Мы с женой познакомились, когда ей было 25 лет, и уже через год поженились. Мы не задумывались о детях, потому что в то время сосредоточились на переезде моей спутницы ко мне в Германию. Ей нужно было встать на ноги, выучить язык и найти работу. Поэтому завести ребенка мы решили, когда ей было уже 28. И вот спустя два года неудачных попыток мы попали в перинатальный центр, в котором занимаются проблемами с зачатием.
Изначально я даже не думал, что дело может быть во мне. Казалось, мужской организм устроен намного проще, нежели женский. Исходя из этой логики, я ожидал, что проблемы, скорее всего, у моей спутницы. Мы сдали анализы, но оказалось, что не все в порядке со мной. Этот факт перевернул жизнь с ног на голову. Чувство вины преследовало меня, в голове постоянно были мысли, что жена тратит впустую свои лучшие годы и никогда не станет мамой. Я считал, что делал ее несчастной, несмотря на то, что она всячески меня поддерживала.
Все усугубляло то, что на протяжении периода обследований с разных сторон подкрадывались родственники с намеками и расспросами, когда же они увидят внуков и правнуков. Особо любопытные друзья тоже давили на больное место, спрашивая о том, почему мы все никак не заведем детей. Мы с женой сначала уклонялись от таких разговоров, говоря, что это не их дело, но люди зачастую не унимались, и из-за этого наша злость накапливалась, приходилось переходить на грубость. Мы имеем право не впускать людей в нашу интимную жить и не делать детей для их прихоти. Поэтому о том, что мы прошли через ЭКО, до сих пор знают только родители.
Тем не менее, мы не унывали. В перинатальном центре мы поговорили с врачами, были полны надежд и не совсем понимали, через что нам предстоит пройти. Мы делали все в Германии, но, насколько я знаю, в России система такая же как с точки зрения страховок и денег, так и с точки зрения оборудования, медикаментов и последовательности шагов. Многие заблуждаются в том, что, если решать медицинские дела в Европе, результат будет несомненно лучше. Из своего опыта могу сказать — это совсем не так. Все зависит от врача, к которому вы обратились, а хороших специалистов везде мало. Единственное, в чем выигрывает Германия, — это в меньшей бюрократии.
В финансовом плане процедуру можно разделить на две части: базис и экстра. Базис состоит из необходимых процедур и лекарств для успешного наступления беременности, и их в первые три попытки ЭКО оплачивает страховка. Но необходимого не всегда достаточно. Иногда требуется и экстра — полное обследование матки со всевозможными скребками, дактилоскопиями и прочим. Также это включает хэтчинг эмбриона — процедуру, которая помогает ему прицепиться к стенке матки и развиваться там, и вылавливание наилучших сперматозоидов, что повышает вероятность беременности и качество будущего зародыша. За заморозку эмбриона тоже нужно платить. Каждый эмбрион замораживают до температуры -194 градуса, а в нужный час его размораживают и подсаживают в матку. В замороженном состоянии эмбрион хранится до 10 лет. Скажу сразу для тех, кто собирается делать ЭКО: если у вас остаются после операции эмбрионы, замораживайте. Это будет недешево, но сильно сбережет здоровье вашей супруги и ваши нервы. В общем, большинство медицинских страховок оплачивают только 50-75% процедуры ЭКО.
Вначале врачи проверяли нашу совместимость по резус-фактору и генетическую совместимость, анализы гормонов, крови и так далее. На все эти процедуры уходит месяц-полтора. Затем моей жене назначили гормональные препараты. С определенного дня цикла я делал ей уколы в строго определенное время. Это необходимо, чтобы у женщины выросло до 30 фолликул-яйцеклеток, при обычном раскладе вырастает всего одна. В день овуляции нам назначили операцию по забору яйцеклеток. Длилась она полчаса под общим наркозом, но последствия были достаточно болезненные и приковали мою жену к кровати на несколько дней. От меня же просто требовалось трехдневное воздержание. Собранные яйцеклетки оплодотворили, выдержали пять дней, а затем эмбриона посадили в полость матки.
