В стране, где цель сильнее жизни, талант абсолютно беспомощен.
Династия Шебуевых в Самаре в особом представлении не нуждается. Дед Ольги — Георгий Александрович – признанный основоположник цеха самарских драматических актеров.
Были старше, были именитее, но он по праву почитается как первая театральная легенда нашего города: актер, режиссер, театральный критик, общественный деятель. Наставник, одним словом. Бабушка – Зоя Константиновна – народная артистка России. Сестра – Наталья – театральный менеджер. Племянница – Анна – со студенческой скамьи – и в директора театра. Там же и племянник – Лелик.
Ольга родилась «звездой» и уже с первых школьных опытов в телевизионном «Товарище» «на все сто» оправдала ожидания окружающих. А когда после «Щепки» Ольга вернулась в родной город и Монастырский принялся на сто два процента эксплуатировать ее талант, молодость и красоту, можете себе представить, с какой скоростью трогались с ума головы мужской половины «театральной столицы Поволжья» в возрасте «от и до». Ольга стала кумиром. Сначала коллеги, а затем и остальные жители города признали, что свое дело она делает хорошо. Признали за ней талант.
Я погрешу против истины, если скажу, что «все было вокруг голубым и зеленым». И театр был тем же «серпентарием единомышленников», что и сегодня. И претенденток на первенство во всех возрастных и жанровых категориях хватало. И отношения Монастырского с Шебуевыми были, прямо скажем, не пряничные, но Петр и Велик, потому что театр для него – во-первых, а амбиции хороши, когда этому «во-первых» не мешают.
Но не успела Ольга перейти в театре на «материнское» положение, то есть находилась в том нежном возрасте, когда играют ветреных девушек и, в случае крайней нужды, старших сестер, как получила нового главного.
Хочу сразу оговориться, у меня нет никакого желания кидаться булыжниками в Вячеслава Алексеевича: любой человек имеет право на собственное мнение. Любой режиссер имеет право на свое: «Вижу!». Или: «Не вижу!».
Как не имеем мы права судить его даже в том случае, если получили подтверждение, что художественная концепция его лопнула. Люди в театр ходят? Ходят. Много-мало – категория относительная. Вон в Мариинке, если не Гергиев за пультом, а это сейчас 90% проката, зрителей в зале – едва партер прикрыт.
Ходит народ. Значит, это для нас драма несостоятельна, но мы ведь не истина в последней инстанции. Есть публика, которая считает этот театр своим. И слава богу.
Перестал Гвоздков «видеть» Ольгу и еще с десяток ведущих актеров. И актеры ушли. Создали свой «Понедельник». Первую пьесу выбрали, пользуясь весьма забавным эстетическим принципом: чтобы всем досталась роль и чтобы все роли были ведущие. Выпало на Пристли. На «Опасный поворот».
О маркетинге, похоже, не задумывались вовсе. С советских времен существовала каноническая, казалось, телеинтерпретация. С Яковлевым! Басовым! Баталовым! А здесь — бездомный театр. Актеры, для которых лицедейство – единственный источник существования. Что они могли противопоставить канону…
Но какова же была любовь к ним, если на спектакли, которые шли почти без рекламы, сегодня – здесь, завтра – там, собирались полные залы.
Таких, как я, набралось тысячи. И этим тысячам театр Гвоздкова оказался неинтересен. Не любимые актеры, оставшиеся в труппе, – их зрители ловили на чтецких концертах, на телевидении, в антрепризных спектаклях, а театр как дом, где теперь жило неблизкое им искусство. Так ведь тоже бывает.
Первый успех «Понедельника» – и естественная пауза: звезды случайно сошлись, но где взять еще один «Поворот»? И новый случай! Так практически никогда не бывает – два счастливых случая в ряд!
Кто-то из «фоменок» – из числа родных и близких «Понедельника» – рассказал, что на курс к Мастеру пришел талантливый саратовский актер – учиться режиссуре. У него есть пьеса его товарища, земляка. Для вас!
Кто такой Сережа Пускепалис десять лет назад? Да, приезжал такой актер на «Репку» с Саратовским ТЮЗом. Да, запомнился. И? Это сейчас он – главный в Ярославской академической драме, триумфатор Берлинского кинофестиваля, обладатель «Серебряного медведя», «Ники», «Золотого орла», призов «Кинотавра» и Карловых Вар…
А кто, кроме библиоманов, знал тогда Лешу Слаповского? Это с его пьесой «Уезжаю!» Сергей приехал в Самару. Это сейчас Алексей – медиафигура, автор «Участков» и «Остановок по требованию», номинант «Букеров», выпускающий в год по два романа. А тогда – саратовский журналист, бард, редактор саратовской «Волги».
