Черные гусары до того, как стали белыми и красными

Энтузиасты собирают артефакты и документы об удивительной истории квартировавшего в Самаре 5-го Александрийского полка

Помнить обо всех

Здорово, когда твоя публикация находит живой отклик. Это значит, что поднятая проблема актуальна. Так произошло со статьей о черных гусарах, квартировавших в казармах Линдова городка, что располагался на нынешнем проезде Масленникова («Самарская газета» от 6 июня 2015 г.).

В редакцию позвонил энтузиаст, который уже долгое время собирает документы и артефакты, связанные с историей этого героического полка Русской армии. Зовут его Артем Гусев. Он сразу нашел несколько неточностей в моем изложении истории 5-го Александрийского полка. В частности, уточнил, что название свое полк получил от деревни Александрия, в которой формировался, а не от имени своего святого покровителя Александра Невского. Я даже не стала спорить, увидев в его руках толстенные книги воспоминаний бывших гусар, изданные и в Москве, и в Париже, и даже подлинные документы — наградные листы и письма неустрашимых и бравых вояк.

Оказывается, в Москве существует общественная организация любителей истории, которые изучают героический путь Александрийского полка и поддерживают связь с потомками славных русских воинов, проживающими за границей.  Артем тесно сотрудничает с ней. Москвичи поддерживают своих самарских единомышленников.

Наш город стал последним приютом легендарного 5-го Александрийского полка, который 21 июля 1914 года в шесть утра отбыл от станции Самара на фронты Первой мировой. В 1918-м его расформировали в Череповце. Кстати, на базе оставленных александрийцами казарм был сформирован Самарский гусарский полк, который  принял сторону белого движения. Отчасти гусары-александрийцы  влились и в Красную армию.

После разгрома белых сражавшиеся на их стороне гусары вынуждены были эмигрировать. Жизнь есть жизнь.  Однако память о всех, кто волею судеб оказался в разных лагерях гражданской, должна жить в сердцах соотечественников.

Артем сообщил мне еще один любопытный исторический факт. Генерал-лейтенант русской армии, а затем фельдмаршал Финляндии, барон Маннергейм, также в молодости служил в полку черных гусар. В письмах, которые есть у Артема, вот что о нем пишут однополчане, обосновавшиеся во Франции именно в 1939 году: «Фельдмаршал Маннергейм весьма благоволит к нам и выслал для музея полка свой портрет».

Утраченные сокровища

— У нас просто необходимо создать музей гусарского полка, — говорит Артем. — Мы даже придумали его концепцию, сделали презентацию проекта, собираем и выкупаем будущие экспонаты для него.

Дело теперь за помещением. Ведь коллекционерам хотелось бы разместить ценные экспонаты в приспособленном для этого, желательно историческом, месте. Самым лучшим выходом было бы открыть музей в сохранившихся бывших казармах Александрийского полка. Но эти помещения, несмотря на то что большая часть военного городка будет передана в ведение муниципалитета, так и останутся на балансе Министерства обороны. Военные вроде бы не против освободить комнату под музей. Но поскольку в любом случае вход в него не будет свободным, это не даст возможности всем желающим познакомиться с экспонатами.

Впрочем, на освобождаемой территории военного городка, которую общественники предлагают частично использовать под строительство школ, детсадов и детских центров, которых так не хватает в Октябрьском районе, есть немало зданий с историей.  Размещенный в одном из них музей отлично вписался бы в общую культурную концепцию нового микрорайона.

А отдавать накопленные материалы в крупные городские выставочные центры энтузиасты не хотят, опасаясь, что их постигнет судьба существовавшего до революции полкового музея Александрийского полка. По свидетельству самих гусар, многие его экспонаты остались в Самаре. Хранить серебро, например, было поручено матери Батюшковых. А самое ценное — 22 серебряные Георгиевские трубы, полученные полком за битву при Бриенне,  другие ценности, в том числе архивные документы, были отправлены в Сызрань в первый запасной кавалерийский полк. След сызранских сокровищ затерялся. Возможно, и сейчас лежат они где-то в нашей области в виде клада.

Но даже уцелевшие во время революционной бури экспонаты трудно отыскать и собрать воедино. Известно, что живописные портреты героев-гусар находятся в запасниках Художественного музея, военные реликвии и, возможно, часть наградного оружия — в краеведческом.

Недавно Артему удалось приобрести целый альбом более чем с двумя десятками подлинных фотографий гусар в полном облачении, иногда вместе с женами, которые тоже носили на груди брошь в виде черепа. На одной из фотографий  — старший унтер-офицер александриец Иван Григорьев и каргопольский драгун Иван Тюленев, будущий советский генерал. Многие из фотографий старинного альбома сделаны в Самаре.

Кстати, самарским следопытам удалось получить в свою коллекцию  много подлинных образцов гусарского оружия и формы. Недавно даже они раздобыли ценнейшую реликвию, настоящий символ полка — серебряную «мертвую голову».

Отыскивать артефакты помогает российским следопытам французский потомок последнего командира Александрийского полка полковника Сергея Топоркова Мишель де Винчи. Артем подружился с этим живым хранителем гусарских историй.

Если бы собрать в одном месте экспонаты всех самарских музеев, относящиеся к Александрийскому полку,  и добавить то, что выкупили у потомков гусар наши коллекционеры — получился бы замечательный музей российской воинской славы!