Многие, наверное, слышали, как во время совместных родов чаще приходится приводить в чувства брутальных будущих отцов, нежели самих рожениц. С ЭКО для мужчин ситуация намного хуже. Как и в случае родов, физические страдания от процедуры целиком и полностью ложатся на хрупкие женские плечи. Конечно, роды намного больнее, но они укладываются в день-полтора, а ЭКО растянуто на недели. И в этот период под воздействием сильных гормональных уколов вашу женщину непрерывно накрывает и колбасит, а потом еще добавляется болезненная операция забора яйцеклеток. В течение трех недель мужчина должен утешать женщину, сочувствовать, сострадать, успокаивать, уверять ее, что все, что вы делаете, это правильно. Но именно это дается крайне трудно, так как ты и сам не знаешь, что и как будет дальше, и вообще не уверен ни в успехе, ни в правильности происходящего. Однажды моя жена, обколотая гормонами, спросила: «Что делать с остальными оплодотворенными яйцеклетками? Заморозка только одной стоит дорого, а если у меня их будет тридцать? Хватит ли у нас денег? А ведь это наши потенциальные дети. А если у меня будет тридцать яйцеклеток и все тридцать оплодотворяться, мне придется вынашивать все?» Что я должен был ей ответить? В те дни я бы отдал все, чтобы поменяться с женой местами и пережить все это самому. Меня не покидало чувство беспомощности.
Когда произошла первая посадка, мы воодушевленно ждали, что через неделю-другую тест покажет положительный результат, и беременность будет развиваться своим чередом. Но через 10 дней жена с ужасом заявила, что у нее появились тянущие боли в животе и мажущие выделения. Все, как при менструации. Наше моральное состояние в тот момент можно было описать стадиями принятия: отрицание, гнев, поиск компромисса, отчаяние.
Я звонил в клинику и пытался понять, что вообще произошло. Мы же все правильно сделали, так много вложили, так старались. Мы не были готовы к такому повороту, хотя врачи предупреждали нас, что, скорее всего, первая попытка будет неудачной. Тогда жена сказала, что она не хочет второй раз проходить через ЭКО. Как мужчина я должен был найти слова утешения, ободрить, но это тяжело сделать, когда ты сам подавлен и не уверен в успехе вашей затеи.
Однако через три-четыре месяца пришло принятие, и моя жена согласилась на повторную операцию. В этот раз мы решили максимально потратиться на всевозможные дополнительные процедуры, не входящие в базис, чтобы максимизировать вероятность беременности.
Теперь наш подход был более обстоятельным и спокойным. Мы думали, что на второй раз уж точно должно получиться, но все же воодушевления было чуть меньше, чем в первый раз. В итоге все повторилось. Принятие ситуации пришло быстрее, хотя расстройства было не меньше. Жена снова сказала, что ЭКО не будет и на операцию она больше не пойдет. К счастью, у нас осталось два зародыша, которых мы заморозили.
Когда буря чувств устаканилась, мы решили делать подсадку, используя замороженного эмбриона. У нас совсем не осталось времени, потому что тикали биологические часы. Мы прикладывали максимальные усилия, но однажды на прогулке у жены снова заболел живот. У меня внутри все упало. Мы были готовы смириться с тем, что в третий раз ничего не получится и начали задумываться об усыновлении.
Однако дома жена решила сделать тест, несмотря на ранние сроки. И он показал нам ту самую едва различимую розовую полосочку. Мы долго спорили, глюк это или нет, только сильнее распереживались и кое-как уснули. На следующий день моя жена повторила тест и полоска была видна уже отчетливее. Для верности я даже сам сделал такой же, и он показал, что я не беременный. Через пару дней в клинике провели анализ крови и поздравили нас.
