Театр Бориса Эйфмана показал в Самаре балет

Сложность содержания, провокационность формы, слом привычного рисунка танца, эпатаж, возведенный в принцип, — какие только ярлыки не навешивали на contemporary dance. Но у Бориса Эйфмана балет другой. Изначально балетмейстер Ленинградского хореографического училища и Ленинградского театра оперы и балета создавал новую сцену не для того, чтобы бросить публике вызов, но для серьезного разговора об актуальном и вечном. Поэтому в его афише так много балетов, драматургической основой которых являются произведения мировой классической литературы.

В Самару театр Бориса Эйфмана привез балет «Евгений Онегин». Известные на генетическом уровне каждому русскому человеку музыкальные фрагменты оперы Петра Ильича Чайковского переплетены здесь с сочинениями советского рок-музыканта и композитора,
основателя и лидера групп «Високосное лето» и «Автограф» Александра Ситковецкого. Это сделано настолько гармонично, что не ощущаешь никакой границы между оперой и роком. Эстетически они воспринимаются абсолютно равноправно. И если внимательно следить за изменениями, можно почувствовать лишь различия в эмоциональном отклике, который видоизменяется согласно тщательно продуманной постановщиком схеме.

Текст Пушкина звучит со сцены только раз — это письмо Татьяны, самый популярный стихотворный фрагмент в истории русской литературы. Этому предшествует сцена в клубе, наполненная метафорами физиологических проявлений отношений между полами. Жесткая ритмичная музыка, движения на грани непристойности — все это сменяется тонким лиризмом почти начисто лишенной телесности Татьяны, что подчеркнуто хрупким сложением солистки Алины Бакаловой. Главная героиня здесь становится воплощением легкости, прозрачности помыслов и душевной чистоты.

Трактовка образов некоторых главных персонажей в балете Бориса Эйфмана отличается от хрестоматийной. Генерал — муж Татьяны — в исполнении Олега Маркова показан жестким и деспотичным. А Онегин Сергея Волобуева выглядит непривычно эмоциональным. У главного героя романа, заявленного Пушкиным рассудочным до холодности, обнаруживается нескончаемая палитра чувств. Сложный и порой противоречивый рисунок роли передает всю гамму его переживаний, о которых мы могли не догадываться.

Места романа, в которых читателю предоставляется право самому додумать авторский замысел, постановщик наполняет хореографией, иллюстрирующей процессы, протекающие в глубине души персонажей. Поэтому наиболее яркими сценами спектакля представляются те, которые менее всего связаны с реальностью: сны главных героев. Сатанинское действо, участницей которого Татьяна видит себя и своего возлюбленного в первом действии, сменяется кровавой развязкой любовного треугольника во сне Онегина во втором. Листки бумаги, на которых Евгений пишет свое письмо, в финале снегопадом сыплются ему на голову, кружа его сердечное признание в некоем диковинном танце. Кружатся гости и главные герои, кажется, что в это вовлечен весь мир, настолько всепоглощающим оказывается танец, созданный Борисом Эйфманом, который самарская публика приняла с восторгом и благодарностью.