Что и кто в «Домике детства» Анастасии Бабичевой?
На вид ей не больше 20. И то, что она переводит англоязычных поэтов, ей очень идет. Переводит профессионально. Больше того, дает мастер-классы начинающим переводчикам. «Английский язык и литература» написано у нее в дипломе. Но это все для души. Как и проза, за которую она получила тучу призов и членский билет Международной гильдии писателей. На хлеб же она зарабатывает тем, что поставляет оборудование нефтяникам. И это все страшно интересно. И ее переводческие, и литературные опыты, и нефтяные. Но этого всего мы коснулись вскользь. Потому что в жизни у нее есть еще одна тема. Главная. И эта тема — дети. Свои и чужие. Знакомьтесь: Анастасия Бабичева, председатель правления волонтерской общественной организации «Домик детства».
— У вас, Настя, своих детей нет?
— Двое.
— И что же толкнуло заняться еще и чужими?
— Когда родилась София, мы с мужем очень увлечены были ранним гармоничным развитием, и логично пришла мысль: а кто занимается развитием детей, у которых нет родителей? Кто их-то любит?
— Логично?!
— Согласна, это, скорее, эмоциональный мотив. Но к нам (НКО «Домик детства». — Ред. ) на самом деле часто приходят люди, которые, став родителями, задумываются о том, как живут сироты. Ну и я задумалась. На Мехзаводе есть дом ребенка «Малютка»…
— И вы туда пошли.
— Нас было несколько человек. И эмоционально это был очень сильный опыт. С одной стороны, впечатление позитивное — открытая администрация, хорошие условия. Но с другой… Это же специализированный дом ребенка — дети-инвалиды. И со сложными диагнозами в основном. Часто люди даже визуального контакта не выдерживают. Я и еще две девочки пришли снова. И уже с предложением. Кукольный театр. Простая идея: надеваешь куклу на руку, и ты уже не ты, а твой герой, которому ребенок скорее открывается. Сделали ширму, купили кукол… Начинали с малого. Десять минут — сказка, потом минут двадцать общаемся. Конечно, одежду приносили, игрушки, убирали двор, заборчики красили, разбивали клумбы. Сделали сайт — пришли новые волонтеры, количество детских учреждений выросло. И через год мы просто столкнулись с тем, что для того чтобы развиваться, недостаточно статуса стихийного объединения. Стали появляться люди и организации, готовые поддерживать наши проекты материально. Но нужен был расчетный счет. Да и не все детские учреждения готовы были работать с частными лицами. Зарегистрировали «Домик детства» как НКО. И даже комнатку от городской администрации получили.
— Если говорить о концепции…
— Реабилитационные мероприятия. Развитие у детей коммуникативных навыков, творческих задатков, самосознания. Основное направление, в рамках которого тот же кукольный театр существует. Есть проект «Подарки ко дню рождения». Такая легкая форма вхождения в волонтерскую работу, которую часто используют новички.
— Статейку недавно читала: «Килограммы шоколада к Новому году портят не только желудки, но и зубы сирот» .
— Не наш случай. У нас речь идет об индивидуальном подарке ребенку на его день рождения. О выделенном внимании. Это очень важно для осознания собственного я — там же все общее. А задаривание — конечно, большая проблема. Особенно для детских домов. К здоровым детям едут охотнее, чем к больным. А эти дети моментально улавливают возможность коммерциализировать отношения. И, разумеется, это их разрушает. Детдомовский ребенок — в принципе проблемный. А тут еще потребительство. Но маниакальное желание задарить, оно неистребимо. Перед Новым годом буквально вышло с нами на связь туристическое агентство: хотим передать детдому подарки. Час убеждала: не надо везти мешками сладости.
— Убедили?
— Договорились о сертификате на экскурсионную поездку.
— А вот у вас есть еще такой проект как «Переписка».
— Он почему возник? У своих подопечных мы бываем не каждый день. В 113-м интернате, положим, раз в две недели. Чаще просто физически не получается. Но даже когда бывали каждые выходные, буднями дети сильно скучали. Стали небольшие письмеца им передавать. Стихийно. Потом это стало одним из проектов. Дети, c которыми начинали переписываться, из интерната уже выпустились. И сейчас переписка ведется в основном с ребятами из молодежного пансионата для инвалидов, что в Зубчаниновке. По степени включенности волонтера это самый сложный из наших проектов.
— Чужие письма — вещь интимная, но хотя бы в общих чертах…
— О чем пишут? Да, конечно, расскажу. Специфика этой переписки в том, что она с обеих сторон ведется волонтерами. Пансионат в Зубчаниновке — это учреждение для людей с умственными диагнозами. Абсолютное большинство не могут ни читать, ни писать. Даже понять содержание письма без чьей-то помощи может не каждый. Так что мы полностью сопровождаем этот процесс. Волонтер присылает на электронку письмо, мы его распечатываем, едем в пансионат, читаем адресату, обсуждаем написанное, человек диктует ответ.
