Максим Кокарев: Священник — это не профессия

Ректор духовной семинарии о православных традициях и современности.

Единственная в Самарской области духовная семинария находится в Октябрьском районе. Ректор учебного заведения протоиерей Максим Кокарев рассказал, как сегодня живут ее студенты, по какому принципу в XIX веке давали фамилии представителям духовенства и почему священнику желательно иметь еще какую-нибудь профессию.

О Преображенских и Аполлоновых

— В здании, которое сейчас занимает наша семинария, всегда располагались учебные заведения. Изначально оно было построено для церковно-учительской школы. В ней готовили кадры для сети церковно-приходских школ. Позже там обосновалась духовная семинария. Она открылась в 1858 году и была закрыта в 1918-м. До революции такое учебное заведение должно было иметься в каждой губернии. После образования Самарской в 1851 году местные священники еще несколько лет учились у соседей. А потом в Самару прибыло несколько выпускников Казанской духовной академии и начали создавать семинарию. Среди них один из моих любимых исторических персонажей — отец Валериан Лаврский. Очень умный человек, авторитетный священник. Кстати, фамилия у него искусственная, данная духовенством, от слова «лавра». Вообще с этим связана очень интересная тема. Исторически многие представители духовенства были Поповыми и Смирновыми. В XIX веке появилась новая традиция: чтобы как-то отличать окончивших семинарию и затем духовную академию, им стали давать красивые фамилии. Была даже определенная негласная градация. Тем, кто учился хорошо и был также примерен в поведении, давали фамилии по церковным праздникам — Преображенский, Успенский, Троицкий, Воскресенский, Вознесенский. Прилежных выпускников, имеющих нарекания в поведении, называли попроще — Добролюбов, Доброславов, Миролюбов, Красноцветов. А вот тем, кто и учился не идеально и вел себя не самым примерным образом, давали специфические фамилии, можно сказать, с юмором, восходящие к античности, — Аполлонов, Амфитеатров, Неаполитанский, Минервин, Клеандров.

О семинаристах и пионерах

— В советское время здание занимал Дворец пионеров, а в начале 90-х его начали возвращать духовной семинарии. Тогда повсеместно открывали храмы, а служить в них было некому. Необходимо было возродить учебное заведение, готовящее священников. Возвращение здания происходило постепенно. Был период, когда на одних этажах уже жили и учились семинаристы, а на других еще шли занятия дворцовых кружков. В 1993 году нашему учебному заведению передали храм, в нем начали проводить службы. В приход потянулись верующие из близлежащих домов. Многие из них — в основном те, у кого был опыт методической или преподавательской работы, — стали первыми сотрудниками семинарии. Набор на пастырское отделение состоялся в 1994-м. Еще через год открыли регентское отделение, на котором готовят управляющих церковным хором. В основном туда поступают девушки. В шутку между собой мы иногда называем это отделение факультетом профессиональных матушек. И действительно, у нас часто складываются семейные пары. Я поступил в семинарию в 1997 году. К той поре Дворец пионеров уже съехал, а к имеющемуся корпусу начали пристраивать новый. Делали это специалисты, но все подсобные работы выполняли студенты. Корпус достроили в 2001 году, когда я окончил учебу, так что пожить в нем мне не удалось. Мы и учились, и ночевали в одном здании. В нашей комнате размещались 16 студентов. Сейчас такого уже нет, семинаристы живут по три-четыре человека в келье.

О знаниях и традициях

— Все семинаристы живут здесь — не только приезжие, но и самарские. Для нас очень важен воспитательный момент. Ведь семинария, в отличие от светского вуза, — это не про знания. За четыре года обучения нужно войти в традицию, вот почему необходимо постоянное пребывание в стенах учебного заведения. Общение со старшими, участие в богослужении — все это способствует формированию так называемого братства. Получается нечто среднее между монастырем и образовательным учреждением. Иногда мы делаем исключения, но ребятам все равно очень много времени нужно проводить в семинарии. Их день выстраивается следующим образом. Утром — короткая общая молитва. С 9 до 15 часов — занятия, потом послушания. Это может быть работа по хозяйству, по ремонту. У кого-то спевки. В 17 часов — служба, все дни, кроме воскресенья. Студенты у нас разделены на несколько групп, которые называются чередами. В каждую входит несколько парней и девушек. Они поют и читают на службах по составленному графику. Первая череда в понедельник вечером и вторник утром, дальше вторая… Так что здесь все время есть чем заняться.

