Евгений Чепурных: «Не знаю, откуда берутся стихи. Это как любовь»

 

Начало
 

— Стихи я начал писать поздно, в 1974 году, когда пришел из армии. А в 1975-м попал на областной семинар молодых писателей — мои рукописи прошли отбор. Как раз там мы и познакомились с моим другом, будущим известным самарским поэтом Михаилом Анищенко. Нашими руководителями были Иван Никульшин, Борис Сиротин и Борис Соколов.
 

Вскоре стал печататься в областных газетах «Волжская коммуна», «Волжский комсомолец», «Волжская заря». А в 1978 году состоялась первая серьезная публикация в журнале «Юность» — целых три страницы стихов. Рукописи я отправил туда наугад.

В ответ получил от завотделом поэзии Нотана Злотникова телеграмму: «Стихи хорошие, даем первый номер. Срочно вышлите фото». Редактор «Юности» Борис Полевой оценил мои стихи так: «Мы еще никому кроме Евтушенко и Рождественского столько места в журнале не давали, тем более из молодых». В то время журнал был очень популярен, и я долго получал письма со всей страны. В 1979 году меня и Володю Евсеичева вызвали на VII совещание молодых писателей в Москву. И мы оба вошли в десятку лучших молодых поэтов. Чтобы из трехсот участников, приехавших со всего Союза, сразу двое оказались из одного города — это фурор. Мы, конечно, были очень польщены, а «Литературная газета» напечатала об этом на первой странице. В конце 1979 года вышла моя первая книжка. Она называлась «Письма».
 

— Учился я к тому времени в нашем госуниверситете на филфаке. Но однажды нам с Мишей Анищенко пришла в голову дерзкая идея поступить в Московский литературный институт им. Горького. Мы послали рукописи на творческий конкурс — он был огромным, около 100 человек на место. Прошли его успешно, так же, как и последующие экзамены. Мне, признаться, было несложно, все-таки два года филфака за плечами. Кстати, этот факт пришлось старательно скрывать — по тогдашним правилам в литинститут не принимали студентов, уже имеющих гуманитарное образование, пусть и неоконченное.
 

Но до диплома я так и не доучился. В то время уже выходили мои книги, я был принят в Союз писателей, и учиться мне стало просто неинтересно и ненужно. А зарабатывать тогда неплохо получалось и без образования. На гонорар от издания одной книги можно было жить года два-три, неплохо платили за публикации в журналах. Были у меня выступления и по линии бюро пропаганды художественной литературы — 15 рублей за одно. Выступишь в месяц раз 8-10 — хорошие деньги по тем временам можно было зарабатывать. Кстати, жилье я тоже получал по линии Союза писателей. Потом десять лет проработал литературным консультантом в областном отделении Союза писателей (1985-1994). Работа была интересная. Я был первым читателем рукописей Владимира Плотникова, Дмитрия Агалакова, читал я и первую рукопись нынешнего председателя областного Союза писателей Александра Громова. Приятно, что они об этом помнят до сих пор.
 

А задача моя как консультанта состояла в том, чтобы просматривать и оценивать рукописи, принесенные авторами. Далеко не все отправляют свои работы в печатные издания. Есть и те, кто обращается напрямую в Союз писателей, чтобы получить оценку, критику, а чаще — одобрение и выпустить сборник. Да и сама система выпуска поэтических сборников тогда предполагала обязательное прохождение материала через секцию поэзии Союза писателей. Прозаики, соответственно, отдавали произведения в секцию прозы. Только Союз писателей мог рекомендовать издательству взять материал в работу, и эти рекомендации обычно выполнялись. Те рукописи, что поменьше, я смотрел и оценивал сам, более крупные формы обычно отдавал мэтрам — Солоницыну, Сиротину.
 

Любопытные наблюдения связаны с тем периодом. Я, например, заметил, что если приходит человек в костюме, при галстуке, рукопись в новой кожаной папке аккуратно прошнурована, вся в самодельных иллюстрациях — ничего путного ждать от нее не стоит. Если же приходит человек неуверенный, с настороженным взглядом, приносит рукопись порой не самого опрятного вида — вот тут и надо искать «жемчуга».
 

