«Центр Самары — это жемчужина». Блогер Иван Хафизов о наличниках, восстановлении архитектуры и облике городов

С 19 по 30 августа “Том Сойер Фест” проводил в Самаре проект “Бережем наличники”: открыл его Иван Хафизов, популяризатор и создатель виртуального музея наличников. Он провел лекцию о ценности деревянного зодчества и погулял со слушателями по центру города, охотясь на красивые окошки. “Самарская газета” пообщалась с Хафизовым и узнала, какие впечатления у него остались от города, почему важно сохранять архитектуру и чем же так хорош наш исторический центр.

— Расскажите вкратце о том, чем вы постоянно занимаетесь.

— Сейчас я популяризирую наличники: произвожу и продаю деревянные макеты, сотрудничаю с «Том Сойер Фестом», веду блог и сайт «Виртуальный музей резных наличников», также выпускал книгу «Резные наличники: центральный регион».

— Вам уже много раз задавали этот вопрос, но спрошу еще раз. Как вы заинтересовались темой наличников?

— Спонтанно. В 2007 году я попал в Энгельс Саратовской области, начал фотографировать окошки — это не было осознанной целью, скорее коллекционированием. Потом в течение трех недель посетил еще Навашино, Муром, и еще три города Ярославской области. Везде фотографировал окошки и понял, что они отличаются — мне захотелось разобраться, чем именно и почему. В книгах ответов я не нашел. Тогда мне казалось, что все наличники разные, и двух одинаковых не существует — позже выяснилось, что внутри одного региона они на самом деле очень похожи. По виду наличника можно определить не только область, но порой даже конкретный город. Я бывал в Мышкине, Борисоглебском и Ростове Великом — они довольно близки друг к другу, но наличники в них очень сильно отличаются. 

Мне стало интересно изучить эти отличия, а потом и рассказать о них другим людям — оказалось, что не только я об этом не знаю, но и никто не знает. Я был как тот «Неуловимый Джо» из анекдота — не то чтобы его никто поймать не может, а просто он до этого никому был не нужен. И с наличниками так же — просто никто этим раньше не занимался и искусством не считал.

— А почему это было интересно другим людям?

— Сейчас у нас есть интернет, поэтому любое, даже такое странное хобби, как собирание наличников, найдет людей с похожим диагнозом. Так и получилось: я стал выкладывать фото в «Живой журнал», а потом сделал сайт nalichniki.com, и постепенно он стал виртуальным музеем наличников. Позже я добавил механизм, позволяющий всем добавлять свои фотографии — тогда в очередной раз стало понятно, что людям это нужно. Сейчас чужих фотографий там больше, чем моих. Это работает, потому что когда люди куда-нибудь едут, то фотографируют все необычное. Наличники в этом смысле — золотая жила. Они отличаются от того, к чему люди привыкли. А иностранцы и подавно: они такого вообще нигде не видели. 

— В чем, на ваш взгляд, уникальность наличников? Сейчас в Самаре, например, есть большая проблема сохранения исторической архитектуры. Власти что-то пытаются сделать, но, кажется, даже сами жители не особо заинтересованы в этом.

— Этот вопрос гораздо шире. Люди хотят сохранять архитектуру, но как-то абстрактно: пару дней назад я сфотографировал самарский дом барачного типа. И спросил подписчиков, хотели бы они его сохранить. Многие писали, что сохранить дом хочется, а жить в нем — нет. И это очень важный показатель, с которым я солидарен — жить в таком доме я соглашусь, если условия будут соответствовать современности. В 1920 году это был хороший дом с удобствами на улице и печкой. Сейчас понятие хороших условий поменялось.

Жители не задумываются о том, как Самара будет выглядеть через 20 или 50 лет — для этого выбираются специальные люди в администрацию города, которые должны подумать об этом за жителей. Но власть тоже зажата между Сциллой и Харибдой, между финансовыми показателями и желаниями людей. Поэтому чаще всего решение выбирается в пользу застройщика, который предлагает расселить дом и построить на его месте высотку в надежде, что через 20 лет никто за это не спросит. 

