Тренер по карате кекусинкай Марина Самарцева: «Сначала дети хотят быть как Черепашки-ниндзя, философию борьбы постигают потом»

Мы пообщались с единственной в России женщиной — обладательницей пятого дана карате кекусинкай,  директором ДЮСШ №16, многократной чемпионкой страны, призером Европы и мира.

— Как вы начали заниматься карате?

— Я приехала в Самару из Оренбургской области в 1987 году. Мне было 20 лет. Кто-то из друзей подарил мне билет на чемпионат по карате кекусинкай. Когда я увидела это действо, поняла: вот оно — мое!

— А прежде вы спортом занимались?

— Да, самбо. Мой отец был десантником и очень хотел сына, а родилась я — маленькая, худенькая, плаксивая. Но он все равно воспитывал меня как мальчишку. Всегда учил, что не надо никого бояться, если кто-то обижает — блок — удар, блок — удар. Постоянно показывал какието приемы. Я ходила за ним как хвостик. Видимо, некий спортивный стержень был заложен в мой характер как раз в детстве. Я стала заниматься самбо, продолжила тренировки и в Самаре. Но тогда, после чемпионата, подошла к одному из организаторов и сказала, что очень хочу заниматься карате кекусинкай.

— Чем вас так заворожило карате?

— Это совершенно особый вид борьбы. Мне понравился его боевой дух, боевой настрой. В карате иная ударная техника. Как отец меня и учил: блок — удар.

— Что сказал тренер о вашем возрасте? Не поздновато в 20 лет начинать?

— Он вскоре понял, что к нему попал спортсмен, физически полностью подготовленный, и буквально за год сделал из меня чемпионку России. Тренер поставил мне два удара ногами и два руками. Две-три боевые связки, больше я ничего не умела.

— Этого оказалось достаточно?

— В то время — да. Потому что этот вид спорта в нашей стране только-только начинал развиваться. Сейчас бы, конечно, с теми навыками я ничего не добилась. Сегодня мы имеем дело со сложнейшими техниками, тренеры постоянно придумывают новые подходы, всевозможные финты, обманы — способы скрыть удар, завуалировать один удар под другой. Такой прямолинейности, как 30 лет назад, давно нет.

— Как сегодня наши каратисты выступают, например, в Японии, для жителей которой этот вид спорта является «родным»?

— Очень хорошо выступают. В марте этого года трое наших ребят были на соревнованиях в Японии, и все они стали призерами. Если 30 лет назад мы отправлялись учиться в эту страну, то теперь их ведущие спортсмены едут в Россию. В том числе и в нашей школе на протяжении многих лет проходят международные учебно-тренировочные сборы.

— Как вы стали тренером?

— Когда у меня был желтый пояс, я впервые заговорила о том, что хочу быть тренером. Но мой наставник Михаил Гяч сказал, что я еще к этому не готова. И только через год, когда я сдала на зеленый пояс и хорошо прошла аттестацию, он разрешил мне попробовать. Я тогда работала учителем физкультуры в гимназии №1, там и набрала свою первую группу.

— Не разочаровались в тренерской работе?

— Нисколько. Я и сегодня получаю от нее огромное удовольствие. Иногда ночами не сплю, думаю, как объяснить детям одно или другое. Бывает, решение приходит внезапно, как озарение. И если ребенок понял и начал выполнять упражнение правильно, это так здорово! В технике карате все взаимосвязано, и если упустить даже небольшой нюанс, не разъяснить его детям, последствия могут быть нежелательными.

— А директором спортивной школы как стали?

