«Мы с любимым человеком называем мою болезнь Ларисой»: как живут и что чувствуют люди с ОКР

Обсессивно-компульсивное расстройство — это болезнь, при которой у человека появляются неприятные навязчивые мысли. Чтобы избавиться от них, больной снова и снова совершает действия, которые помогают ему справляться с тревогой. Мы поговорили с обладательницей ОКР о ритуалах в подростковом возрасте, трудном лечении и стереотипах из тиктока. По просьбе героини мы не упоминаем ее имя в материале.

Первые симптомы

Первые симптомы появились примерно 11 лет назад, когда мне было 16 лет. Я даже не думала, что это какая-то болезнь, и не переживала, ведь это никак не влияло на жизнь. У меня были маленькие ритуалы, которые я выполняла, но сама не понимала зачем. В то время я стала резко популярной в школе, не прикладывая усилий, и мне это понравилось. Поэтому перед сном мне нужно было подумать о трех популярных людях из школы и проглотить слюну. Только после этого можно было спокойно ложиться спать. 

Потом ритуалы пропали и наступило время затишья. Расстройство меня практически не беспокоило. Из симптомов оставались незначительные вещи. Например, я могла не с первого раза выключить свет, и приходилось делать это несколько раз. При этом болезнь проявляла себя только в те моменты, когда я была в одиночестве. Никто и не подозревал, что со мной что-то не так, кроме соседки по комнате в общежитии, которая знала про мой заскок со светом. 

А потом, два года назад, умерла моя бабушка, которую я очень любила. Видимо, это стало катализатором, потому что болезнь вернулась с удвоенной силой. Возможно, она просто спала, а потом из-за сильного стресса проснулась. И если в 11 классе это просто были какие-то ритуалы, то в тот момент расстройство постепенно захватывало все мои действия. Нажать на кнопку унитаза, взять вилку, закрыть дверь, повернуть ключ — практически вся моя жизнь стала подвластна болезни. Она начала распространяться как пожар. 

Тогда я уже ходила к психологу, у меня была депрессия. Я говорила специалисту, что не могу с первого раза что-то делать, циклюсь на чем-то, но она не обращала на это внимание. Психолог направила меня к психиатру, которому я тоже рассказала о симптомах, но он также не обнаружил у меня этот диагноз и лечил меня от депрессии. Сейчас мне кажется, что хороший врач, услышав эти симтомы, должен был понять, что это ОКР.

Механика расстройства

Как работает ОКР, проще всего объяснить на конкретной ситуации. Например, я смотрю сериал по ноутбуку и вдруг пропустила какую-то фразу. У меня сразу же появляется мысль, что случится что-то плохое, если я не перемотаю и не послушаю эту реплику. Если я забиваю на это и смотрю дальше, появляется сильная тревожность. Я начинаю придумывать пугающие события, которые могут произойти, если сейчас же не перемотать. 

Из-за этой тревоги смотреть что-либо и концентрироваться на сериале невозможно. Проще отмотать назад. Если в момент действия я начинаю думать о людях, чья жизнь меня пугает, приходится все переделывать. То есть если кто-то из этих людей умер, потерял работу или этот человек зависимый, токсичный и неприятный для меня, мне приходится повторять действие раз за разом. Мне начинает казаться, что в моей жизни могут произойти те же страшные события, что и в жизни человека, которого я вспомнила. Чтобы этого не происходило, все мои действия должны сопровождаться мыслями о человеке, который, по моему мнению, имеет позитивный жизненный опыт. Либо вспомнить какое-то событие, связанное с ним. 

Лечение

Полтора года назад у меня появились отношения, и в них расстройство расцвело. Я не могла убраться дома или поставить продукты в холодильник. Приходилось постоянно все переделывать и очень долго концентрироваться. Болезнь стала влиять на качество жизни, и я поняла, что пришло время как-то это лечить. 

Я пошла к психиатру, который смог поставить мне правильный диагноз. Для меня он не был сюрпризом. Мой любимый человек — психиатр. Он не брался меня лечить, потому что это против правил, но в личных разговорах на эту тему мы понимали, что, скорее всего, это обсессивно-компульсивное расстройство. Я была готова и не видела в диагнозе ничего страшного. В каком-то роде я испытала облегчение. Ведь я такая не одна, и есть люди, которые умеют это лечить. Это не просто какая-то эксклюзивная придурь, с которой непонятно, что делать. Это можно вылечить. Мне было приятно знать врага в лицо. 

Однако от этого психиатра я очень быстро ушла. Она назначила мне таблетки, от которых сильно повышается вес. Я попросила подобрать что-то другое. Может так бы я и вылечила ОКР, но лишний вес будет меня расстраивать. Я не хотела менять одну проблему на другую. Но врач настаивала на том, что именно эти таблетки самые эффективные. Поэтому вскоре я нашла специалиста, который предложил другой план лечения. 