ЭКО было настолько трудным испытанием, что совместные роды мне показались даже скучными. Я сидел рядом с женой, был ее глазами, ногами и ушами и выполнял все ее просьбы. У нас родилась девочка, сейчас ей 7 месяцев.
Не нужно стесняться обращаться за помощью, если у вас не получается забеременеть. Эту проблему нельзя откладывать в долгий ящик, необходимо как можно скорее обращаться в перинатальный центр, чтобы вероятность на положительный результат была выше. ЭКО — это испытание, которое сплачивает пары. Это больно, дорого и не дает никаких гарантий. Но если все сложится, радость от результата перекроет все те страдания и потери, через которые пришлось пройти.
Когда мне было 20 лет, я получила сотрясение мозга. Не знаю, по этой ли причине, но после у меня остановился цикл. Я начала ходить к гинекологам и мне поставили диагноз — бесплодие. Чтобы мой организм продолжал работать, мне назначили препараты для цикла, из-за которых ты не можешь забеременеть. Поэтому, когда мы с мужем решили завести ребенка, мы сразу пошли к репродуктологу. Мне тогда было 25, а мужу — 30 лет.
Решение об ЭКО было принято очень быстро. Но перед этим мне пришлось пройти подготовку длиной почти в год, потому что у меня было много проблем со здоровьем. Когда мне только поставили диагнозы и назначили лечение, я чувствовала себя ужасно. Боялась, что меня вообще не допустят к ЭКО. Я постоянно сдавала анализы, результаты которых не устраивали врачей. Да и как может чувствовать себя женщина, которой сказали, что даже для того, чтобы дойти до ЭКО, ей нужно пролечить кучу всего? Я плакала днями и ночами, видела, как вокруг все рожают сами, либо избавляются от беременности или, еще хуже, из-за испорченной фигуры ненавидят ребенка после рождения. Это было так несправедливо.
Мой муж — настоящий герой, даже врачи его хвалили. Он пережил со мной все походы к врачам, процедуры, всегда был рядом. Говорил, что мы справимся, расспрашивал обо всем врачей, был готов сделать все, чтобы мне было легче и чтобы у нас все получилось. Зная, что я бесплодна, он не ушел, остался и боролся до конца. Были моменты, когда хотелось сдаться и взять ребенка из детдома, но благодаря поддержке мужа и врача я не опустила руки.
Во время лечения мне назначили препарат, который должен был увеличить количество фолликул-яйцеклеток. Обычно это занимает 10-12 дней, в моем же случае этот процесс затянулся надолго. На моем животе быстро образовались шишки и синяки от уколов. В какой-то момент я не могла нормально вставать с кровати, не могла ходить. На приемы мы ездили по самым хорошим дорогам, ведь даже маленькая кочка отдавала болью в животе. Из-за препаратов количество фолликул выросло, раздулись яичники, поэтому это было так нестерпимо. Мне было очень тяжело, но я терпела ради цели, ведь с каждым днем результаты анализов были все лучше и лучше.
Дальше было самое тяжелое — мне назначили пункцию, то есть забор яйцеклеток из яичников. Я была спокойна и даже радовалась, что наконец-то это свершится. После наркоза чувствовала себя отлично и была счастлива, что все прошло, а потом увидела суматоху врачей. Внезапно одна из них сказала: «Пусто, ничего нет!» И тогда внутри все оборвалось.
Сказать что мы были в шоке, ничего не сказать. Из 37 получившихся фолликулов ни одной яйцеклетки? Я стала расспрашивать врача, как так вышло, но она успокоила меня и сказала, что они предвидели это, поэтому сделали пункцию одного яичника. Оказалось, что мой мозг отказывался реагировать на один из препаратов и не запустил дозревание яйцеклеток.