Я встретил всего пару людей в Самаре, которые хотят остаться жить в историческом центре. Но городу нужно сохранять лицо, а без плана, которого до сих пор нет, он станет только хуже. Застройщики тянут одеяло на себя, ценные градоформирующие объекты постепенно уничтожаются.

— А раньше вы бывали в Самаре?

— Был один раз году в 2012-м в Новокуйбышевске, заехал на 3-4 часа в Самару, пробежался по центральным улицам. 

— Какие в этот раз остались впечатления от города?

— Мне очень помогли ребята из «Том Сойер Феста» — водили по городу, рассказывали, показывали. Мы видели несколько сотен деревянных домов, и все они выглядят как люди, которых поставили к стенке. Смотришь им в глаза, но приговор уже зачитан, скоро расстрел. Мне не так обидно приезжать в какой-нибудь Красноярск или Иркутск, где осталось полсотни деревянных домов, и слышать от местных, что 20 лет назад их было гораздо больше: эта история меня не коснулась, я их не видел и не мог повлиять, это чужая боль. А в Самаре дома еще живы, но это вопрос пары лет. 

В Томске для сохранения исторической застройки придумали проект «Дом за рубль»: здание продается за условный «рубль», но с обязательством покупателя восстановить его прежний облик. Так делают с ОКН — объектами культурного наследия, потому что их нельзя перестраивать. Со зданиями средовой застройки может быть принято решение о сносе, но с условием, что на его месте можно построить только дом с точно таким же обликом. Это остановило волну поджогов в Томске. Уже есть примеры: снесли дом, на его месте построили бетонный, обшили деревом, и выглядит он точно так же, как предыдущий. В нем открыли гостиницу. 

Улицы с деревянными домами прекрасны, по ним удивительно хорошо гулять. На них все соразмерно: ширина улицы примерно равна высоте дома, чтобы солнце попадало в дома. Если на этих местах поставить 22-этажный дом, то ширина дороги должна быть 66 метров. Но так никто не сделает. В Дубае стоят высокие небоскребы, но расстояние между ними огромное — и это комфортно, есть воздух. Банально должны соблюдаться нормы инсоляции. 

— Вы много путешествуете. В каких-то других городах России вы встречали такой же большой и насыщенный исторический центр, как в Самаре?

— С такой сохранностью — нет. Первые лет 70 XX века в центре Самары ничего не сносили. Поэтому все прекрасно сохранилось — идеально было бы, если бы в 70-х центр законсервировали и ничего там не трогали. Рязань могла бы претендовать на такую же сохранность, но, к сожалению, уже многое снесли. Казань «почистили» к Универсиаде. Сейчас у меня нет перед глазами города, который можно было поставить в сравнение с Самарой по количеству и площади сохранившихся домов. Могу сказать про Шую — она сохранилась, но про нее никто не слышал, да и размеры несопоставимы.

Я бы обнял весь исторический центр Самары и закрыл бы грудью от застройщиков. Если прямо сейчас остановить снос и начать восстановление — это жемчужина, привози туристов толпами. Мы все любим Питер за широкие каменные проспекты XX века, Самара же ценна двух-трехэтажной застройкой без громадин.

— Зачем вы к нам приезжали? Я знаю, что «Том Сойер Фест» проводил проект «Бережем наличники», у вас там были лекции. Расскажите, зачем вас позвали и что вы здесь делали.

— Мы много лет собирались что-то вместе устроить. Я провел лекции по истории наличников, по региональному разнообразию и тому, как применяют наличники в разных городах сейчас. Приезжали также очень классные девчонки из Городца — у них приют наличников. Они забирают их с мусорок, кладут к себе на склад, а потом находят жителей, которые хотят повесить эти наличники — и таким образом возвращают их в город. 