— Такого больше никто не делает?
— Есть федеральный проект «Невидимые дети». Но он рассчитан на умственно здоровых детей. И ведется переписка с прицелом на то, что в дальнейшем ребенок станет если не членом семьи того, кто с ним переписывается, то близким другом. Такое сопровождение по жизни. У нас переписка развивающая. И еще это способ наполнить жизнь человека содержанием. А что касается содержания писем, то и здесь очень сильна специфика диагнозов — письма элементарные. Ну, cкажем, волонтер из Новокуйбышевска Лена. Свои дети у нее уже выросли, и она переписывается с молодым человеком Андреем. «Здравствуй, Андрей, — пишет Лена. — Давно не виделись — занята была на работе. Как у тебя дела? Наступила осень, а я очень это время года люблю». Пишет, за что любит осень. Просит Андрея рассказать, как изменилась окружающая пансионат природа…
— И есть эффект?
— В Зубчаниновке мы работаем четыре года. Поначалу ребятам даже простейшую фразу сложно было сформулировать. Сейчас целый абзац могут надиктовать.
— Вы видели фильм «Антон тут. Рядом»? Автор всего-навсего хотела снять кино про аутиста. А в результате он стал невычленимой частью ее жизни.
— И у нас есть такие случаи. Больше того: это становится типичным. Люди приходят не только приобрести волонтерский опыт, но и присмотреть, грубо говоря, ребенка. И к себе присмотреться. Поработать в учреждениях, понять: каково это — ребенок-сирота или инвалид. И это разумно. Прежде было иначе. Человек порой и о волонтерстве почти ничего не знал. Но начинал работать и приходил к мысли принять ребенка в семью. Таких случаев немного. Но и они есть.
— Я о другом. Я о том, что ты — волонтер, и не больше. А ребенок привязывается. Начинает питать надежды, строить планы…
— …и ты обязан будешь из этого достойно вырулить. Или сбежать, как часто люди у нас делают. Человек сбежит, а мы потом разгребаем. Вообще сложнейшая тема. Мысли о том, чтобы стать членом семьи волонтера, у ребенка может и не быть. Но абсолютно каждый ребенок хочет индивидуального контакта. И когда мы только начинаем работать в учреждении, там, бывает, за волонтеров дерутся. И очень важно, хотя и очень сложно, дать детям понять, что ты здесь в качестве общего друга, что готов выслушать каждого, но любимчиков у тебя нет.
— И есть собственная жизнь.
— Это тоже очень важно и очень непросто — ограничить личное пространство. Я приезжаю, я готова общаться, я даже могу дать тебе номер своего телефона, но это не значит, что я буду все свое время уделять общению с тобой. Вот и это надо уметь объяснить ребенку.
— Сложная работа.
— Потому и сбегают. И сегодня, встречаясь с новичками, я прежде всего пытаюсь заронить сомнение. «Пожалуйста, — говорю, — не спешите. Дайте желанию отстояться. И если возникнет сопротивление, не ломайте себя. Это невероятный труд, и далеко не всякому он нужен». По большому счету человек ведь занимается волонтерством не ради бедных детишек. Для себя. И с теми, кто занимается этим всерьез, потрясающие вещи происходят. Эмоционально очень тяжелый труд. И без какого бы то ни было материального вознаграждения. Для людей сложившихся это точка бифуркации просто. На моих глазах некоторые судьбы радикально менялись. Человек, допустим, технарь и полагает, что все остальное не для него. И вдруг становится детским психологом. Получает второе высшее, идет в аспирантуру, наукой начинает заниматься и в конце концов принимает ребенка в семью.
— А семьи волонтеров-то такая включенность в волонтерство не разрушает?
— Случалось и это. Но, видимо, что-то неладное уже было в семье и до волонтерства.
— Вам ваши дети не говорили: «Сегодня ты в детдом не пойдешь, у нас у самих на тебя планы» ?
— Мои дети всегда со мной.
— Таскаете?
— Именно что таскаю. Дочь стала таскать с полутора лет. В три она уже играла в спектаклях, пела песни, читала стихи. Cейчас ей шесть, и она тыловой такой волонтер — сидит в зале и публику зажигает. А младшего первый раз трехмесячным с собой потащила. В люлечке. Сейчас ему 2,5.
— Муж? Он тоже волонтер?
— Муж обеспечивает жене возможность заниматься волонтерством. Нет, на самом деле и тут все непросто. Как донести до близких, что для тебя это важно? Одна из самых болезненных тем в начале волонтерского пути. Еще одно испытание, которое надо пройти…
Комментарии
0 комментариев