Ему сегодня исполняется 80. Журналист, писатель, подполковник ВДВ…
Мы недолго думали, с кем об имениннике поговорить. Конечно, с женщиной его жизни. C Ниной Алпатовой.
— Вас познакомила, насколько я знаю, «Коммуна». Но пришла ты в нее прежде Штепо. Как так получилось?
-Училась в Ленинградском университете. В «Коммуну» приехала на практику.
— А в это время Штепо?
— А Штепо в это время был в Афганистане. Поехал как журналист, работал в 56-й штурмовой бригаде у легендарного комбата Хабарова. В батальоне, что еще до афганской демонстрировал чудеса, десантируясь на горные вершины. Командировали Штепо на несколько дней, но в батальоне ранили замполита, и Штепо убедил командование бригады, что сумеет заменить выбывшего офицера. Почему ему это удалось? А потому, что воевали там мальчишки. Десять классов, учебка и — вперед. И Хабарову нужен был человек, который в этом аду мальчишек бы поддержал. Сделать это мог только взрослый и с определенным совершенно опытом. А у Штепо не один год службы кадровым офицером ВДВ за плечами. Он окончил Алма-Атинское десантное училище. Закрытое — там, если уж начистоту, диверсантов готовили. Первое место офицерской службы — Западная Украина.
— Писать начал…
— Еще в училище. Хулиганские такие стихи. Дар оценили: стенгазеты училищные тоже делал он. Писал заметки в газету дивизиона. Но даже мысли о профессиональной журналистике не было. А в 70-м разбивается. Очередной прыжок с парашютом и… травма позвоночника. Такая, что из госпиталя выписывали на носилках, и было под большим вопросом — встанет ли вообще. Встал. Тренировался бешено. Невзирая на боль. На итоговом приеме у оперировавшего его врача изобразил несколько па в духе Краснознаменного ансамбля песни и пляски. «Ты, Штепо, — сказал ему доктор, когда обрел дар речи, — сделал, конечно, невозможное. Но, тем не менее, прыжков больше не будет». Уйти из ВДВ?! Конец жизни! Поэтому — рапорт за рапортом: остаться в любом качестве. Ну и как компромисс — дивизионная газета. В Пскове. Потом была Германия, газета Группы советских войск. Потом — Ташкент, газета ТуркВО, которая и командировала в Афган. Потом — военная газета в Венгрии. А потом у него тяжело заболела мама, Софья Григорьевна. И, хотя служить в Венгрии ему оставалось года полтора минимум, он перевелся в Куйбышев. И благодаря этому мама его вопреки прогнозам жила еще несколько лет. Сам он в это время работал в окружной газете «Солдат Отечества», она же — «За Родину!» В «Коммуну» пришел, выйдя в запас.
— Приходит, а там — ты. Коса, глаза… Красиво ухаживал?
— Да просто общались. Но как-то все время он оказывался рядом. Еду после работы к себе — Штепо в том же автобусе. Будто бы некие неотложные дела заставляют его двигаться в противоположном от собственного дома направлении. А поженил нас Жоголев.
— ?
— Мы со Штепо однажды… В общем, возникло у нас расхождение по принципиальному, как мне тогда казалось, вопросу. У Штепо была проблема, и человек, который мог помочь, москвич, сказал: «Помогу. Но, знаешь, старик, мне нужно книжку написать. Возьмешься?» Штепо сказал, что скорее всего согласится, а я взвилась: «Как ты можешь?!» Максимализм юности.
Очень резко мы говорили. Он в конце концов выскочил из моего кабинета и — к Жоголеву. Курит одну за другой, о споре рассказывает. Жоголев тоже дымит и вдруг:«Мне кажется, ребята, вам просто пожениться надо». Я, узнав об этом их разговоре, опять вспыхнула. Дескать, еще и Жоголев со своими дурацкими шуточками…
— Но, тем не менее, семья, о необходимости которой твердил мудрый Евгений Николаевич, появилась. Кто, интересно, гвозди забивает в этой семье? Только не говори, что ты.
— Нет, гвоздь и Степаныч может забить. Но не более того. Но знаешь, что может сделать Штепо?
— Организовать ремонт.
— В каком-то смысле да. Помнишь у Ильфа и Петрова: «Его любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник». Штепо о себе говорит так: «Меня любили продавщицы, машинистки и даже одна женщина — секретарь парткома».