Большая беда в том, что россияне не осознают ценности исторической архитектуры: по-хорошему всех бы отправить на пару недель погулять по Европе, дать искусствоведческое образование. Я глубоко убежден, что если люди бывали в других странах и смотрели на жизнь под другим углом, то они смогут оценить то, что есть у них. Не зря русская интеллигенция еще до революции всегда уезжала путешествовать в другие страны — потому что потом возвращаешься и начинаешь сильнее ценить свое. Если посмотреть судьбу любого мецената, он обязательно пожил где-то за границей и потом уже сделал многое для своего города. Здесь встает вопрос о благосостоянии людей: нужно, чтобы они имели возможность уезжать, и не только в Турцию на all inclusive, но и в другие города и страны, чтобы по возвращении ценить и прилагать усилия для сохранения своего достояния. 

 — Как люди вели себя на ваших лекциях, насколько им было интересно?

— Случайных людей на таких лекциях не бывает. В моих силах — заложить личинку интереса к наличникам в головы. Через историю наличников можно изучать общую историю в деталях: чтобы понять, как назывались те или иные наличники, нужно узнать, когда появилось производство стекла, которое потянуло за собой подорожание дерева, а из-за этого поменялась технология строительства, появилась стропильная конструкция крыши, изменился облик домов, их стали украшать по-другому. Примерно в это же время появились теплоходы. Плотники, украшавшие деревянные суда на Волге, потеряли работу и перешли к украшению домов. Это вызвало всплеск резьбы. 

Изучая все это, человек гораздо плотнее понимает пути развития в целом. Кажется, что XIX век это даль, быль и плесень, но с 70-х годов в Петербурге выпускали и распространяли журналы, по которым люди строили дома в Красноярске или в какой-нибудь Калуге. Уже 160 лет назад дома в провинциях строили по проектам столичных архитекторов. И дома эти были один в один похожи на те, что показывали на Парижской выставке.

— А в Самаре вы видели какие-то необычные наличники?

— В каждом регионе они сильно отличаются, поэтому, конечно, в Самаре они необычные. Здесь я видел элементы, которые до этого совсем не встречал в других местах. Например, на домах делали длинную деревянную доску, которая отделяет первый и второй этаж. В Самаре на таких досках встречается аркатура — такое я видел в Ивановской области, но там этот элемент используется совершенно по-другому. Но я здесь не эксперт, потому что в Поволжье вообще мало где был. Возможно,через пару лет я скажу, что точно такие же детали есть в татарских деревнях, и в Астрахани то же самое. 

— Я сама начала обращать внимание на дома с наличниками в Самаре, и у меня создалось ощущение, будто их очень много. На ваш взгляд, на многих ли домах они сохранились, или преимущественно в городе дома из камня или без резьбы?

— Если брать улицу Куйбышева, то на ней, по-моему, деревянных домов вообще нет. Это была богатая улица, где строилось дворянство, власть имущие, купцы, а на двух соседних — Чапаевской и Льва Толстого, очень много резьбы. Дальше и к берегу, и наверх, очень много домов с резьбой, и ценно, что они локально близко расположены. В Новосибирске исторические дома находятся очень далеко друг от друга. А в Самаре вы будете ходить три дня по соседним улицам, и все равно не успеете посмотреть и половины.

— Самару в России знают в том числе по «Том Сойер Фесту», который уже давно проводится и в других городах. Где-нибудь еще в России вы встречали так много заинтересованных в сохранении архитектуры людей?

— Мне показалось, что в Самаре их не так много. В Томске больше. С волонтерами «Том Сойер Феста» я общался и в Боровске, в Иркутске, в Хвалынске. В городе- миллионнике с таким количеством деревянных домов хочется видеть гораздо больше заинтересованных людей. Наверное, если бы людей было больше, то вопрос о сохранении не стоял бы. 

— Вам наверняка рассказывали про дом на Садовой, 228. Что делать с такими домами: в них уже никто не живет, для чего их восстанавливать? Как их потом можно использовать?