На данный момент я испробовала около пяти схем препаратов, но ОКР — это сложная болезнь и трудно поддается лечению. К тому же у тебя появляются привычки, связанные с ней. Например, у меня иногда нет тревожной мысли, что нужно о ком-то подумать во время своих действий, но я все равно делаю это по привычке.

Еще одна сложность — это побочные эффекты от медикаментов. Я пила таблетки, которые делали меня грустной. Могла вечерами просто плакать без причины. Были также препараты, из-за которых я постоянно спала. Последние таблетки, которые я принимала, превратили меня в овоща. Я практически полностью перестала разговаривать, не могла поддержать беседу вообще ни с кем. В голове была пустота, не было мыслей, которые я бы могла озвучить. У меня не было ни эмоций, ни интересов. Не хотелось смотреть кино, читать книги, выходить на улицу, что-то делать по работе. Я расстраивалась, когда просыпалась. Мои близкие были очень обеспокоены этим, поэтому мы решили отказаться от медикаментозного лечения.

Стереотипы и реакция людей на болезнь

Стереотипов о ОКР не так много, и они все достаточно безобидные. Они скорее забавляют меня, чем расстраивают. Например, в тиктоке расстройство представляют совершенно другой болезнью. Якобы человек с ОКР любит чистоту. Он педант или перфекционист, перекладывающий вещи так, чтобы все лежало ровно. Мне смешно от этого. Было бы очень здорово, если бы болезнь проявляла себя так. 

Вообще людям довольно сложно понять, что это такое, но я их не виню. Думаю, если бы мне сказали: «Представляешь, есть такая болезнь, когда человек не может сделать что-то с первого раза, потому что он считает, что, если сделает что-то неправильно, может произойти страшное». Я бы, наверное, ответила: «Просто перестань об этом думать и переживи стресс». 

Мой папа, например, тоже поначалу не понимал, что это такое. Он не верил, что такие болезни в принципе существуют. Когда я рассказываю ему, что хожу к психологу и лечу депрессию, он советовал сходить мне на пробежку. Хотя отец замечал, что со мной что-то не так. Однажды я не могла выйти из туалета, и папа сказал, что это выглядит странно, меня могут не взять из-за этого на работу, и это нужно как-то контролировать. Но сейчас он старается так категорично не высказываться. Мама активно изучает эту тему, предлагает помощь в поиске специалистов и относится с большим пониманием. Друзья тоже поддерживают меня. 

О болезни знают только мои близкие, поэтому на работе или в общественных местах я стараюсь себя сдерживать. Из-за этого у меня сильно повышается тревожность, но иногда ее можно остановить. Например, в магазине я задела случайно кого-то плечом и подумала о чем-то плохом. В таком случае я могу попросить своего любимого человека, если он коснется кого-то из мимо проходящих людей, подумать о ком-то из прошлого, с кем у него не сложились отношения. Так я буду думать, что произошедшее правда ничего не значит и он тоже этого не боится. От этого мне становится спокойнее. 

Но над этой болезнью очень много можно шутить, и это самое приятное в ней. Например, мы с любимым человеком называем мою болезнь Ларисой. Это старая пьяная женщина, которая дает мне очень глупые указания. Когда у меня опять что-то не получается, мой партнер спрашивает: «Опять Лариса? Сколько можно?» Или, например, если я с первого раза не могу лечь или сесть на кровать и делаю это несколько раз, мы называем это бумерангами. 

Можно ли вылечить ОКР

Сейчас я не принимаю лекарства из-за побочных действий. Я хочу победить болезнь без таблеток. У меня уже был психолог, которая при помощи разных заданий и техник помогала мне ослаблять проявление расстройства. К сожалению, у меня сложились трудные обстоятельства с работой, и из-за финансов я не могу больше к ней ходить. Но думаю, что позже либо вернусь, либо найду более узконаправленного специалиста, который работает именно с ОКР. 

Не знаю, смогу ли я от этого вылечиться, у всех индивидуальный опыт. Но я слушала подкаст человека, который вроде как избавился от ОКР. Меня это очень вдохновило. Я верю и знаю, что с расстройством можно бороться. Это можно преодолеть, особенно если рядом есть любящие и понимающие люди.

Фото: Christine Sandu: pexels.com, Elisa Ventur: unsplash.com, SHVETS production: pexels.com, Annie Spratt: unsplash.com, Priscilla Du Preez.com

Предыдущие материалы о людях с психическими расстройствами: 

«Я встретился с мамой и сказал, что хочу умереть»: как живут и что чувствуют люди с депрессией 

Страничка истории

«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.

С февраля по декабрь 1894 года в газете работал писатель Евгений Чириков. Здесь он печатал свои небольшие рассказы, фельетоны и «Очерки русской жизни» за подписью Е. Валин.

В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.

С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.

На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк. С 1894 года в «Самарской газете» начинает работать Николай Ашешков, известный своими народническими взглядами. На страницах издания появляются серьезные экономические статьи. К этому времени относится начало творческого пути Александра Смирнова. Он пишет литературно-критические материалы, театральные рецензии, выступает и как поэт, работает над очерками по истории Самарского края.