Главный режиссер самарского драмтеатра: «Театр не должен оказываться заложником вкуса аудитории»

В январе 2019 года стало известно, что главным режиссером здесь станет выпускник Санкт — Петербургской государственной академии театрального искусства (курс Вениамина Фильштинского) Михаил Лебедев.

«Пробным шаром» на местной сцене стал спектакль по произведению Михаила Рощина «Роковая ошибка». Его режиссер поставил в июне 2018 года. В начале мая 2019-го состоялась вторая самарская премьера Лебедева — «Вот так и живем» по рассказам Василия Шукшина.

На сцене главный — артист 

 — Почему вы согласились на должность главного режиссера Самарского театра драмы?

— В театр я пришел ставить спектакли. Насколько понимаю, нет особой разницы между штатным режиссером и главным. Никаких административных обязанностей, тем более финансовых, у меня тоже нет. Просто немного другой статус, другие возможности.

Что касается художественного руководства, то его осуществляет Валерий Гришко. Могу только что-то ему подсказать или посоветовать, какое-нибудь предложение внести.

На мое согласие прийти в этот театр повлияло то, что я «зацепился» за труппу. Точнее, за какую-то ее часть. После выпуска первого спектакля я знал только некоторое количество людей.

— В двух ваших спектаклях заняты в основном молодые артисты.

— Львиная доля — да. Но были и взрослые артисты. В «Вот так и живем» по рассказам Шукшина посчастливилось работать с Владимиром Владимировичем (Борисовым. — Примечание автора). У нас получился контакт. Всегда побаиваешься «народных» и «заслуженных». Но в данном случае все сложилось. И до этого — в «Роковой ошибке» — тоже были не только молодые.

— Для обоих спектаклей вы брали классику ХХ века — Рощин, Шукшин. Этот материал вам наиболее интересен?

— Так просто совпало. Первый материал появился в результате компромисса. Шукшин — такой автор, которого всегда интересно делать. Мне больше нравится браться за прозу. Но сейчас мы начали трудиться над драматургией. Хотим немного похулиганить, поэкспериментировать на камерной сцене театра. Мы взяли «Медею», но не скажу, какого автора. Пока работаем с Еврипидом и Жаном Ануем. Кроме того, ищем материал, чтобы в следующем году выпустить спектакль на большой сцене.

— Постановочная группа на «Медее» будет та же?

— Хореограф Павел Самохвалов точно будет. С художником Натальей Черновой нужно уточнить ее график.

— Самохвалов очень востребованный сейчас хореограф во многих самарских театрах. Почему вам нравится работать с ним?

— Мы нашли общий язык, понимаем друг друга. Он не делает танцы — то, чем в основном занимаются хореографы. У него это больше пластика. Танцы в театре сейчас, на мой взгляд, выглядят странно. Есть спектакли, в которых они нужны, безусловно. Но то, что касается художественного высказывания, — мне танцы не интересны. Только как отдельный жанр.

— Если судить по двум спектаклям в Самарском театре драмы, вы не большой любитель обилия бытовых деталей на сцене. Вам кажется, что подробности мешают?

— Мне ближе чистота. Нас так научили, и сам я так считаю. На сцене главный — артист. А не какие-то игрушки. Предметы могут только помогать. Считаю, что актера нужно максимально от всего очистить, чтобы он был виден как личность. Не прятать его за всякими штуками. Все, конечно, зависит от материала и от того, как ты его делаешь. Пока мне ближе чистота пространства. Чтобы ничто не отвлекало и не мешало.

— Для этого актер должен быть профессионалом высокого уровня.

— Просто с ним надо работать. И он все сможет. Если только не профнепригоден и не случайно попал в театр. Но такие, как правило, долго не задерживаются. Когда тебе кажется, что артист что-то может, нужно просто потратить на него время. Если вы хотите научиться кататься на велосипеде, независимо от ваших форм, способностей и возможностей, вы это сделаете. Даже если у вас нет ног. Вы что-то придумаете. Главное — обоюдное желание: ты заинтересован в артисте, а он хочет работать с тобой.

Не стать заложником вкуса аудитории

— Первую вашу работу — эскиз по повести «Гробовщик» Пушкина — я видела на лаборатории «Молодая режиссура», которую по всей России организует театральный критик и продюсер Олег Лоевский, а в нашем городе проводит театр «СамАрт». Вам нравится принимать в ней участие?

— Это интересно. Недавно вернулся с лаборатории на Камчатке. Но я не так много в них участвую. Есть ребята, которые не вылезают оттуда, постоянно делают некие эскизы. У меня как — то так получилось, что я сразу стал ставить спектакли. Некоторые любят лаборатории за свободу творчества. Мне в этом отношении везло: меня приглашали в театры, где не было никакого контроля, и я делал то, что хотел.

— Гришко корректирует вашу работу?

— Мы разговариваем, советуемся. Что-то я слушаю, что-то — нет. Зачастую он говорит правильные вещи. Когда делаешь спектакль в течение двух месяцев, у тебя уже замыливается взгляд, и ты чего-то не замечаешь. Но мы с ним разные. В том числе по возрасту. В какой-то степени это хорошо. У нас не жесткий конфликт, но какое-то противостояние есть. Традиционного и нетрадиционного театра. Не скажу, что я какой-то революционер. Не делаю ничего особенного — я не Бутусов, не Богомолов.

— Вам близок их театр?

— Да. Обожаю театр Могучего, сейчас БДТ в Питере — единственное место, куда можно ходить. Все остальное — только эпизодически.

— Вы не задумывались о том, что консервативная публика Самарского академического театра драмы может в штыки принять современные постановки?

— Мне как раз интересно понаблюдать за реакцией зрителей. Меня раздражает, что здесь смещены роли. Театр не должен оказываться заложником вкуса аудитории, иначе он встанет. Я буду делать то, что мне нравится и как мне нравится. Если это примут — хорошо. И потом: одна публика может уйти, придет другая.