Транспортник

Александр Авдиенко о времени и о себе.

«Надолго к нам?» — ухмылялись работяги, пережившие смену шести директоров. «До пенсии», — пообещал им седьмой. Седьмому было тридцать шесть.

— Тут разведка, Александр Федорович, донесла, что у вас – юбилей. Пятьдесят лет службы пассажирскому транспорту. Не­ужели правда – полвека?

— Как пришел в 60-м в автоко­лонну №41, так уж больше систе­мы не покидал. А вообще в авто­мобиле с пяти лет. Отец, было, на фронт ушел, но его как специали­ста вернули. Ну и он то на комбай­не, то на тракторе, то на машине. Круглые сутки работал. И я с ним в кабине. Да я на свет появился в грузовике! Папа маму из Светлого Ключа (это Красноярский район) в совхоз «Коммунар» вез, в род­дом. Да только до лесу и доехали. Я в 37-м родился. 13 сентября. И уж в одиннадцать сам гонял на полу­торке. Отец зерно в город возил, а я — из-под комбайна. Шубу на си­денье подкладывал, но тормоза-то механические, нажимать тяжело, и я практически стоя ехал. Тринад­цать исполнилось, в совхоз тре­тья машина пришла. А водителей – отец да Кузнецов. Так директор за отцом две закрепил, и я на второй первые свои три тысячи заработал. Большие для 60-го года деньги. Ну уж и пахал за них! Раз сутки не спал – зерно возил. На вторые доставил конторских в Калиновку и отклю­чился. Будят меня, будят – разбу­дить не могут. Вытащили из ка­бины на землю, водой окатили, я встал. Приехал домой. «Все , — го­ворю, — не могу больше».

— В Самаре как оказались?

— Сестра поступила в медтех­никум, жила на съемной квартире, ну и я с ней. После школы шлифов­щиком на Масленникова работал, но призвали (я на Балтике слу­жил), попросился к автомобилям. Мичман поглядел, как я с ними управляюсь, говорит: «Давай, лю­дей учи». Сдал экстерном на права и учил матросов, офицеров из ча­сти помех.

— Как это «часть помех»?

— Корабли от нападения с воз­духа прикрывала. Cамолеты же по «пеленгу» бомбы сбрасыва­ют, а наши радиостанции излуча­ли высокочастотные волны и при­боры глушили. Радиостанции эти передвижными были, и офицеров обязали обучиться вождению. Я и гражданских учил. В Балтийском ДОСААФе три группы набрали, а преподавателей нет. Пригласи­ли меня. Я тогда старшиной пер­вой статьи был, но занимал офи­церскую должность. Начальник гаража. Ну а когда в шестидесятом вернулся (во флоте четыре года служили), тут же устроился в авто­бусный. Машину дали… Ни двига­телей, ни колес — один кузов. Но за две недели я ее восстановил и на маршрут вышел.

— И какой был первым?

— У мне все вокруг этой цифры 13 кружится. В поезд сажусь: ли­бо место 13-е, либо – вагон. Ну и первый мой маршрут был 13-м. От «Металлиста» до «Фабрики- кухни». Работаю — собрание ком­сомольское. А с запчастями плохо, я и выплеснул. Меня тут же секре­тарем комсомольской организации колонны ставят. Ну и пошло–пое­хало. Механик колонны в отпуске – я его замещаю. Уходит в отпуск на­чальник колонны — замещаю его. Ну а уж в 65-м меня самого сначала на­чальником 2-й колонны ставят, а потом, согласия не спрашивая, на­чальником советского филиала. Тут уж я не только новые маршруты от­крывал. Я в стройку втянулся. Там же не было ничего! Ни «канав», ни мойки, ни забора. Пришлось и сто­ловую оборудовать, и стоянку на 200 машиномест, и подстанцию. А фондов не добьешься. Ну и начи­наешь мудрые варианты искать. Дашь строителям автобус, они те­бе — товарный бетон, железо… Ну и строил. Но только в 73-м фунда­мент семидесятиквартирного до­ма заложил, меня – на Мехзавод. В АТП-2. Тут уж я 30 лет директором был, и тут стройка всегда. Техниче­ские корпуса, бытовки, стоянки, ас­фальт на всей территории новый, филиал на Ракитовке, жилье то и дело сдавали. И при этом маршру­ты новые открывали. 50-й открыли, 1-й короткий. На партконференции как-то взял, да и сказал для крас­ного словца в докладе: «А при со­вместной помощи промышленных предприятий мы сможем соединить Красноглинский район с Киров­ским!». Наутро первый секретарь райкома Попов приглашает: «Ска­зал? Думай!». Придумал 51-й марш­рут: с Управленческого до Безы­мянского рынка. Потом — 68-й (с Мехзавода по Ракитовке до метро «Победа»). На Прибрежный вместо одной три машины поставил. На аэ­ропорт – вместо одной четыре. На­чал сеть междугородных перевозок развивать. Ну и филиал учебного комбината открыл. Так что какие есть сейчас в Красноглинском рай­оне шоферы, считай — все из наше­го предприятия вышли. Крупное же было. Тысяча человек!

