Саксофонист Ирина Варламова: Инструмент я впервые взяла в руки в 16 лет

Профессиональный музыкант, аранжировщик, организатор ежегодного фестиваля «Джазовый голос Самары» Ирина Варламова рассказала о своем не совсем обычном пути в профессию. 

С колоссальной самоотдачей 

— Мои родители по профессии инженеры. Дедушка, Евгений Петрович Варламов, преподавал в СамГТУ, был заведующим кафедрой нефтяного факультета. Одно из его увлечений — музыка. Он играет на баритон-саксофоне и является одним из основателей знаменитого «ГМК-62» — городского музыкального клуба, положившего начало развитию джаза в Куйбышеве. В свое время он также был участником оркестра «Ритм» под управлением Льва Степановича Бекасова. Именно дедушка начал учить меня играть на саксофоне. До этого я никогда не занималась музыкой, но всегда чувствовала, что это мое! Очень хотела заниматься вокалом или фортепиано, но о своем желании никому не рассказывала. О том, что буду играть именно на саксофоне, никогда не думала. Напротив, этот инструмент изначально не привлекал меня. Но благодаря дедушке и по инициативе моего папы в 16 лет я впервые начала обучаться игре именно на нем. 

За дело пришлось взяться с колоссальной самоотдачей, потому что иначе с нашим дедушкой нельзя, он очень требовательный. Изначально я, как и многие обыватели, ассоциировала звучание саксофона со стилем Кэнди Далфер и Кенни Джи. Особенности эстрадного исполнения — немного гнусавое и сладкое звучание инструмента — не привлекали меня. Какой-то эйфории не было. Но постепенно мне открылся новый мир джаза, где у саксофона более глубокий и насыщенный звук. Я услышала Джерри Маллигана, его альбом с Четом Бейкером — это первое, что меня сильно зацепило. Мне достался непростой и необычный вариант — саксофон-тенор, который считается мужским инструментом. Только потом я поняла, как мне повезло, что я играю именно на нем. Исторически сложилось так, что женскими являются альт и сопрано — они и компактнее, и легче, и воздуха нужно меньше при игре. Мой же саксофон без чехла весит около пяти килограммов. 

Большой труд и никакого творчества 

Дальше больше: от абсолютного непонимания, что такое джаз и саксофон, я почти мгновенно пришла к большой любви и к решению сделать музыку своей профессией. О чем в дальнейшем ни секунды не жалела.

После того как я с дедушкой освоила азы, мне посчастливилось попасть на обучение к легендарному человеку — Сергею Викторовичу Равину. Это уникальный педагог по саксофону, заниматься у него было настоящим подарком судьбы. За год он подготовил меня к поступлению в Самарскую государственную академию культуры и искусств, сейчас это институт культуры. Мы занимались по шесть часов в день, кроме специальности изучали теорию, сольфеджио. В итоге я прошла по конкурсу сразу на два факультета, но выбрала эстрадно-джазовое отделение. Многие абитуриенты и преподаватели не верили, что я всего год назад впервые взяла в руки инструмент. В этом, конечно, огромная заслуга Сергея Викторовича, настоящего фаната своего дела, джаза и музыки. Он много занимался со мной дополнительно, в ущерб своему личному времени. В итоге со вступительными испытаниями я справилась не хуже, чем ребята, которые учились в музыкальных школах. Это, кстати, очень важная тема. Я сама, имея опыт работы в системе дополнительного образования, вижу, что не всем педагогам удается замотивировать детей. Обучение музыкальному исполнительству — большой труд. На начальном этапе он больше завязан на постановке рук, дыхания, амбушюра и других чисто технических моментах. Настоящее исполнительство, его мелодическая и эмоциональная составляющие на первоначальном этапе минимальны. Это чистая моторика. Нужно быть достаточно сильным, чтобы не сломаться, не потерять интерес к творчеству. Очень важно влияние среды, окружения. 80% выпускников музыкальных школ не хотят учиться дальше. А мне повезло: у меня были замечательные педагоги. 

Ощущение абсолютного счастья

Во время учебы в академии я продолжала заниматься у Сергея Викторовича Равина, на базе его студии собрала свой первый коллектив. Мы приняли участие в фестивале Free Way, заняли там второе место. После этого наш наставник взял на себя руководство нашей «бандой», и с ней мы объездили всю страну. Это как сборы и соревнования у спортсменов: только так можно оценить свой исполнительский уровень, понять, что нужно сделать, чтобы расти и развиваться. Да, это стресс и ответственность, но именно такие мероприятия дарят нам, музыкантам, ощущение абсолютного счастья. Наверное, поэтому я решила организовать собственный фестиваль для исполнителей любимого мною стиля. До этого я проводила несколько джем-сейшенов для ребят из академии и своих знакомых. Не зашло. А вот «Джазовый голос Самары» неожиданно для меня самой нашел свою аудиторию и по сей день вызывает устойчивый интерес и у публики, и у музыкантов, и у спонсоров. Первые фестивали — а мы существуем уже пятый год — проводились на летней террасе ресторана в Загородном парке. За происходящим могли наблюдать все желающие. Я видела, как люди стелили коврики на лужайке, садились, слушали. Их было много, значит, джаз самарцам интересен. И это для меня значит даже больше, чем оценки профессионалов. 

Новые имена

Фестиваль — это работа множества людей, часто безвозмездная. Каждому участнику, вне зависимости от занятого места, мы дарим запись трека в профессиональной студии — это не стоит для нас ни копейки, потому что нам помогают очень хорошие люди. 

Главная функция фестиваля — увлечь самарцев джазом. Уровень вокалистов очень высокий, и он растет год от года. Зрители порой очень удивляются, поняв, что у нас есть исполнители, поющие лучше, чем участники популярных шоу. Причем живьем, без фонограммы. И никто о них не знает и не узнал бы, если бы не наш конкурс. Иногда это хирурги, инженеры — представители, казалось бы, совсем не творческих профессий. Порой они ничего не знают о джазе, а соул для них — любая медленная композиция. Исполнителям приходится вникать в суть жанра, разбираться, учиться импровизировать. Это здорово, это и есть наша миссия. Мы открываем новые имена. У многих ребят именно после фестиваля началась активная музыкальная жизнь. Например, парень-африканец Коллинз Муте — сильнейший голос, но до нашего конкурса его никто не слышал. Сейчас он пробует себя уже в столичных телешоу. Наряду с молодыми исполнителями на сцену поднимаются и профессионалы, так как само название — «Джазовый голос Самары» — задает определенную планку. Заявок на участие у нас стабильно много, и, как мне кажется, люди идут к нам не ради денежного приза. Главное — ротация песни на одной из радиостанций, что для артиста намного важнее. Это, наверное, самый серьезный стимул. Привлеченные такой возможностью, приходят певцы совершенно иных, казалось бы совсем не родственных нам направлений. Например, в этом году был вокалист с оперным голосом — он поразил жюри мощью подачи. Фестиваль — это всегда масса впечатлений, открытий, знакомств.

Фотографии предоставлены героиней публикации

Страничка истории

«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.

В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.

С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.

На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк.