Силой авторитета

Институту уполномоченного по правам человека в Самарской области — 10 лет

О том, чему и кому служат на этой должности, которая до сих пор считается в России экзотической, о своих проблемах и победах рассказывает самарский омбудсмен Ирина Скупова.

КОНТОРА ДЛЯ ГАЛОЧКИ?
— Ирина Анатольевна, сколько лет вы уже на этом посту?

— Закон об уполномоченных был принят в 2000 году. Но первый уполномоченный Владимир Баландин был назначен в ноябре 2001-го. С этой даты и начинается реальная история данного института в Самарской области. После того как в 2004 году Владимир Николаевич ушел на пенсию, Самарская губернская Дума утвердила на эту должность меня.

— С какими трудностями вам пришлось столкнуться поначалу?

— Офис тогда располагался в помещении театра оперы и балета на шестом этаже, поэтому инвалиды и пожилые люди добирались до него с трудом. Сейчас же у нас очень хорошее помещение, двери которого открыты для всех. Но главная сложность заключалась в том, что поначалу институт уполномоченных воспринимался некоторыми властными органами как некое экзотическое явление, которое, возможно, было создано в угоду новомодным веяниям и для соответствия международным стандартам.

— То есть для галочки?

— Вроде того. Есть, к примеру, зоопарк, есть и уполномоченный по правам человека… Что необычного в этом институте было и есть до сих пор, так это то, что российскому человеку трудно воспринимать как власть орган, который не обладает распорядительными полномочиями. Это не общественная организация, это государственный орган, содействующий восстановлению нарушенных прав человека в том случае, если государственная машина не срабатывает. В такой ситуации стучать по столу кулаком неуместно, поэтому за последние годы была проведена колоссальная работа на понимание среди руководителей и чиновников.

— Какие документы вам обязаны предоставлять?

— Если человек обращается по поводу нарушения его конституционных прав, то я могу это обсудить, могу направить для рассмотрения ставшую мне известной достоверную информацию, попросить перепроверить факты и обстоятельства, получить объяснения от должностных лиц. С тем чтобы быть убедительной перед гражданами, а не предоставлять им сводку юридических отписок. Закон как раз предполагает, что именно участники процессов могут получать необходимые документы. Надо сказать, с управлением внутренних дел мы постепенно нашли понимание. И с В.П. Глу-ховым, хотя и не сразу, и с А.А. Реймером, и с новым руководителем Ю.Ю. Стерликовым… С молодыми командами муниципальных управленцев у нас уже не просто понимание, а мобильное взаимодействие. Есть вопросы, которые с Дмитрием Азаровым или Виктором Кудряшовым решаются в течение дня.

НАШЕ ОРУЖИЕ -УБЕЖДЕНИЕ
— А какие вообще права у уполномоченного по правам человека?

— Это не права, а меры, которые может принимать уполномоченный, если считает жалобу обоснованной. Мы можем запрашивать любые документы у любых органов и организаций, действующих на территории Самарской области, независимо от их организационных и правовых форм собственности (за исключением материалов уголовных дел или тех, которые составляют врачебную тайну). И они обязаны эти документы предоставить, что очень важно. Постепенно рассматривая всю историю вопроса, мы либо готовим заключение о нарушении прав гражданина и направляем его в адрес органов власти( а те должны его принять или убедительно объяснить, почему не принимают), либо, если это федеральные структуры, не подвластные уполномоченному, разъясняем порядок и тактику судебной защиты. И в этом плане у нас тесное партнерство с адвокатами, особенно по субсидируемой юридической помощи. Колл-центр (телефон —   8-800-100-29-03) позволяет координировать эту помощь со специально созданным центром правовой защиты населения, в котором адвокаты оказывают заявителям бесплатные для них услуги. Адрес центра: г. Самара, ул. Самарская, 188а. И только решение суда будет иметь для гражданина правовые последствия.

— А заключения уполномоченного обладают таковыми?

— Они не обязательны. И нужно такие доводы привести в заключении, с которыми нельзя было бы не согласиться. Что-то я сомнение на вашем лице читаю… Вот и органы власти так относятся (улыбается). Относились, точнее. Но мы же не утверждаем, что права, например, гражданина Иванова грубо попираются, а все чиновники — сволочи. Естественно, опираемся на правовые основания. Некоторые ситуации вообще имеют десятилетнюю предысторию. Например, инвалид по зрению Т., преподаватель Самарского архитектурно-строительного университета, 13 лет назад был выселен из комнаты вузовского общежития, которую ему предоставили на совершенно законных основаниях. Он уехал в отпуск, а когда вернулся, то увидел свои вещи выброшенными на лестничную площадку. И никто из чиновников не мог объяснить, почему выселили инвалида и почему в общежитии оказались зарегистрированы много лет здесь не проживающие и не оплачивающие жилищно-коммунальные услуги граждане. Мы собрали все справки, все документы, и они сыграли свою роль в суде, который инвалид выиграл. Хотя даже после этого его отказывались вселять… Только в результате действий службы судебных приставов вселили, и справедливость была восстановлена. Мы писали Дмитрию Азарову о данной ситуации, он согласился с нашим заключением. И таких случаев множество. Впрочем, в этом и заключается наша работа. Всего можно добиться, если есть убедительные основания…

— Наверное, много зависит от личности уполномоченного, его авторитета, умения убеждать?

— Если органы власти основаны на авторитете силы, то есть применении закона, то институт омбудсмена — на силе авторитета. Уполномоченный должен обладать определенным моральным багажом, полученным на предыдущем месте работы, в сфере своей профессиональной, общественной деятельности. Он должен понимать человека и сопереживать ему. Наше оружие -убеждение и голос совести.

— А что скажете насчет возможной коррупционной составляющей? Никто не предлагал — мол, Ирина Анатольевна, давайте договоримся и вы вынесете решение в мою пользу?

— Во-первых, коррупционной составляющей не может быть, потому что я не обладаю распорядительными полномочиями и обещать чего-то решить, за деньги или без денег, не могу. Поэтому гражданам всегда и говорю — я не обещаю решить вашу проблему! Да, вижу в вашей ситуации такие-то противоречия, мы будем упираться до последнего и, может, дойдем даже до Европейского суда, но гарантировать решение вашей проблемы не могу. Я не депутат, не политик, и у меня нет мотивов получения очков у избирателей.

А ЛЮДИ РАЗДРАЖАЮТСЯ…
— Были ли случаи, когда заявители, если их вопрос не решался, проявляли к вам агрессию?

— Всякое бывало. Какие-то жалобы бывают необоснованными, но заявителям с этим трудно смириться. Не хочется даже вспоминать об этом. Понятно, что даже если жалобы и обоснованны, вопрос не всегда решается, мы же не боги. Люди раздражаются, пожилые стучат клюшками, некоторые грозятся достать оружие. И такое, к сожалению, происходит все чаще.

— А в чем, по-вашему, причина такого раздражения?

— Разочарование людей. Сначала был какой-то подъем, потом — некая правовая эйфория, реформирование судебной системы, количество обращений в суды увеличилось в сотни раз. Потом руководители страны показали пример прямого контакта с населением, это открытие «горячих линий», общественных приемных. И люди начали ходить по этим приемным, писать, звонить везде. Но ведь невозможно выделить человеку квартиру только потому, что он обратился в приемную! Это нарушит права других очередников! Притом среди чиновников немало думающих и помогающих людям. Ведь причины нарушения прав гораздо более глубокие, нежели черствость. Отсутствие достаточных финансовых ресурсов у муниципальных властей при передаче им полномочий нередко ставит их в тупиковые ситуации. Правовое урегулирование отношений собственников привело, например, к тому, что стало возможным выселение на улицу по решению суда семей с детьми-инвалидами. Хотя и бездушия у «хозяев жизни» иногда тоже хватает.

— Ирина Анатольевна, какие вы ставите себе задачи на будущее?

— Это развитие партнерских отношений с общественными организациями, реализующими социально ориентированные проекты и оказывающими правовую поддержку гражданам. А также активизация допустимых законодательством форм взаимодействия с судебными органами. Нужно добиваться и права омбудсмена на обращение в суд в защиту граждан в случаях, если их права были нарушены незаконными действиями (бездействием) органов власти. Это и поддержка публичных форм общественного расследования случаев грубого нарушения прав человека. Словом, развитие общественной правозащитной среды вокруг института уполномоченного.

— Что самое ценное, чему вы научились на вашей работе?

— Не все проблемы, конечно, удается решать. Но даже эти стучащие клюшками бабушки и дедушки, которые ругаются и грозятся, в конце приема говорят: спасибо, что выслушали, мне стало легче. Терпению, наверное, я здесь научилась и какой-то готовности не расстраиваться и делиться этим умением с теми, кто ко мне приходит.