Первый спектакль на новой сцене «СамАрта». Как это было

В связи с затянувшейся сдачей нового здания театра «СамАрт» премьеру спектакля Александра Кузина «Горе от ума» по одноименной комедии в стихах Александра Грибоедова пришлось ждать несколько лет. За это время актеры набрались зрелости и мудрости, а зрители – нетерпения.

Перед началом

Увлекательное представление начинается еще до попадания в зрительный зал. Публика с любопытством осматривается по сторонам. Одни фотографируются на фоне электронного панно, имитирующего разноцветные струйки воды. Другие изучают видеоинформацию о спектаклях и актерах «СамАрта», которая транслируется на огромном экране, создавая впечатление, будто артисты тюза снялись в телесериале.

Заходя в зал, гости премьерного, закрытого для широкой публики показа оценивают обширное пространство на 400 мест и поднимающиеся сиденья. Большой плюс современной конструкции — ширина проходов между рядами позволяет не вставать, когда соседи идут на свои места. Небольшой минус — из-за мобильности нет монолитности, и движение каждого вибрацией передается сидящим рядом. Но вот все разошлись по местам, и внимание публики приковано к подмосткам.

Вначале было слово

На сцене — распахнутое пространство дворянской гостиной двухсотлетней давности. На полу — мозаика, на роскошной люстре и боковых кулисах — паутина. Огромные арочные окна ведут в кромешную тьму. Произведение художника-постановщика Кирилла Данилова оживляет работа художника по свету, заслуженного работника культуры РФ Евгения Гансбурга. Свет создает не просто завораживающе красивую картинку, он наполняет зрителя изнутри целой гаммой эмоций. Обстановка кажется смутно знакомой, будто виданной когда-то — может быть, в другой жизни. Это замкнутый мир, который давно покинули люди, заброшенная дворянская усадьба, сохранившая воспоминания о судьбах, унесенных беспощадным вихрем времени.

Выходят люди. Это еще не персонажи. Актеры в повседневной одежде рассаживаются по сцене. Начинается традиционная «игра в репетицию» — чтение с листа. Артисты, уткнувшись в книгу, произносят свои реплики и ремарки, сначала даже без особых эмоций. Постепенно роли словно захватывают их, в речи появляются неяркие краски. Это монотонное чтение продолжается до тех пор, пока не появляется Чацкий.

Любовный многоугольник

Главный герой врывается на сцену с шумом и грохотом. Кувырок — и вот он у ног Софьи. Просторное пальто, огромный яркокрасный шарф крупной вязки — звуками, цветом, энергичными широкими движениями Чацкий взрывает тишину и покой заброшенной гостиной, словно срывает тканевый покров со старой мебели.

Главную роль в двух составах играют разные исполнители. В первый премьерный вечер Чацкого представил опытный артист, любимец самарской публики Павел Маркелов. Во второй — молодой актер Ярослав Тимофеев. Он в труппе театра с 2016 года, на его счету главные роли в спектаклях «Пер Гюнт» и «Ромео и Джульетта».

Эффектное появление — кувырком к ногам Софьи — вызывает в памяти обморок Чацкого в легендарном спектакле Товстоногова. Актеру как будто стараются придать внешнее сходство с Сергеем Юрским — костюм, прическа, порывистость движений. Чацкий в исполнении Тимофеева юн, горяч. Его едкие замечания, на которые ему пеняет Софья, не следствие желчности. Это уже готовые (продуманные заранее или где-то услышанные) умозаключения, которые легко и свободно вылетают из его уст. Порой так быстро, что некоторых слов не разобрать (здесь можно упомянуть проблему новой сцены — актеры еще не освоили точки звучания, и потому слышимость иногда плохая).

Софья в исполнении Марии Феофановой рядом с совсем юным Чацким выглядит более зрелой и расчетливой. Ее отношения с Молчалиным — не следствие пылкой любви, а скорее хобби, вытекающее из пристрастия к романам и призванное заполнить пустоту скучных будней. Страсть Молчалина (Сергей Бережной) к Лизаньке продиктована необходимостью почувствовать себя охотником, а не добычей, как в ситуации с дочерью хозяина. Весь образ горничной (Анна Тулаева) лишен обольстительности: движения ее неуклюжи, наряды — нелепы, глаза полны испуга. Она заложница домашних интриг, со страхом ожидающая неминуемой развязки.

