Русские сны

В Самарском литературном музее открылась выставка, посвященная поэтессе Ирине Кнорринг

«Я верю в Россию. Пройдут года,
Быть может, совсем немного,
И я, озираясь, вернусь туда
Далекой, ночной дорогой».

«Если в кубрике тепло, то с потолка капает, и вся стена мокрая. И сейчас уж у меня отчаянный насморк, и нездоровится. Донимают крысы. Каждую ночь откуда-то сверху выползают огромные крысы и начинают бегать по полкам, по трубам, по людям. Я сегодня всю ночь не спала из-за них, противно мне было пускать их на лицо. А потом меня мучили кошмары. Мне казалось, что я плыву по воде, на меня набегают волны, но у меня не хватает сил с ними бороться».
Это из дневников Ирины Кнорринг. Запись сделана 13 (26) ноября 1920 года. На борту линкора «Генерал Алексеев». Или тогда она была уже на «Константине»? Впрочем, не это важно, а то, что уже не в России. Ни она, ни ее родители, ни еще 136 тысяч человек, эвакуированных из Крыма.

Исход. Или, по-булгаковски, бег. Для дворянки Ирины Кнорринг он начался в Харькове. И там будет все, в дневнике ее и в стихах. Все круги беженского ада: «Открытые зияли люки / У дрогнувшей ноги. / Зияли жутко, словно бездны / Неистовой судьбы. / И незаметный трап отвальный / Вел в душные гробы…». И ада эмигрантского: «В этом старом убогом отеле, / В никому не нужных трудах, / За неделей скользит неделя, / За годами скользят года» /.

Весь этот скорбный маршрут опишет. Весь: из России через Тунис во Францию. И будет там и про фашистскую оккупацию Парижа: «Темнота. Не светят фонари. / Бьют часы железным боем где-то. / Час, еще далекий до зари. / Самый страшный час — перед рассветом. / Час, когда, устав от смутных дел, / Город спит, как зверь настороженный, / А в тюрьме выводят на расстрел / Самых лучших и непримиренных». И про неизлечимую болезнь: «Лета не было в этом году. / Лето кануло в темном бреду». И про тоску, неизлечимую тоску по Родине:

Синий вечер затемнит окно, А над лампой — бабочки ночные. — Глупый друг, ты упустил одно: Что не будет главного — России.
Но будет там и про любовь. В 1928-м году русская поэтесса Ирина Кнорринг выйдет во Франции замуж за русского поэта Юрия Софиева и отважится родить ему сына. У нее же диабет обнаружат. В тяжелейшей форме. «Никаких детей!» — скажут врачи. А она ослушается: «Еще лет пять я вырву у судьбы — / С безумием, с отчаяньем и болью». Вырвет. Но умрет все-таки молодой. 37-ми лет.

Умрет она в 1943-м. Позже всех медицинских прогнозов, но умрет, за год до смерти сделав последнюю запись в дневнике, который начала одиннадцатилетней.

Одиннадцать ей было в 1917-м. Она 1906 года рождения. А родилась у нас, в Елшанке. Тут и дед ее родился. И отец. И кузены с кузинами. Родовое гнездо. И — утерянный рай.

Каюсь: ничего о ней не знала. Хотя давно уже издавались ее стихи, и она появлялась в воспоминаниях. И Михаил Пе-репелкин, самарский филолог и журналист, уже и фильм снял об ее Елшанке. И семинар, посвященный ее большому и незаурядному семейству в Елшанке, прошел. А потом второй. Даже не слышала! Но открываю 23-й номер «Самарской Луки», а там о Кноррингах. Целый раздел! Об Ирине, впрочем, вскользь, больше о деде ее — Николае Егоровиче Кнорринге. Но уже зацепило, и лезу в Интернет, и нахожу и стихи, и дневниковые записи. И автор всех предисловий и комментариев — московский филолог Ирина Невзорова. Ну а вскоре на «мыло» приходит письмо.

Михаил Перепелкин зовет в литмузей. Пишет, выставка открывается. Ирине Кнорринг посвящена.

Конечно же, прихожу. Прихожу, а там — Невзорова. Самый, как говорит Перепелкин, большой по Кноррингам специалист на сегодняшний день. И предоставила материалы для выставки, и представила второй том дневников поэтессы. И вообще для самарцев делает неоценимое. «Я, — рассказывал Пере-пелкин, — приехал в Елшанку снимать о Кноррингах фильм и думал, что открою елшан-цам глаза на то, какие тут у них люди жили. А елшанцы говорят: «Знаем — знаем. Невзорова приезжала и уже рассказала нам все». Москвичка Ирина Михайловна Невзорова рассказывает самарцам про Самару. Такой вот парадокс, сказал, открывая выставку, Михаил Перепелкин и против истины не погрешил. Потому как и в «Самарской Луке» про Кноррингов Ирина Михайловна Невзорова рассказывала.

Они были помещики. Землю в Елшанке даровали прадеду Ирины — Кноррингу Егору. За верную службу Отечеству. Военным был прадед Ирины. Но и дед ее, Николай Егорович Кнорринг, для Отечества сделал немало, хоть в армии и не служил. Человек либеральных взглядов, он принимал активнейшее участие в реформах 1861 года. Был так называемым мировым посредником, в чьи обязанности входило рассмотрение земельных отношений между крестьянами и помещиками. И избирался членом Самарской уездной земской управы (территориального органа самоуправления, куда входили представители разных сословий) и занимался тем, чем занимались все земцы, — строил дамбы, мосты, открывал библиотеки, больницы, школы…

Елшанский дом Кноррин-гов был вечно полон единомышленниками хозяина. И в этой атмосфере росли его дети и впоследствии говорили, что отцу обязаны самым лучшим в себе: етрастью к литературе, искусствам, умением общаться с людьми, способностью ценить принципиальность, радушием, гостеприимством, честностью… Скончался Н.Е. Кнорринг в 1914 году. Елшанские крестьяне пожелали, чтоб гроб несли не прямо в церковь, а пронесли по селу. И несли его на руках, останавливаясь для прощания чуть ли не у каждого дома.