Самарские таланты
 

— За все эти годы мне пришлось столкнуться с большим количеством очень одаренных авторов. По разным причинам не все они стали продолжать литературное дело, но ярких и способных ребят очень много. Сколько бы мы ни посылали наших самарских поэтов и писателей на Всероссийские семинары, они всегда оказывались в числе лучших. Это уже проверенная годами закономерность. Я считаю, что Самара — это город талантов, а в поэтическом мире -один из сильнейших в стране. Вот и Международный Грушинский интернет-конкурс — очередное тому подтверждение. Я являюсь членом жюри в номинации «Поэзия», и здесь тоже встречаются весьма одаренные авторы. Конкурс, кстати, — хорошая возможность показать свое творчество и широкой публике, и профессионалам, таким, например, как Александр Го-родницкий и Юрий Поляков — они являются сопредседателями жюри.
 

О вдохновении
 

— Меня часто спрашивают: как приходят стихи? Не знаю, как к другим, а я предпочитаю ждать вдохновения. Если «идет» — то все само и пишется. А если нет — не стоит тратить времени, ничего путного не выйдет. По моему опыту, периоды творческого полета неизбежно чередуются с периодами затишья, накопления мыслей, образов, энергии. Выплеснул — жди. Сердце всегда подскажет, когда снова надо начать писать. Вообще все стихи пишутся по-разному. Одно приходит сразу и не требует доработки, другое может писаться годами — у каждого свой характер и своя судьба. Как это происходит? Для меня это тайна.

Даже когда вышли мои первые книги, я какое-то время думал: «Я ведь обманываю людей. Они все думают, что я поэт, а на самом деле — ничего подобного. Они же не знают, что все это получается будто по волшебству». Я чувствовал себя обманщиком и думал: «Все, что я пишу, люди уже давно знают». Об этом хорошо сказала Анна Ахматова — на вопрос «А трудно ли писать стихи?» она ответила: «Что же тут трудного, если диктуют?!» Не знаю, откуда это берется. Порой еще и слов никаких нет, возникает лишь какой-то образ, как мимолетный шорох… Потом появляется какое-то одно слово, совершенно непонятное тебе, и пока не знаешь, зачем оно тебе нужно. Потом вокруг него что-то вырастает… Это как любовь.
 

Мышка
 

Ходит мышка у экрана
Под моей ладонью теплой
И попискивает мягко,
Если пальчиком нажму.
Нет у ней мышонка-мужа,
Нет у ней мышат-детишек.
Лишь экран голубоватый
Да полоски по нему.

Молочка она не просит.
Сыра с плесенью не хочет
(И без плесени не хочет).
Вот такая скука-грусть.
Но зато она, бедняга,
От большого впечатленья
Все мои стихотворенья
Долго помнит наизусть.
 

Порционныедни
 

В наши дни, порционно-вьюжные,
Плачут граждане безоружные,
Даже войны пошли ненужные
(А когда они были нужные?).

В наши дни, порционно-праздные,
Стали крайние меры быстрыми,
А сражения очень грязными
(А когда они были чистыми?).

В наши дни, порционно-бедные,
Все герои — немного бледные.
И лишь будучи шибко пьяными,
Пребывают они румяными.

И смотрю я глазами круглыми:
Что, Россия моя усталая?
Слишком порции наши — крупные
(А когда они были малые?).
 

Когда я был старым
 

А когда я был старым-старым,
Будто ворон иль мудрый змей,
Я ходил по шумным базарам
И смотрел на чужих коней.

Были кони стройнее свечек,
Масти огненной и гнедой,
Но позвякиванье уздечек
Лилось музыкой золотой.

Но ни рыжего, ни гнедого,
Как ни силился отыскать,
Не нашел я коня такого,
Чтоб от старости ускакать.

А потом я все это бросил
И вернулся, чтоб жить как жил.
И нашел на дороге осень,
И за пазуху положил.

И сказал себе: «Вот так чудо.
Никогда не расстанусь с ним.
Никуда убегать не буду…»
А потом я стал молодым.

ФАКТ
 

2 октября 2014 года Евгений Чепурных отметил 60-летний юбилей. Эта дата удачно совпала с присуждением ему II премии конкурса «Народный поэт» по версии сайта «Стихи.ру» в номинации «Выбор экспертов». Ранее он становился лауреатом Всероссийской литературной премии им. И Дмитриева, лауреатом Губернской премии в области культуры и искусства.

ФАКТ
 

Евгений Чепурных в течение жизни работал в разных профессиях — был грузчиком, составителем поездов на железной дороге, монтировщиком сцены в театре, корреспондентом газет.