А судьи кто?

Хозяин дома, главный оппонент Чацкого Фамусов в исполнении заслуженного артиста РФ Сергея Захарова совсем не напоминает глупого и упрямого представителя старого режима. Вобрав в себя черты интеллигентного Павла Петровича из спектакля «СамАрта» «Отцы и дети» (которого Сергей Захаров играет уже более десяти лет), он отстаивает убеждения, противные реакционно настроенному Чацкому, скорее по инерции, не подвергая критическому анализу ни свои слова, ни речи свободолюбивого молодого человека.

Так же, не вникая в смысл, слушает Александра Андреевича потенциальный жених Софьи — полковник Скалозуб. Сергею Дильдину блестяще удается эта комическая роль: выражение внешней заинтересованности на лице ограниченного человека служит прекрасной иллюстрацией того, что монологи Чацкого никому, кроме него самого, здесь не интересны.

Еще одна юмористическая удача спектакля — заслуженная артистка РФ Людмила Гаврилова в роли старухи Хлестовой. Энергия желчности и самодовольства, позволяющая этой немолодой женщине бодро держаться на празднике и не уступать более молодым персонажам в словесных перепалках, кажется почти осязаемой.

Неутешительные итоги

Слишком юный, слишком горячий, слишком много рассуждающий Чацкий Тимофеева — чужой на этом празднике жизни. Обращаясь в первой сцене за благословением к Фамусову, он не находит в доме, когда-то бывшем ему родным, ни отеческого тепла, ни романтической привязанности. Чаще всего сидит особняком, уткнувшись в газету, изредка посматривая на Павла Афанасьевича, запретившего ему открывать рот.

Разочаровавшись в любви, юный герой чуть не плача произносит свой знаменитый финальный монолог, уже разоблачившись — нет ни красного шарфа, ни эффектного пальто. Требуемая карета выкатывается на сцену, простояв на втором плане на протяжении всего спектакля. Из нее, словно из повозки с цыганами, весело высовываются персонажи, набитые в нее так плотно, что места для главного героя там явно нет.

Куда же ему идти? Но он уже и не совсем Чацкий. Вновь мы видим томики, по которым артисты читали вначале. Текст, материализовавшийся на сцене, вновь уходит в пространство книги, где будет доступен и нам, и нашим потомкам еще не одно столетие.

[vrezka color=»#ffffff» bgcolor=»#6d90aa» image=»» image_mode=»» bgfixed=»» padding_top=»» padding_bottom=»»]

Александр Кузин, народный артист РФ, режиссер-постановщик спектакля «Горе от ума»:

— Мы не рассчитывали на комедийное восприятие пьесы. Скорее, ждали реакции умных людей на умную комедию. В какой-то степени это получилось. В спектакле Товстоногова у Чацкого был обморок от социальной напряженности. Его постановка была про другое — тогда оттепель заканчивалась. А мы попытались нормально сегодня прочитать текст, который написан 200 лет назад. И он остается очень актуальным. Павел Маркелов и Ярослав Тимофеев — это два разных Чацких. Я не натаскиваю актеров на персонажа, работаю от индивидуальности каждого.[/vrezka]

[vrezka color=»#ffffff» bgcolor=»#6d90aa» image=»» image_mode=»» bgfixed=»» padding_top=»» padding_bottom=»»]

Павел Маркелов, художественный руководитель театра «СамАрт», исполнитель роли Чацкого (первый состав):

— Выход на новую сцену бывает раз в жизни. Здесь важно найти баланс даже в звучании текста. Чтобы первым и последним рядам он был одинаково хорошо слышен, чтобы при этом не терялось живое слово и эмоции. Сейчас мы работаем, учимся и, на мой взгляд, хорошо справляемся. Для нас начинается самый важный этап — притирки к новой сцене и зрительному залу. Это просто космос, который бодрит и мотивирует работать дальше.[/vrezka]