Как только текст секретного постановления Государственного комитета обороны за номером 801 был подписан Сталиным, из столицы немедленно эвакуировали Генеральный штаб и Наркомат обороны вместе с Наркоматом военно-морского флота. В Куйбышев в тот же день отправляли дипломатический корпус и высшие органы власти — Президиум Верховного Совета Союза и Совнарком СССР. Сталин, как говорилось в документе, «эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». Главе НКВД Лаврентию Берии и первому секретарю Московского комитета ВКП(б) Александру Щербакову было отдано распоряжение: «В случае появления войск противника у ворот Москвы… произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)».
Приказ об эвакуации москвичи приняли как признание в том, что Москву отстоять не удастся. На железной дороге царил хаос, на вокзалах — давка. В ход пошли не только пассажирские вагоны, в которые люди набивались под завязку, но и теплушки, и даже грузовые платформы. Начальник грузовой службы Московско-Рязанской железной дороги А.С. Лычев вспоминал: «16-е число. В девять часов, я только лег, вызывают меня: «Езжайте на станцию Москва-Товарная, там будет уезжать английский, кажется, дипломатический корпус. Пока все не оформите, пока не уедут, вы там побудьте. Все-таки как же ехать в вагонах из-под угля? Нужно сказать, что они сами все очистили, быстро погрузились и уехали».
Большие массы эвакуированных нужно было принять, разместить, накормить. Огромная организационная работа легла на плечи первого секретаря Куйбышевского обкома ВКП(б) Михаила Канунникова и Николая Журавлева, который со 2 января 1940 года по начало 1942 года был председателем исполкома Куйбышевского областного Совета депутатов трудящихся. Они уже летом 1941-го были предупреждены о возможном принятии и расселении эвакуированных в городе и области.
Готовясь к увеличению населения, особое внимание уделили своевременному сбору урожая, недопущению даже минимальных потерь. 3 сентября было принято постановление облисполкома о привлечении широких масс населения к полевым работам. 20 сентября вышел документ о проведении дорожно-строительных работ.
В октябре первоочередной задачей стал прием эвакуированных. На куйбышевском вокзале оборудовали санпропускник, организовали регистрацию прибывавших, на станции Кинель начал действовать пункт по приему беженцев.
Происходили уплотнения в квартирах местных жителей, к которым подселяли семьи приезжих. А некоторых, живших в приличных особняках в центре города, и вовсе переселяли на окраину. Эти дома передавались под иностранные посольства и столичные учреждения. В Доме промышленности помимо правительственных учреждений самого высокого ранга — наркоматов авиационной, нефтяной промышленности и других были предусмотрены квартиры для членов семей работников этих ведомств.
В здании образцовой средней школы №30 на улице Кооперативной, 196 (сейчас Молодогвардейская) было организовано общежитие на 550 мест. Селили эвакуированных в здание техникума связи и другие подобные места. Под жилье переоборудовали все более-менее пригодные помещения — чердаки, подвалы, флигели, сараи. Для рабочих вблизи заводов строили бараки. Расширялась и укреплялась медицинская служба.
С приближением зимы менялся и характер заботы об эвакуированных. Надо было устроить их на работу, обеспечить обычными гражданскими правами, пенсиями, льготами, всем необходимым для зимы, уделить внимание семьям фронтовиков — соответствующее постановление вышло 19 сентября.
25 октября 1941 года было принято решение особого заседания облисполкома о размещении в Куйбышевской области эвакогоспиталей.
В декабре, когда количество и потребности расселенных стали очевидны, исполком занялся распределением квалифицированных кадров по нуждавшимся отраслям и обучением неквалифицированных. В городе начались проблемы с продовольствием. И все же, благодаря энергичной организационной работе властей, удалось избежать голода и холода. Пока рабочие ударно трудились на заводах, интеллигенция, в том числе учителя и артисты, отправлялись по разнарядке на разгрузку эшелонов с продовольствием, углем и древесиной. Служащие самостоятельно рубили лес для городских учреждений. Мужчинам было разрешено заготавливать дрова в окрестностях города для своих семей. Домохозяйки в качестве трудовой повинности занимались распилом дров, их складированием, а также привлекались в качестве прачек в эвакогоспитали.
В первую очередь, конечно, стремились обеспечить всем иностранцев, приехавших в наш город. Ведь в Куйбышев прибыл и Наркомат иностранных дел вместе с посольствами иностранных государств, а также журналисты зарубежных изданий. И пусть они жаловались на потрепанную обстановку «Гранд-отеля» (нынешнем «Бристоль-Жигули»), в который их заселили, на скрипучие и жесткие кровати и однообразное меню ресторана, все делалось для того, чтобы создать иностранцам сносные условия пребывания. Нужно было убедить и дипломатов, и журналистов, а также приехавших под их видом агентов иностранных разведок, что Советский Союз способен бороться и не думает капитулировать перед натиском намного более подготовленного к войне врага. В ноябре готовился решительный политический акт: парад 7 ноября сразу в трех городах СССР — в Москве, Воронеже и Куйбышеве. Он должен был побудить правительства стран-союзников предоставить нашей армии военную и материальную помощь.
Куйбышев был тогда не просто убежищем для столичных жителей. Здесь решались крупные политические задачи и принимались судьбоносные решения.
Продолжение следует
«…Конечно, не только перед Москвой, где в этот день дрались и умирали войска, но и в самой Москве было достаточно людей, делавших все, что было в их силах, чтобы не сдать ее. И именно поэтому она и не была сдана. Но положение на фронте под Москвой и впрямь, казалось, складывалось самым роковым образом за всю войну, и многие в Москве в этот день были в отчаянии готовы поверить, что завтра в нее войдут немцы.Как всегда в такие трагические минуты, твердая вера и незаметная работа первых еще не была для всех очевидна, еще только обещала принести свои плоды, а растерянность, и горе, и ужас, и отчаяние вторых били в глаза. Именно это было, и не могло не быть, на поверхности. Десятки и сотни тысяч людей, спасаясь от немцев, поднялись и бросились в этот день вон из Москвы, залили ее улицы и площади сплошным потоком, несшимся к вокзалам и уходившим на восток шоссе; хотя, по справедливости, не так уж многих людей из этих десятков и сотен тысяч была вправе потом осудить за их бегство история».
Константин Симонов в романе «Живые и мертвые» о событиях 16 октября 1941 года
Страничка истории
«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.
В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.
С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.
На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк.
История
История
История
Комментарии
0 комментариев