— А это правда, что вы ночью могли в АТП нагрянуть?

— Поначалу только с шести утра до семи вечера работал. Но когда самарскую квартиру на мехзавод­скую поменял (попалась тоже двух­комнатная и от предприятия неда­леко), тут уж мог и ночью прийти. У нас же последний автобус во вто­ром часу возвращался, а слесари в две смены работали. Ну и я прове­рял, как. Прихожу – спят. Погром устраиваю. Но вообще одним ми­ром всех мазать – делу вредить. Так что на кого прикрикнешь, а кого и погладишь. Погладишь его, он тебе пять планов сделает. Но у иного та­кой тяжелый характер, что ни по­гладишь, ни прикрикнешь. Вообще подразделение непростое было. До меня за пять лет шесть директоров сменилось. Ну и как пришел, рабо­чие – мне: «Надолго?» — «До пен­сии», — говорю. «Много мы вас тут таких видели!». — «Видели, — гово­рю, — может, и много, только на мне зубы свои поломаете». Я же всю эту школу водительскую с низов прошел и к тому времени 13 лет на­чальником был и техникум окон­чил, и институт плановый. Опять же — армейская подготовка. Волк в транспорте, как говорится. Посмо­трели они меня в деле и…

— Когда пришла пора гор­бачевской демократии, едино­гласно за вас проголосовали.

— Нет, случалось, люди и ано­нимки писали, но основная мас­са была довольна. У нас же даже в 94-м, когда уже никто бесплат­но квартир не получал, люди по­лучали их бесплатно. Мы турба­зу на Красной Глинке пробили. В 87-м трехэтажный производ- ственно-бытовой корпус ввели в эксплуатацию. Комната гигиены женщин, комната психологической разгрузки… Половину второго эта­жа спортзал занимал. Все подрост­ки мехзаводские к нам бегали.

Ну и зарплата была нормаль­ной. Я сам проверял начисление. В первую очередь у водителей. И всегда выписывал две фамилии. Того, кто больше всех получил, и кто — меньше. Большую зарплату для радости своей выписывал. А малую, чтобы разобраться. Спра­шиваю начальника колонны: по­чему так мало человек получил? Говорит – не выработал. А ты, спрашиваю, что лично сделал, что­бы выработка у него повысилась? У горлопана машина встанет из- за болта, он до директора дойдет, но болт выдерет. А другой – тихо­ня. Ему скажи: нет болта, он и бу­дет молча ждать. Таким помогать надо. Тянуть их. Вообще обеспе­чить фронт работ – главная зада­ча начальника. Я сам, прежде чем в отпуск уйти, на месяц запасы де­лал. Недели две–три — в мыле весь (трудно же со снабжением), но на складе есть все, подробно распи­сано, что нужно сделать. Если они половину сделают из того, что на­планировал, уже хорошо. Но чтоб не говорили: у нас не было швелле­ра и уголка, мы и стояли.

— А вы не боялись, что вас подсидят?

— Нет! Больше скажу: у меня всегда в заначке два преемника бы­ло. И они все потом крупными ру­ководителями стали. И Завалишин, и Чернушко, и Арсланов, и Тищен­ко, и Малышева… Плеяда боль­шая. Да у меня и родных в пасса­жирском транспорте на династию. Брат Федор 35 лет отработал: во­дитель, механик, начальник колон­ны. Владимир и электриком был, и механиком. Владислав водитель 13 лет. А жены их, Владимира и Вла­дислава, диспетчерами работали. Ну и вот я. Был момент в юности, когда решил, что в противовес от­цу другим займусь. В ДОСААФе пилотирование освоил. В медин­ститут поступил. Три дня проучил­ся — бросил. Не мое это. Транспорт- ник я.

Александр Федорович Авдиенко — это, без преувеличения, легенда Самары, Самарской губернии, да и России в целом. Человек, который жизнь посвятил созданию эффективной системы пассажирского транспорта. Для которого главным был и остается рабочий класс.

Александр Колычев, руководитель фракции СПРАВЕДЛИВОЙ РОССИИ Самарской губернской Думы