Ирина Кнорринг с дедом проститься не смогла. Она была в то время в Харькове, где служил директором гимназии ее отец, Николай Николаевич. После гимназии (до 6 класса он учился в Самаре, а потом в Симбирске) Н.Н. Кнорринг поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Место по его окончании получил в Харькове и увез туда семью. Но каждое лето Ирина проводила в Ел-шанке. Там и первые стихи написала. И было ей чуть ли не восемь…
При жизни Ирины вышли два ее стихотворных сборника: «Стихи о себе» (Париж, 1931г.) и «Окна на север» (Париж, 1939 г.). И три вышли, когда она уже лежала на кладбище в Сент-Женевьев де Буа. И первый из этих трех сборников так и назывался «После всего». А второй — «Новые стихи». Третий просто — «Стихи». Сборник «После всего» вышел в Париже. А «Новые стихи» и «Стихи» — в Алма-Ате.

Они же вернулись на родину. Отец Ирины, к тому времени уже овдовевший, муж ее и сын. В 1955-м вернулись. Возвращается и Ирина. Стихами, дневниками, в воспоминаниях, фотоснимках…

«Я верю в Россию/ Пройдут года, / Быть может, совсем немного, / И я, озираясь, вернусь туда / Далекой, ночной дорогой», — обещала она в одном из стихотворений. И возвращается. И у вас есть возможность с ней встретиться.

ДОСЬЕ

Кнорринг Николай Егорович (ок. 1855, с. Елшанка — 3 июня 1914, с. Елшанка), потомственный почетный дворянин, сын Анастасии и Егора Кноррингов, отец Бориса и Николая Кноррингов, дед И. Кнорринг.

Кнорринг Николай Николаевич (11 августа 1880, с. Елшанка Самарской губ. — 22 сентября 1967, Алма-Ата), дворянин, историк, педагог, писатель, отец И. Кнорринг. В 1907 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. Имел среднее музыкальное образование. В 1910 г. получил должность директора гимназии «Общества Второй группы преподавателей в Харькове». Член-учредитель Профессионального союза учителей в Харькове, председатель Педагогического отдела Историко-филологического общества при Харьковском университете, основатель и редактор харьковского журнала «Наука и школа». В 19191920 гг. преподавал историю в Таврическом университете (Симферополь), в Морском кадетском корпусе (Севастополь). В составе последнего эвакуировался с семьей в Бизерту (Тунис). В 1921-1925 гг. читал курс истории в Морском кадетском корпусе в Бизерте, а также лекции по истории культуры для широкой аудитории Русской эскадры. Руководил «Литературно-артистическим кружком» в Сфаяте (Тунис). Участник камерных концертов (скрипач). С 1922 г. сотрудник парижской газеты «Последние Новости» (литературный обозреватель и музыкальный критик), с 1923 г. — пражского «Русского исторического архива за границей» (представитель в Тунисе). В мае 1925 г. переехал с семьей в Париж, работал в Тургеневской библиотеке (позднее — член Административного совета), читал лекции в Русском народном университете. Член Союза русских писателей и журналистов во Франции. В 1945-1947 гг. директор школы при Союзе Советских Патриотов в Париже. В 1955 г. вернулся в СССР, жил в Алма-Ате. Автор книг «Сфаят: Очерки из жизни Морского корпуса в Африке» (Париж, 1935), «Генерал М.Д. Скобелев» (Париж, 1937), «Книга о моей дочери» (Алма-Ата, 1993).

Кнорринг Борис Николаевич (6 мая 1875, с. Елшанка Самарской губ. — ок. 1940, Актюбинск), дворянин, юрист, ветеринар, брат Н.Н. Кнорринга.
Кнорринг Мария Владимировна (урожд. Щепетильникова) (6 ноября 1881, Феодосия — 25 апреля 1954, Париж), педагог, жена Н.Н. Кнорринга, мать И. Кнорринг.

Кнорринг Нина Владимировна (урожд. Щепетильникова) (тетя Нина) (1878, с. Елшанка Самарской губ. — 7 февраля 1966, пос. Тучково Московской обл.), педагог, жена Б. Н. Кнорринга, тетка И. Кнорринг.

Кнорринг Игорь Борисович (23 февраля 1899, с. Елшанка Самарской губ. — 29 марта 1938, Иркутск), кузен И. Кнорринг.

Кнорринг Галина Борисовна (в первом браке Базилева, во втором Мышецкая) (18 марта 1901, с. Ел-шанка — 5 июня 1988, Москва), кузина И. Кнорринг.

Кнорринг Нина Борисовна (в первом браке Шмидт, во втором Мюллер) (Нюсенька) (7 июня 1905, с. Елшанка — весна 1997, Копенгаген), переводчик, мемуарист, кузина И. Кнорринг.

Кнорринг Олег Борисович (13 ноября 1906, с. Елшанка — 22 марта 1968, Москва), журналист, кузен И. Кнорринг.