектакль вокруг одной идеи, похожи на полководца. Подобно Наполеону, знают по имени всех солдат. Подобно Кутузову, выслушают всех и поведут за собой. У сверзадачи спектакля нет мелочей и есть глобальные смыслы. Единство обеспечивает успех. В музыке или в театре единство «всего» требует огромного художественного интеллекта, дисциплины и энергетики. Вот таким дирижером-драматургом был легендарный Герберт фон Караян.

Можно успешно закончить консерваторию, продирижировать наизусть любую программу, но не понимать, причем здесь драматургия. Почему дирижер — драматург? Вышел певец, красиво спел — дирижер аккомпанирует ему. На сцене прекрасный балетный танцовщик — поддержи его музыкой, дирижер! Но все не так просто. Тончайшая градация темпов и связывание воедино всех элементов спектакля рождают его новый смысл для слушателя и зрителя.

Ларго (темп очень медленный и плавный). Дирижер философствует.

— Человек приходит в мир, в котором нет начала и конца, но жизнь его ограничена рамками пространства и времени, — рассуждает Владимир Коваленко. — Состояние его духа — мгновенье и в то же время вечность. Так и в музыке. Любая опера для меня как единая точка и как органично сцепленная система смыслов. Единая гармония.

Потом, на спектакле, я растягиваю эту точку гармонии во времени и пространстве. Дирижер — хозяин темпов и смыслов. Но он обязан учитывать возможности певца и оркестра. Построить эту гармонию темпов можно только огромным трудом и музыкальным интеллектом.

Когда Фишер Дискау вместе со Святославом Рихтером гениально исполняет песни Шуберта, вы понимаете, что может сделать для певца гениальный аккомпаниатор-драматург. Дирижер так же ищет мельчайшие оттенки темпов — вдруг мелькает именно то, что так нужно этому певцу, этому фаготисту или кларнету. И что сведет в целое весь спектакль.

Добавлю к рассуждениям Коваленко еще одно личное наблюдение. В 1994 году под руководством Владимира Коваленко был поставлен спектакль — композиция по операм Модеста Мусоргского «Борис Годунов» и «Хованщина». Как раз в это время мы познакомились с дирижером. Тогда я заканчивала книжку о «жанрах бытия» в русской культуре и была завалена книгами Бердяева и Лотмана, Волошина и Асафьева. Как же я удивилась, когда узнала, что приехавший из Красноярска дирижер практически все это читал. И проецировал на музыку, на постановку сочинений Мусоргского. Поверьте, это — редкость.

Мощный интеллект Коваленко позволил ему настроиться на роль «дирижера-драматурга». Это ценили все, с кем он работал. От Ростроповича и Слонимского до зарубежных мэтров и критиков, которые также отмечали цельность и выразительность его спектаклей.

Совсем короткое скерцо. Вниз по лестнице, ведущей вверх.

Звание народного артиста Владимир Федорович Коваленко так и не получил. Трудно сказать, почему — объем и уровень того, что сделал дирижер, подтверждены самыми авторитетными деятелями культуры.

Как всякий руководитель, он должен был выбирать: хорошие отношения или результат. Это Стив Джобс мог во имя идеи уволить, потребовать и добиться результата любой ценой. И Караян мог. И великий мастер дирижирования Евгений Мравинский держал железную рабочую дисциплину в своем оркестре. Но провинциальный оперный театр поры ремонта и скитаний — не инновационная компания и не коллектив с мировой известностью.

Другой неумолимый соперник — возраст.

И все же жаль, что музыкальный интеллект и опыт Коваленко сейчас оказались «лишними». Для такого деятеля естественной была бы роль эксперта и воспитателя молодежи. Жаль, что пока не нашлось формы для передачи опыта, формирования Самарской дирижерской школы или подготовки культурологов.

Лера

Так в театре всю жизнь называют Валерию Павловну Навротскую — жену Владимира Федоровича. Она — главный хормейстер Самарской оперы.

Мне позволительно о ней сказать несколько неформальных слов. Много лет назад мы пришли с ней в театр практически в один год: она после окончания Одесской консерватории, а я после теоретико-композиторского факультета Ленинградской консерватории. Лера — хормейстером, а я — завлитом.

Прошло почти 40 лет. Лера создала прекрасный хор и незаменима в своей должности главного хормейстера. Восхищаюсь ее музыкальностью, педагогическим терпением и безупречной управленческой точностью. Навротская — мать, хозяйка, педагог своего хора. Она отлично работает и никому не мешает. Учит только своих хористов. При этом попробуй ее тронь: она — боец! Невероятно сильный человек.

Как им повезло, что встретились в одном городе и в одном театре. Большое счастье этой семьи, что они идут по жизни вместе. Поддерживая, уважая и понимая друг друга.

Кода (в музыке — завершающий раздел)

Итак, Владимир Федорович Коваленко, профессионал редкого современного уровня, человек гордый и независимый, ранимый и стеснительный, отмечает 75-летие.

Когда-то в советской молодости ему так повезло, что рядом были его учителя, которые продвинули молодого дирижера. Сегодня его везение — Лера: любовь, уют и бесконечное уважение. Нет только учеников в Самаре.
В зеркале самарской культуры его лицо видно. Оно останется навсегда.