Год назад «Самарской газетой» был создан настенный календарь, в котором каждый месяц иллюстрируют придуманные художниками афиши спектаклей.
Выбраны классические произведения, постановки которых могли бы идти на самарской сцене 100 лет назад. А сегодня идут на сцене современных самарских театров. Основная часть проекта — работа театрального клуба — растянулась на весь 2019-й, частично захватила и 2020-й. Группа людей самых разных профессий, как связанных со сценой и журналистикой, так и весьма далеких от этих сфер, посещают спектакли, вдохновившие художников на создание календаря. А затем обсуждают увиденное. Результаты дискуссии читатели могут регулярно видеть на страницах «Самарской газеты». Проект реализуется при поддержке городского департамента культуры и молодежной политики, а также театров Самары и Самарской области.
11-м спектаклем проекта стала «Шинель» молодежного театра «Мастерская». В репертуаре молодой труппы (создана чуть более года назад на базе выпускного курса Ирины Сидоренко в Самарском государственном институте культуры) отечественной классики, к сожалению, крайне мало. Гоголь станет вторым автором вслед за Леонидом Андреевым. Премьера «Шинели» в постановке главного режиссера театра Александра Мальцева состоялась в ноябре прошлого года. Главный герой в исполнении Вадима Колпакова проходит путь от блаженного переписывания — Башмачкин счастлив в своем мире «живых» букв — до страстной одержимости и потом отчаяния и гибели.
Михаил Крылов, ведущий мероприятий:
— У меня неоднозначное впечатление. На мой взгляд, повесть «Шинель» для постановки очень сложная. Когда я шел на спектакль, не представлял себе, что это будет. Особенно учитывая большое количество персонажей. Мы увидели, что всего впятером актеры сыграли огромное число ролей — в том числе даже массовые сцены. Большой плюс этой постановки — огромное число разных режиссерских фишек. Самая главная из них — шинель появляется в образе человека. Я бы до такого никогда не додумался. Это было оригинально и интересно.
Отличная идея с пластиковыми стаканчиками, которые берутся стопкой и разлетаются в разные стороны как брызги шампанского. Такая простая придумка, но образ создает яркий.
Еще один плюс: актеры очень молодые, яркие, самобытные. Видно, что им очень хочется играть. Каждый исполнитель воплощал по несколько персонажей. Но в этом есть и минус. Сюжетная линия отходит на второй план, уступая место актерской игре.
У меня есть ощущение, что спектакль задуман как пиар актеров. Каждый показывает много всевозможных ролей. Особенно два артиста, которые сыграли почти всех персонажей (Ольга Степнова и Андрей Стенькин). Это своеобразное портфолио. Жестикуляция, речь, интонация представлены максимально разнообразно. Не скажу, что везде они одинаково хорошо справлялись, но сама по себе идея отличная.
Оксана Скачкова, заместитель директора по научно-методической работе школы №132, преподаватель Городской школы юного журналиста:
— Есть другая постановка «Шинели» — моноспектакль Марины Нееловой. Там происходит полнейшее преображение актрисы. И здесь я тоже ждала скорее монолога. В этом спектакле текст не прочитан, а именно разыгран. Причем слово «игра» здесь стоит воспринимать в разных лексических значениях. Речь идет не только об актерской игре. Они играют с текстом, друг с другом, со смыслами, со зрителем. Эта фишка, что шинель живая, у Гоголя заложена. Сразу вспомнились лекции Марины Степановны Силиной, на которых она рассказывала, что для Башмачкина шинель — живое существо. Эту мысль визуализировали в спектакле. Причем здесь показаны две шинели. Сыграны они были на контрасте.
Как только открылся занавес, первая ассоциация, которая у меня возникла, — с иконой. На этом и была выстроена мизансцена, чтобы зрители сразу отвлеклись от мирских дел. Девушка в белом одеянии (Кристина Перфильева), сидящая внутри белого домика, обрамлена им словно икона окладом. И на протяжении всего спектакля эта «старая шинель», девушка в белом, была символом праведности. А новая шинель — полная противоположность. Роковая красавица (Лаура Керер). Она вывела человека в свет, показала, какая еще жизнь бывает. Бобровые воротники, сани расписные. Башмачкин вел тихий, замкнутый образ жизни, и если бы не случилась эта перемена, просуществовал бы еще многомного лет.
Мне очень понравилась сцена, где главный герой рассуждает про буквы. Сыграно на высокой ноте. У меня перед глазами встали эти буквы. Если они выведены каллиграфическим почерком, это действительно потрясающе. Выход за спокойную, праведную жизнь закончился для нашего героя печально. В спектакле прозвучала мысль о том, что он был не приспособлен для другого мира.