О прошлом и настоящем

— Если обратиться к истории, можно обнаружить, что в бурсе семинаристов нередко воспитывали не специально, а вопреки. Тогда учебное заведение практически стопроцентно было сословным — местом, где дети духовенства получали базовое образование. Поскольку человек, рожденный «поповичем», больше никуда поступить не мог, в семинарию шли не только по призванию и далеко не всегда становились священниками. Нередко выпускники, напротив, имели отрицательное отношение к церкви. Но образование тут давали неплохое, в том числе общее, поэтому они все равно находили себе применение. В 1918 году семинарии закрыли, а после Великой Отечественной войны они возродились уже в другом виде. Сословий не стало, поэтому брали туда всех и учили тому, чему и должны, — пастырским наукам. Сегодня в семинарии есть как дети духовенства, так и люди, чьи семьи далеки от веры. Очень ценно, когда такие ребята поступают к нам. Ведь они как-то пришли к этому, возможно, вопреки домашним традициям, мнению родственников. Если говорить обо мне, мои дед и прадед по материнской линии были священниками. Родители выбрали себе другое занятие, они художники. Дед умер, когда мне было 13 лет. Тогда я еще о выборе жизненного пути не задумывался. Его друг, отец Олег, предложил ходить к нему в храм. Он стал меня учить, объяснять многие вещи. Я начал читать на богослужениях — и к 17 годам созрел для поступления в семинарию. Одновременно с этим в 11-м классе я очень заинтересовался историей. Поэтому после школы поступил на очное отделение духовной семинарии и на заочное исторического факультета университета. Оба учебных заведения окончил с красным дипломом.

О Таинстве рукоположения

— Сейчас катастрофической нехватки священников нет. В то же время все наши выпускники, имеющие желание и возможности, направляются в какой-либо храм в Самаре или области. Священник — это, во-первых, призвание, а во-вторых, как считает церковь, благодатный дар Святого Духа, который передается в Таинстве рукоположения. Оно может произойти не сразу после окончания семинарии, а через несколько лет. Это зависит от многих факторов. Например, человек еще не определился с личной жизнью — не обзавелся семьей либо не решил стать целибатом или монахом, то есть не дал обет безбрачия. Могут быть и другие причины. Меня рукоположили в 2000 году, еще до окончания семинарии. За первые пять лет я объездил всю область. Год служил в одном из сел Клявлинского района. Жил в Самаре, а туда приезжал по всем даже мало-мальски значимым праздникам.

О служении и работе

— Воспринимать священство как профессию — последнее дело. Нельзя служить в храме ради того, чтобы кормить семью. В этом случае иногда честнее и правильнее сложить сан и найти другие способы заработка. Многие привыкли думать, что приход священника прокормит. Это не совсем так. Есть два принципа существования духовенства. Традиционно нет ничего зазорного в том, что приход содержит священника. Особенно если он все свое время отдает служению и поэтому не имеет возможности еще где-то зарабатывать. Но так бывает не всегда — например, храм может находиться в каком-нибудь бедном селе. Поэтому в идеале нужно иметь еще какую-то профессию. Совершенно нормально, когда в свободное от служения время священник зарабатывает себе на жизнь. Кто-то водит такси, кто-то собирает мебель. У нас есть, например, настоятель домового храма при одном из вузов, который работает в «Яндекс.Доставке». А вообще мы очень приветствуем, когда в семинарию поступают люди, уже имеющие какое-то образование.

Страничка истории

«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.

С февраля по декабрь 1894 года в газете работал писатель Евгений Чириков. Здесь он печатал свои небольшие рассказы, фельетоны и «Очерки русской жизни» за подписью Е. Валин.

В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.

С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.

На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк. С 1894 года в «Самарской газете» начинает работать Николай Ашешков, известный своими народническими взглядами. На страницах издания появляются серьезные экономические статьи. К этому времени относится начало творческого пути Александра Смирнова. Он пишет литературно-критические материалы, театральные рецензии, выступает и как поэт, работает над очерками по истории Самарского края.