Из 435 лет самарской истории по-настоящему художественными были только последние полтора века. До этого основанная князем Григорием Засекиным крепость оставалась маленьким русским форпостом на берегу полынного океана Великой степи.
Художники если и попадали сюда, то случайно, и не факт, что по своей воле. Но эти визиты сохранялись в истории. Первым самарским художником можно назвать раба Божьего Петра — фамилия его неизвестна, да и вряд ли она у него была.
Петр попал в Самару вместе с князем Борисом Салтыковым. В ссылку, конечно. От него осталось несколько сотен работ. Это иллюстрации к модному в XVII веке роману «Повести о Варлааме и Иоасафе». Так в 1628 году в Самаре появилась художественная культура. Причем сразу в модной сегодня форме иллюстрации. 224 картинки на не слишком объемный роман-писание — да по нынешним временам это почти комикс.
После художника Петра достоверная история местного искусства прерывается почти на 200 лет. Только в начале XIX века в Самаре снова появились свои мастера. Но важнейшим событием для художественной жизни города был и остается визит в наши края группы молодых художников в 1870 году.
Бурлаки. Ширяево. Репин. В этом сочетании земля самарская навсегда вошла в историю русского искусства. Сама Самара тут с краешка. И приехали художники в Ширяево через Ставрополь, и в городе нашем были всего несколько раз, да и то в магазинах. Есть письмо Ильи Репина Петру Алабину, где он на удивление подробно отвечает и описывает свой визит на Волгу и сам заключает, что будет не против, если Алабин опубликует ответ в «каком-нибудь листке». Так вот, в подробном ответе про Самару — две фразы: были в магазине Санина, забирали письма… Всё. Но в итоге это стало выглядеть так: приехал Репин, нарисовал наших бурлаков и стал великим художником. Примерно так мы видим свое место в общей картине русского искусства. Как известно, в Самаре есть памятник репинским бурлакам, где на них можно посмотреть сзади, как бы из полотна.
Собственная художественная жизнь началась в Самаре уже после провозглашения ее губернской столицей. Явной связи с приездом Репина со товарищи тут нет. Просто город бурно развивался, а кружок молодых и прогрессивных людей, собравшихся вокруг Константина Головкина, занимался всем, что было модно и современно — от фотографии и яхтинга до автомобилизма.
Конечно, живописные работы Головкина — больше чем даже прекрасный дилетантизм, но и художником его не назовешь, ведь арт-карьеры он никогда не строил. Писал пейзажи. Собственно, писание пейзажей — это и есть основное содержание нашей художественной жизни. Талантливые яркие исключения только подтверждают правило. Волга, Жигули, Самарская лука — места, живописность которых просто не оставляет нашим художникам выбора.
Даже «бесовские» работы Пурыгина, которые обязательно надо смотреть сейчас в художественном музее, суть — волжские пейзажи, в которые вписан целый бестиарий. Или, например, работы Романа и Нели Коржовых — почти абстрактные, смутные и загадочные, но все-таки пейзажи… Не натюрморты и не портреты.
Со времен Головкина в Самаре творило несколько поколений выдающихся пейзажистов. Имена Ивана Комиссарова, Юрия Филиппова, того же Валентина Пурыгина имели всесоюзную известность. Но существует ли некий самарский стиль? Или все, что объединяет местных художников, — это жанр, слишком общий, чтобы дать школу? Того же Филиппова часто причисляют к владимирской школе, а что же самарская?
Это скорее вопрос для искусствоведов — оценить масштаб и значение самарских-куйбышевских художников. Увидеть то общее, что дает уникальность, узнаваемость стиля. Ведь каждая ретроспектива наших патриархов обеспечивает радость большого открытия и смену оптики в оценке дарования.
Уже в конце 80-х годов позапрошлого века в Самаре появилось первое художественное учебное заведение. Курсы Бурова. Кстати, по качеству преподавания — очень и очень. Непревзойденный результат: всего несколько лет работы, и два гения — Кузьма Петров-Водкин и Константин Горбатов.
Горбатов, уроженец Ставрополя, учился у Бурова, потом стал академиком. И он, наверное, один из главных претендентов на роль основоположника нашего самарского стиля в пейзаже. Это пейзаж сказочный.
Сейчас в Новоиерусалимском музее под Москвой идет большая ретроспектива Горбатова. Выставка «Приближая красоту» подается как открытие художника, неизвестного мастера русского импрессионизма.
Горбатов учился живописи в Самаре, у Бурова, отсюда уехал в Санкт-Петербург, он наш. И, наверное, самый крупный художник — уроженец самарской земли. Впрочем, есть в истории нашего искусства и другие яркие имена.
За 130 лет активной художественной жизни Самара-Куйбышев дала много известных художников. Не все пейзажисты. Василий Ефанов — возможно, самый известный и даже одиозный. Мастер соцреализма и автор знаменитой «Незабываемой встречи», которая, кстати, висит в Третьяковке, как и многие другие работы Ефанова. Талантливый художник не был бунтарем, выбрал жизнь и славу. Можно ли его в этом упрекнуть? И стоит ли из-за этого его игнорировать? Ведь другого искусства в XX веке у нас не будет.
Другие важные имена — да, пейзажисты, герои оттепельной поры — Пурыгин, Филиппов, Комиссаров. И это, как говорится, только вершина айсберга. Их стиль, кстати, перекликается с русским импрессионизмом Горбатова. Хотя вряд ли в советском Куйбышеве знали об эмигранте Горбатове. Да и влияние импрессионизма для советского пейзажа в эпоху оттепели — это такое общее место. Но, с другой стороны, никто его и не изучал серьезно. Особенно если предположить, что стиль наш формируется не школой и не методиками преподавания, даже не модой эпохи, а Волгой, Жигулями, Самарской лукой.
Источники вдохновения сильно влияют на личность творца и его видение мира. У нас оно совершенно особое. Будем надеяться, что на пятом веке самарской художественной истории появится художник, которому удастся создать произведения, продолжающие и развивающие самарский стиль.
Впрочем, надо заметить, что исключения в Самаре не менее важны, чем правила. И есть исключения безусловные — такие как Александр Васильев-старший, который хоть и провел детство на Волге — его отец составлял лоции, но в истории остался как выдающийся театральный художник, с очень недооцененным художественным наследием.
Недооцененность — это одна из важных характеристик. Через сотни лет истории местное искусство в Самаре остается чем-то не слишком важным, едва ли не второсортным. Хотя, как уже было сказано, нам есть кем и чем гордиться и есть что показать. Проблема скорее не в искусстве рисовать, а в искусстве смотреть на искусство. Но это уже тема для второй части очень краткого очерка.
Продолжение следует.
Страничка истории
«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.
В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.
С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.
На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк.
Культура
Город
Комментарии
0 комментариев