— Когда в середине 90-х я стала чемпионкой мира, потом Европы, пять раз — лидером всероссийских соревнований, этот успех вызвал определенный резонанс. Меня пригласили в городскую администрацию — советником по спорту. Я участвовала в решении многих вопросов, делилась своими идеями. А поскольку мне всегда нравилась тренерская работа, я горела желанием иметь свою школу, чтобы можно было заниматься с детьми с четырех лет, а не только со взрослыми. И в 2001 году мне поступило соответствующее предложение. Под спортивную школу отвели здание заброшенного детского сада. Когда я впервые его увидела, чуть не расплакалась, настолько ужасно было его состояние. Но других вариантов не было. Восстанавливали мы здание долго, помогли педагоги. К тому времени у нас уже была хорошая команда, в которую входило примерно 20 тренеров. Сначала мы открыли один небольшой зал на первом этаже, потом постепенно привели в порядок все остальное. Сейчас у нас в школе проходят тренировки по шести видам спорта.

— На ваш взгляд, в каком возрасте лучше отдавать ребенка на спортивные занятия?

— Чем раньше, тем лучше. Маленькие дети — они как пластилин, в них можно сразу заложить правильную основу. Начиная с самых простых вещей — профилактика плоскостопия, сколиоза, растяжка, укрепление мышц, необходимых в боевых искусствах. По муниципальному заданию в группы по кекусинкай мы должны принимать детей с семи лет. Это поздно. Поэтому мы берем с трех — на внебюджетной основе. С семи они начнут заниматься по бюджетным программам, и к той поре у них уже будет необходимая физическая подготовка.

— Ваши собственные дети занимаются карате?

— Скажу больше, у нас уже сложилась педагогическая династия. Мы с мужем, Михаилом Гячем, тренеры по карате. С этого года в детско-юношеской школе №16 работает тренером-преподавателем и наша дочь, многократный призер России, призер мира. Сын тоже занимается карате кекусинкай. А еще айкидо, футболом.

— На протяжении многих лет шли разговоры о том, что карате нужно включить в программу Олимпийских игр…

— Только не кекусинкай. Это самый жесткий стиль в карате. Его название переводится как «искусство одного удара», или, как говорят японцы, «искусство убивать». Вся техника — нокаутирующая. Не на очки, как во многих других видах борьбы. И если такой вид спорта станет олимпийским, где за сильный удар грозит дисквалификация, то что это будет за боевое искусство? Поэтому мы ни в коем случае не стремимся попасть на олимпиаду.

— Вы смотрите художественные фильмы с участием каратистов? Какие эмоции они у вас вызывают?

— Есть действительно профессиональные постановки, где правильные удары, блоки, показана реальная техника — приятно посмотреть. Это, например, старые фильмы с Брюсом Ли, Чаком Норрисом, Дольфом Лундгреном. Но недавно я смотрела кино, где актер, будучи уже в возрасте, явно был не в состоянии выполнять технику, поэтому на экране все мелькало, удары были не видны. Это выглядело некрасиво, и на мой взгляд, послужило во вред авторитету артиста.

— А бывает, что дети, насмотревшись подобных фильмов, приходят и просят научить их драться так же?

— Конечно. Чаще всего они хотят быть как Черепашки-ниндзя.

— Получается, что ребята идут в спорт, чтобы уметь хорошо драться?

— Для маленьких детей это нормально. Философию восточных единоборств они постичь еще не в состоянии, ее понимают с годами. Через физическое совершенствование происходит совершенствование духовное. Наоборот не бывает. К 16-17 годам, приближаясь к черному поясу, наши спортсмены становятся спокойными, уравновешенными. Но прежде нужно пройти определенный путь. Мастер боевых искусств должен созреть, быстрее положенного срока сделать это невозможно.

— И каков этот срок?

— Минимум десять лет. Спортивная школа дает возможность за это время дойти до черного пояса. Дальше путь в гору — еще десять данов. На данный момент я единственная в России женщина — обладательница пятого дана карате кекусинкай. Но уже есть девушки, которые в скорой перспективе тоже могут достичь этих позиций.

— А шестой?

— Не думаю, что женщине в России когда-нибудь будет присвоен шестой дан. Для этого нужно быть президентом региональной общественной федерации карате кекусинкай, но тогда мне придется сместить собственного мужа, что, сами понимаете, не правильно. А единственный в мире десятый дан принадлежит президенту международной федерации карате кекусинкай Ханши Стиву Арнейлу.