СПРАВКА "СГ"
Сергей Александрович Топорков, 1881 — 21 января 1961, Париж, похоронен на кладбище Банье.
 Полковник гусарской Александрийской кавалерийской дивизии, военный историк, общественный деятель. Окончил Елисаветградскую юнкерскую школу, Елисаветградское кавалерийское училище. Участник мировой войны. Однополчанин Н.С. Гумилева. В годы гражданской войны воевал в Вооруженных силах юга России и Русской армии в Александрийском гусарском полку. В эмиграции во Франции с 1920 года. К 1931 г. возглавлял группу полка в Ментоне (деп. Приморские Альпы). В 1928 г. в своей квартире основал музей Александрийского гусарского полка. После Второй мировой войны переехал в Париж. С 1940-х до кончины — председатель Объединения александрийских гусар. Один из создателей и хранителей военного архива и Музея александрийских гусар.

Храбрецы Батюшков, Карамзины

 Про многих из гусар можно писать целые романы. Кстати, среди раритетных фотографий Артем показал мне фото храбреца и обладателя «Георгия» 4-й степени Константина Батюшкова. Он был внучатым племянником знаменитого предтечи Пушкина в русской литературе — вологодского дворянина и поэта Батюшкова. А семья гусара Батюшкова проживала в Самаре. В свидетельстве о рождении Федора Батюшкова, брата Константина, так и записано, что место его рождения — Самара. С Самарой связана жизнь и других храбрых братьев-гусар — Карамзиных, хотя вотчина их находилась под Симбирском.

Обладая натурой, ищущей живой деятельности, Константин Батюшков не мог оставаться равнодушным и безучастным к событиям времени, и, лишь вспыхнула в 1912 году на Балканах война, он тотчас отправился волонтером в сербскую армию. Вернувшись по ее окончании в Россию, он держит офицерский экзамен при Николаевском кавалерийском училище и, произведенный в декабре 1913 года в корнеты, назначается в Александрийский гусарский полк, с которым выступает на войну в 1914 году. В короткий срок своей ревностной службой, своим примером, своей заботой о подчиненных гусарах, а главное — своей отвагой и храбростью он завоевал всеобщее уважение и любовь. О его самообладании, мужестве и храбрости ходили легенды даже и вне полка: о нем во время войны писали в газетах, в журналах иллюстрировали его подвиги.

Последний бой Константина

«Трудно перечислить все случаи лихих действий разъездов корнета Батюшкова. В каждом бою, в каждой стычке он искал подвига, и, казалось, вся его натура была создана для войны. «Не снести тебе своей головы», — неоднократно твердили Батюшкову его друзья, но эта фраза, казалось, еще более толкала храбреца на новые подвиги», — вспоминает командир полка полковник Сергей Топорков.

У Артема Гусева есть переписка однополчанКонстантина Батюшкова, вспоминающих о его последнем подвиге. В сентябре 1915 года у деревни Бучаны он кинулся с саблей на наступающего врага, увлекая за собой свой взвод. Корнет Александр Карамзин поспешил ему на выручку, но вместе со своим отрядом напоролся на изгородь и потерял время.

Батюшков дошел до цели, порубил врага, но вместо того, чтобы забрать пленных, которые побросали винтовки и подняли руки, он кинулся дальше — на немецкие резервы, вспоминает Сергей Топорков. Противник замкнул цепь в кольцо. И дивизиону гусар пришлось отступить.

Вернулись они в Бучаны только после наступления в октябре. И  увидели в полуверсте западнее населенного пункта большой крест и на нем прибитую гусарскую фуражку Кости Батюшкова. На жестяной табличке по-немецки надпись: «Офицер русской гусарской службы». Рядом возвышался холм — братская могила его взвода. Могилу Батюшкова вскрыли и увидели, что он был похоронен врагом с воинскими почестями — в руки ему  вложено его сломанное в жестокой схватке наградное «Золотое оружие». В общей могиле обнаружили восемь убитых гусар — все лежали рядом, с платками на глазах. Среди  них пять георгиевских кавалеров. Кресты их были также нетронуты. Так немцы отдали дань отваге русских.

«Тело Батюшкова было отправлено в Самару, где затем погребено в фамильном склепе», — свидетельствуют однополчане.

И это ценные данные, ведь во всех посвященных гусару исследованиях предполагается, что он покоится в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга вместе со своими родителями. Конечно, при нашем отношении к «отеческим гробам» нельзя даже рассчитывать на то, что склеп сохранился. Сохраним хотя бы память о человеке, который жил в нашем городе и прославил его своим беззаветным мужеством и патриотизмом.

Вот что рассказал о последней схватке Батюшкова чудом уцелевший гусар Аблам.

«Когда мы с корнетом Батюшковым кинулись в атаку на пехоту, то чистокровная его кобыла далеко вынесла его вперед, и он первый стал рубить немцев. Клинок его шашки сломался, а лошадь под ним была убита. Корнет Батюшков тогда выхватил револьвер и стал стрелять. Наскочив на передних немцев, мы частью сбили их пиками, остальные побросали винтовки и подняли руки вверх, сдаваясь. Увидав немецкие резервы, мы кинулись на них, но немцев оказалось так много, что они замкнули нас в кольцо, обстреливая нас со всех сторон, а потом взяли нас в штыки. Раненный в ногу штыком, я упал вместе с убитою моею лошадью, на меня навалилось три немца. Почти все мы были изранены…»

 Полковой поэт Владимир Петрушевский почтил память убитого офицера следующим стихотворением:

 Ее «Безсмертные»

Черная форма александрийских гусар была скопирована с обмундирования немецких «Гусар Смерти». В 1913 году, в столетний юбилей сражения при Кацбахе, александрийцам Высочайше пожалованы на парадные шапки вместо Государственного герба серебряные черепа, совершенно такого же образца, как у немецких гусар. Однако русских гусар прозвали не «несущими смерть», как немецких, а «бессмертными» за их храбрость. Название  так укоренилось, что и в официальных случаях, в своих поздравительных телеграммах, Шеф полка Государыня Императрица Александра Феодоровна называла свой полк «Безсмертным».