В итоге было решено использовать другой препарат, который запускает дозревание, но у него было одно побочное действие — синдром гиперстимуляции яичников. Это чрезмерная системная реакция на стимуляцию яичников, когда получается слишком много фолликулов. Из-за этого вся жидкость скапливается в брюшной полости и легких, а кровь становится как желе. Однако мы все равно пошли на этот риск, и уже этой же ночью мне сделали вторую пункцию. Когда я очнулась после наркоза меня обрадовали тем, что яйцеклетки есть, и я выдохнула.
Следующие два дня я чувствовала себя прекрасно, однако потом мне внезапно стало плохо. Меня тошнило, было трудно дышать и подняться с кровати, и когда все же нашлись силы встать в туалет, я упала в обморок. Муж и мама заставили меня позвонить репродуктологу, а та ругала, что мы не сделали этого раньше. Она попросила приехать в клинику.
Когда мы приехали в больницу, ноги совсем не слушались, а голова адски кружилась. В приемном отделении меня уже ждали и сразу же направили на УЗИ брюшной полости. Оказалось, что везде была жидкость и ее было очень много. В легких та же картина. Меня тут же отправили в реанимацию.
Уже в реанимации я ждала звонка от эмбриолога, который должен был рассказать, как обстоят дела с эмбрионами. Выяснилось, что остальные яйцеклетки перезрели, поэтому у нас вышел только один эмбрион, который то замирал в развитии, то оживал. Сказать что я была разбита, ничего не сказать. Это очень сильно меня пошатнуло, но мы дали шанс этой крохе. Да, он был слабый, но мы должны были попытаться. Он боролся, и мы боролись вместе с ним. Но, к сожалению, перенос эмбриона был неудачный. Я не забеременела.
После этого не хотелось ничего, кроме как укутаться в одеяло и просто плакать. Это чувство ничем не описать. Мы готовились год, ждали этого эмбриона, проходили все трудности, и чудо не произошло. Я собралась с силами и сказала мужу: «Если в ближайшие месяцы я не пройду через это снова, потом не решусь никогда». Уже через несколько месяцев после первой попытки, я пошла на вторую.
Муж очень переживал за меня, но зря. Второй забор был идеальным, и у нас получились шесть эмбрионов. Одного из них перенесли и через несколько дней я начала делать тесты на беременность. На пятый день он показал положительный результат. Муж в тот момент ушел гулять с собаками, а я кинулась к окну, рыдая, показывала ему пальцами количество полосок. Потом мы весь день разглядывали их. С каждым днем полосы становились ярче, а цифры ХГЧ в анализах выше.
Беременность протекала великолепно — это лучшее время в моей жизни. Однако был огромный страх потерять малыша, которого мы так ждали и любили. Мне все еще делали уколы в живот, чтобы у ребенка было достаточное количество кислорода. Но результат того стоит. Ради своего ребенка я бы прошла все это заново хоть 10 раз. Сейчас нашему сыну один год и месяц, и в шутку мы называем его Лешка-эмбриошка. Наша жизнь изменилась к лучшему, и я уже не представляю, как мы жили без него.
Главное в этом деле — не терять времени и не бояться, ведь результат превышает ожидание. Нужно доверять своему врачу и поддерживать своего мужа. Это может быть незаметно, но на самом деле он очень переживает за вас. Очень важно быть вместе до конца. Благодаря совместным усилиям у нас есть сын, и мы обязательно пойдем за вторым.
Фото: unsplash.com, pexels.com
Страничка истории
«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.
С февраля по декабрь 1894 года в газете работал писатель Евгений Чириков. Здесь он печатал свои небольшие рассказы, фельетоны и «Очерки русской жизни» за подписью Е. Валин.
В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.
С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.
На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк. С 1894 года в «Самарской газете» начинает работать Николай Ашешков, известный своими народническими взглядами. На страницах издания появляются серьезные экономические статьи. К этому времени относится начало творческого пути Александра Смирнова. Он пишет литературно-критические материалы, театральные рецензии, выступает и как поэт, работает над очерками по истории Самарского края.
Город
Медицина
Медицина
Комментарии
0 комментариев