— Не нужно ставить различие между домами, где живут люди, а где нет. Жить — это только одна из множества функций дома. Его можно отдать «Том Сойер Фесту» под мастерскую, можно отдать под хостел, магазин, почту или кафе. Дома нужно отдавать людям с обязательством сохранения внешнего вида — а дальше пусть делают, что хотят. Конкретно дом на Садовой нужно использовать как пример: восстановить и сдавать, например. 

А еще дома можно использовать без ремонта. Берем старый дом барачного типа, с туалетом на улице и без водопровода — можно сделать аренду жилья для тех, кто хочет почувствовать себя в 30-х годах. Железный умывальник, отсутствие вай-фая, скрипучая кровать на пружинах и патефон — я бы сам в таком денек пожил, а-ля гостиница 1905 года. Разложить старые газеты и заставить людей конопатить окна, потому что зима пришла — вот и развлечение. 

Или, если дом не является ОКН, его можно продать частникам. Если не ставить цену в триллион рублей, я уверен, найдется куча людей, которые захотят его починить и жить в центре города, еще и подерутся за такую возможность. 

 — Как неравнодушные люди могут самостоятельно помогать сохранять наличники? Например, в небольших городах.

— Можно самому организовать «Том Сойер Фест». Но для начала можно просто начать собирать выброшенные наличники. В Черноисточинске привлекают детей волонтеров, они расклеивают объявления на домах с текстом «Не выкидывайте наличники, отдайте их нам». Им приносят кучу старых наличников и резные элементы, волонтеры восстанавливают их. Они, например, сделали театр, где спектакль разыгрывается прямо в окошках-наличниках на сцене. Наличники можно выкупать, делать из них шкафы, зеркала — это тоже вариант сохранения. А можно забирать их с помоек, смотреть, как они устроены, и делать копии.

 — Вернется ли мода на наличники в архитектуру вновь?

— Архитектура циклична, поэтому обращение к деревянному зодчеству и резьбе предопределено. Уже сейчас в частных домах есть тенденция на наличники, в Москве есть офисный центр с фрагментами наличников, и это только пара примеров, которые знаю я. 

, Пандемия показала, насколько невыгодны крупные города. Возможно, сейчас мы видим последнюю эпоху расцвета огромных агломераций, и с этого момента рост городов пойдет на спад. Люди постепенно начнут расселяться равномерно по планете, тогда, возможно,и деревянная архитектура переродится. С другой стороны, люди последние 300 лет борются за увеличение света в доме: раньше окошки были маленькие, сейчас большие рамы, а в офисных зданиях панорамные. В конце мы, возможно, придем к тому, что дома будут полностью стеклянными с южной стороны, и тут вроде как наличникам места нет. Хотя, возможно, они будут покрыты солнечными батареями и аккумулировать энергию. Кто знает, как пойдет.

— Какие у вас планы или мечты по популяризации наличников?

— В ближайшие пару лет надеюсь выпустить вторую книгу — о Поволжье, сейчас начинаю делать ежегодный календарь. Буду производить новые модели, хочу провести в них свет, чтобы они включались и горели теплом. В этом году я еще посещу Казань, надеюсь побывать в Перми и Костроме, так что появится еще куча новых фотографий, и много новых наличников добавится в музей. 

Фотографии: Наличники. Виртуальный музей ВКонтакте,
страница Ивана Хафизова ВКонтакте.

Страничка истории

«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.

С февраля по декабрь 1894 года в газете работал писатель Евгений Чириков. Здесь он печатал свои небольшие рассказы, фельетоны и «Очерки русской жизни» за подписью Е. Валин.

В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.

С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.

На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк. С 1894 года в «Самарской газете» начинает работать Николай Ашешков, известный своими народническими взглядами. На страницах издания появляются серьезные экономические статьи. К этому времени относится начало творческого пути Александра Смирнова. Он пишет литературно-критические материалы, театральные рецензии, выступает и как поэт, работает над очерками по истории Самарского края.