— В советские времена любовь этих дам решала многие проблемы. Например, проблему дефицита.
— Нет, ну действительно же ничего не было. Рождается Соня. Коляску купить невозможно. Можно только достать. Достает! Да еще какую! С окошечками! Тяжеленна-а-а -я. Но мне это казалось такой роскошью! А еще и простыня махровая в довесок. А эта история с весами!
— С весами?
— Все дни, пока я лежала в роддоме, Штепо от окон не отходил -так волновался. Я, напротив, бы-
ла спокойна — врачи же рядом. Но когда вернулась домой, начала с ума сходить. Купать боялась — купал Штепо. И мне все время казалось, что Соня голодная. Чуть приложу к груди, уже спит. Степа-ныч моих мучений не вынес, помчался в детскую консультацию, причем сразу к главврачу: как понять, голодает ребенок — нет? «Взвешивайте, — говорят ему. — До и после кормления. Вот на таких весах». Ни в каких магазинах такие весы не продавали. И они были одни на всю детскую консультацию. Но вот это его обаяние…
— Неужели дали?
— На выходные. И мы Соньку взвесили, и стало ясно, что паникую я зря. А покупка квартиры для моей мамы! Ситуация была критическая. Владельцы уезжали из страны, и на то, чтобы заполучить бумагу, без которой сделка невозможна, был день. А чтоб ее получить, эту бумагу, нужно было добро министерства. Московского. И Штепо решает эту проблему. Не выезжая из Самары. Через кого? Через секретаря начальника областного управления… Креатив, настойчивость и вот это его мужское обаяние.
Отдых. Отдыхали мы обычно по горящим путевкам. Никаких других не достать. Но что такое горящая путевка в августе в Сочи? Это крайне рискованное приобретение, потому как надо же еще сесть в поезд, билетов на который…
— …«нет и не надейтесь».
— Он и их доставал. Как-то приходит с плацкартой. А ребенок же крошечный. «Не волнуйся, только до Саратова, дальше будет купе». И было! Я на такое в принципе не способна. А у него вот есть и такой талант. И думаю, благодаря во многом вот этому своему таланту он поставил рекламное дело в «Самарских известиях».
— В шикуновских «Самарских известиях», надо бы уточнить. Первой в городе непартийной и крайне популярной газете.
— «СИ» действительно были очень популярны, хотя там не было и тени желтизны. В газете было и веселое хулиганство, которое привносила молодежь -Нагаев, Татаренков, Денисов… Но вместе с тем это была респектабельная газета. И это уже Ши-кунов, старший Князев, Шалгу-нов, Чайковский и, конечно же, Штепо.
— Михаил (сын В. C. Штепо. -Ред.) тоже ведь рекламой занимается. А Соня? По стопам отца не пошла?
— Да как сказать… В «Самарской газете» в феврале прошлого года была ее публикация. «Заметки иностранца о Самаре». Она приезжала сюда со своим шефом из Индии. Она в Дели работает. Занимается копирайтом. А вообще выпускница нашего университета. Английская филология.
— Кстати, о филологии. Мы ведь не обсудили еще одну сторону дарований Валерия Степановича. Я о литературе. Он же не только член Союза журналистов, но и член Союза писателей. Сколько у него книг ?
— Шесть.
— Хумарьян Светлана Петровна про себя и своего мужа шутит: союз писателей.
-У нас другой случай. Я скорее при Штепо литературный секретарь. И так порой злит!
— В смысле?
— Напишет — посмотри. А я на дачу, скажем, собралась. Начинаю ныть. Дескать, дача. «Ну наискосок». А я не могу наискосок. Дача побоку, конечно, — сижу над штеповским шедевром: «Слушай, вот здесь как-то нехорошо». Первая реакция обязательно бурная: «Я именно это и хотел сказать — ты не понимаешь!» Тут я завожусь: «Ах, это я-то не понимаю!» И так по поводу каждой фразы. В конце концов мне становится жалко соседей, а еще больше себя, и я достаю самый железный из всех своих аргументов: «Зачем тогда ты меня просишь читать?!» — «А и не надо!» Остынет, снова за компьютер. Что-то полностью поправит, где-то найдет компромисс… И опять сидишь — читаешь…
— Нин, а как тебя по отчеству?
— Алексеевна.
— А вы, Нина Алексеевна, в курсе, что вы счастливая женщина?..
Комментарии
0 комментариев