Роман Едавкин, психолог:
— В самом начале, когда герой только был рожден под полусвященные-полудемонические песнопения на красном фоне, сразу появляется противопоставление тьмы и света. Шинель в образе роковой женщины напомнила мне современный фильм «Веном» про чудовище, которое захватывало человека, делало его очень сильным и в конечном итоге вытягивало из него все жизненные соки. Спектакль и лента похожи и костюмами, и смыслом. Человек, который мало что представлял из себя с точки зрения статуса, жил в своем мире — маленькой каморке и был счастлив. Он столкнулся с повышением статуса (так называемый социальный лифт), к которому герой не был готов. Благодаря изменению внешней оценки (мнение окружающих) Башмачкин начинает верить в то, что и в самом деле изменился. Утрата шинели привела к полному отчаянию и в конечном итоге к смерти. Похожее происходит, когда человек был поставлен на высокую должность, не справился, а обратно идти не готов. Тогда он становится безработным и годами сидит на шее у родителей, мужа или жены. То же касается и покупки статусных вещей в кредит, когда их обладатель тут же начинает вести себя по-хамски.
Ксения Кондрова, врач-офтальмолог:
— Мне постановка понравилась. Хочется отметить игру актеров — их многоликость поражает. Они талантливо раскрывают характер героев. Были интересные переходы. Встречались и загадочные моменты, которые становились понятны со временем. Вначале, когда девушка в образе шинели проходит по сцене, было неясно, что означает это дефиле. Течение времени? Любопытно подумать об этом.
Наталья Малышок, руководитель областной программы «Детская Фольклорная деревня «Берестечко», участник театра-студии «KRUG_И», заместитель руководителя регионального модельного центра дополнительного образования детей Самарской области:
— Мне понравилась атмосфера юмора, которая крылась даже в мелких деталях. Например, во взглядах актеров между собой. Это добавляло сцене дополнительный объем — она никогда не была плоской. Актеры постоянно друг с другом взаимодействовали и всегда были вместе. Даже если кто-то из них в этот момент находился за кулисами.
Периодически появлялся интерактив с залом. Мы все могли почувствовать себя вместе с артистами. Несмотря на то, что они были одеты в костюмы той эпохи, не ощущалось преграды между нами. Зрительный зал стал единым общим пространством. Возникало ощущение, что мы тоже каким-то образом влияем на решение Акакия Акакиевича.
Спорным моментом для меня стала пластика. Иногда ее было слишком много, и она отвлекала от общего действия. Но режиссер, конечно, волен сам решать.
Старая шинель стала для меня символом смирения главного персонажа. Он надевал ее и не противился ничему в своей жизни. Это христианская ценность — принять свою судьбу. Новая шинель пробудила в нем бунт. И он не справился.
Режиссер и актеры удачно подчеркнули мистику, которую Гоголь всегда вкладывал в свои произведения. Она была показана так интересно, так ярко.
По поводу фольклора там возникает очень много вопросов. Я понимаю, что театр интерпретирует все по-своему, и они скорее просто смотрят в эту сторону, нежели занимаются народным творчеством. Но меня очень смутила прическа актрисы, которая исполняла несколько ролей, — Ольги Степновой. Хвост, перехваченный резинкой, выбивал меня из колеи на протяжении всего спектакля. Это не соответствует ни духу времени, ни самому спектаклю. Может быть, они просто об этом не подумали, когда ставили спектакль. А по большей части фольклорные элементы работали на общую картину. Мне очень понравилась квартирная хозяйка, персонаж отыгран потрясающе — полностью в духе владелиц жилплощади. Костюм, диалект — все помогло раскрыть образ.
Михаил Крылов:
— Мне было непонятно, почему жена портного все время переходит с немецкого на русский.
Роман Едавкин:
— Это был внутренний голос. Формулировка такая. А потом она опять превращается в свой образ — вежливая и приветливая.
Михаил Крылов:
— Мне сначала было непонятно, в качестве кого выходила в самом начале шинель.
Наталья Малышок:
— Может быть, это судьба, которая его манила. Была где-то рядом, управляла другими и тут в какой-то момент включилась в него.
Оксана Скачкова:
— …и разрушила скромную жизнь. Аскетизм Башмачкина может иметь разные корни. Это либо сознательный выбор, либо он просто не знал, что есть другая жизнь.
Роман Едавкин:
— И был при этом счастлив.
Михаил Крылов:
— Я бы не сказал, что он был счастлив. Он просто существовал.
Роман Едавкин:
— Исполнитель главной роли очень достоверно изображает счастливого человека, когда пишет буквы. Он выглядит таковым. Ему веришь. Потом примерно так же живо и искренне стал мечтать, что станет государем.