Их интересы совпали. Для Сергея это была возможность постановки – почти дебют – с классными актерами. После этого ему начало «фартить». Леша, по собственному признанию, уже года три не писал новых пьес, а после «Понедельника» ему вновь захотелось писать пьесы: «Мне повезло, не всякому драматургу удается найти своего режиссера, найти театр, который он мог бы назвать своим». До начала «слаповского бума» в театральных столицах оставался год.
Ольга мгновенно поняла, что наметившийся союз содержит вполне достойный способ освобождения от однодневок. На сцене метался сорокалетний российский «полуинтеллигент», «образовальщина». Рефлексировал и страдал, устав от глупости бывшей жены, продолжающей считать, что пять лет назад он лишь отлучился ненадолго и вот-вот вернется; от любовницы, все понимающей, но слишком прагматичной для того, чтобы любить; от сослуживицы, мучающей его своими инфантильными фантазиями.
Пытался избавиться от череды бесконечных долгов перед друзьями. Долгов, придуманных его собственным воображением, перед друзьями, видящими в нем лишь источник разрешения своих бесконечных проблем. И хотя в сегодняшнем смысле слова герой – «уклонист-бездельник», но в его рассуждениях, в его анализе причин собственного одиночества, анализе на грани истерики – столько логики, сарказма и самоиронии, что ни одной минуты не сомневаешься – он талантлив.
На сцену вернулся правнук тех «живых», по-детски незащищенных «чеховских» героев, по которых большАя часть зрителей соскучилась.
Успех спектакля был фантастический. Я знал людей, ходивших на спектакли по три-пять-десять раз. Гриша Файн печально констатировал, что он был на всех спектаклях «Уезжаю!».
Ольга попыталась закрепить успех. Опять – Пускепалис, снова – Слаповский. «Тихий ангел». Она – к чиновникам: «Есть реальная возможность получить Театр современной российской пьесы, помогите!»
«Много не нужно – дайте помещение!» — «Нет помещений».
«Дайте хотя бы возможность вздохнуть – помогите с грантом». – «Нет возможности дать грант».
Министерские по старинке существовали в парадигме «один город – один театр, один музей». Думаю, если бы не Шапиро, и Сережа Соколов не удержался бы в созданной им уникальной нише молодежного студийного коллектива. А Ольгу с товарищами съели.
Она еще набрала денег на третью постановку Пускепалиса – философскую притчу «Козий остров» Уго Бетти, но это был последний возглас отчаяния. И спектакль стал, по сути, прощанием со своим зрителем.
История беззащитных, одиноких, тоскующих по ласке женщин, убивающих юного красавца, готового любить их без всяких на то условий, и в то время читалась многосмысленно, а уж сейчас, зная все повороты истории…
Театр продолжает ставить, спектакли идут. Но в Нижний уехала Саша Комракова, за Пускепалисом отбыл в Магнитогорск Андрей Бердников. На наших глазах «сгорел» Олег Свиридов.
Они были кумирами, их работа, их жизнь придавали осмысленность нашему Существованию. И они вправе были ожидать поддержки и от зрителей (от них они ее получили), и от власти. А вот здесь ошиблись: в стране, где цель сильнее жизни, на планете, которую населяют внешне похожие друг на друга люди, относящиеся к разным биологическим видам и твердо знающие, что жалость – это проявление слабости, должны быть жертвы.
«Такова судьба. Кому-то дано стать победителем, а кто-то сгорает в одно мгновенье». С этим трудно спорить. Как и обвинять кого-то: эти кто-то – иной биологический вид. Эволюционная борьба в конце концов! А не любящие борьбу, не искушенные в ней – кому они нужны? Они же только мешают. Быть конкурентоспособными, экономически эффективными. Вот в Спарте…
Кстати, антропологи выяснили, что в этой самой Спарте никто никаких младенцев ни с какой горы не сбрасывал. Даже самых больных. Это миф. Который давным-давно придумали Другие. Видимо, для того, чтобы их подольше не смогли распознать.
***
Наталья Шебуева, отчаявшись прошибить лбом заскорузлую стену из бюрократических препон и черствости непрофессиональных надсмотрщиков за культурным процессом, уехала с мужем на ПМЖ в Черногорию, где занимается теперь туристическим бизнесом. А мои приятели из числа давних Ольгиных поклонников при случайной встрече делятся новостью: «А Ольга-то уехала. Насовсем. В Европу…».
Культура
Культура
Культура