Михаил Крылов:
— Мне этот образ напомнил Семвела Тарли из сериала «Игра престолов». Человек, который обожает свою работу и кайфует от всего, что делает.
Оксана Скачкова:
— В сцене, где он рассказывает своей квартирной хозяйке про буквы, у него такое одухотворенное лицо. Понятно, что это верх наслаждения. Цель его жизни — нарисовать букву «а», которой он восхищается как произведением искусства.
Роман Едавкин:
— Он, по сути, картину пишет.
Оксана Скачкова:
— При этом как здорово выстроен диалог с хозяйкой. Она пытается ему предложить щи, вполне себе мирские: «Ешь, а то остынут», поет песни. А Башмачкин отгораживается от нее, уходит от быта. Их разговор идет по параллельным прямым — не друг с другом. В спектакле ярко показано, что герой не сам решил, что его жизнь пойдет по-другому в связи с пошивом шинели. Заставляют «обмывать» покупку, многократно настаивая на этом. «Вы теперь другой, потому что у вас есть новая шинель». Сразу вспоминаются книги по маркетингу: бренд — это ощущение статуса.
Роман Едавкин:
— Упаковка, фантик от конфетки.
Наталья Малышок:
— Сегодня из-за соцсетей люди видят больше недостижимых вещей и соблазнов.
Оксана Скачкова: — Да, Башмачкин не подозревал о том, что где-то есть другой мир.
Наталья Малышок:
— Башмачкину нравилась роль маленького человека. Это общество не устраивало, что он не хочет стать кем-то еще. Семвела Тарли жизнь заставила быть другим. А в «Шинели» никаких объективных изменений не произошло. Не случилась война, его родственники не были в беде. Герой мог продолжать вести свою спокойную, размеренную жизнь. Но такая незначительная вещь, как шинель, заставила его идти вперед, а никаких оснований или поддержки для этого не было. Поэтому, не опираясь ни на что, он так быстро упал.
Роман Едавкин: — Когда была сцена с Башмачкиным-младенцем, ему нравились некоторые имена — он радостно хихикал. Но его все равно назвали по-другому. С самого начала куда-то ведут. Это человек-пластилин, лишенный воли. И всякий раз он по большому счету доволен.
Ксения Кондрова: — Общество принудило героя выйти из его маленького мирка. И в дальнейшем он не смог справиться с ситуацией. Потеря «драгоценности» привела к такому печальному концу.
[vrezka color=»#FFFFFF» bgcolor=»#8aa6bb» image=»» image_mode=»» bgfixed=»» padding_top=»» padding_bottom=»»]Маленький человек – кто он?
Наталья Малышок:
— Для меня маленький человек — тот, кто выполняет свою небольшую функцию и получает от этого удовольствие. Не стремится ввысь, не расталкивает локтями соседей, не идет по головам. Это его роль, он должен быть здесь.
Михаил Крылов:
— Для меня понятие «маленький человек» носит скорее негативный аспект. Он является винтиком в системе. И никого не волнует его богатый внутренний мир. Ему ничего не надо, он занимает определенное место и лишен амбиций.
Роман Едавкин:
— Для меня маленький человек, во-первых, тот, кто в принципе ничего не сможет сделать против глобальной системы. Он беспомощен, стоит ему выйти за рамки своих полномочий. Во-вторых, ему присуще безволие. Как вначале Башмачкин был ребенком, за которого все решали, так и потом остался безвольным, инфантильным существом, которое не принимает решений. Соответственно, любой человек, который оказывается рядом, навязывает ему свою волю. Его бултыхает из стороны в сторону. Как старая, так и новая шинель руководят им. Новую навязывают ему как нечто сверхзначимое, и вокруг этой идеи он начинает жить. А потом не понимает, как так получилось. И гибнет.
Оксана Скачкова:
— Если понимать маленького человека в контексте гоголевской эпохи, это действительно «один из толпы». «Муха пролетела? Нет, это Башмачкин зашел в департамент». Это незаметный человек. Чеховские и гоголевские «маленькие» герои ничего не хотят, поскольку другого не знают. И стремиться ему не к чему.
Если бы мы сейчас вслед за Булгаковым, который перенес Чичикова в современную ему Москву, попытались переписать гоголевский текст и представить, что у Башмачкина не украли шинель, мне кажется, он так же и вернулся бы в старый статус. После окончания праздника пришел бы за свой старый стол и продолжил писать буквы.
А современный маленький человек пытается достичь какого-то статуса, не имея для этого никаких способностей. Современные Акакии Акакиевичи берут в кредит дорогие смартфоны и машины, чтобы потом голодать и не ездить, потому что денег на бензин нет.[/vrezka]
Культура
Культура
Культура
Комментарии
0 комментариев