Рыбные ловли

Кое-что об обширных волжских угодьях вчера и сегодня

Нет, не зря называли прежде Волгу матушкой, кормилицей. С многочисленными заводями, ериками, протоками река являла собой обширные угодья для рыбной ловли. И рыбный промысел, наверное, зародился на Руси наряду с бортничеством, собиранием грибов, ягод, орехов много раньше, чем землепашество. Сколько снастей для ловли рыбы было придумано: морда (верша), жак (вентер, вятерь), бредень, волокуша, невод, круг, поплавочная удочка, закидушка, жерлица, подпуск, перемет…

Вяленая, сушеная, копченая, маринованная, вареная, жареная, печеная…

Роль рыбы в жизни волжан лучше всего отражает следующий факт. Наши  соседи, саратовцы, вознесли стерлядь  на герб своего города. Впрочем, и мы не могли пожаловаться на скудость реки в пределах губернии. 29 августа 1871 года на пароходах «Александр II» и «Императрица Мария» в Самару пожаловал сам Александр II с большой свитой. Его встречали на пристани губернатор Г.С. Аксаков, городской голова В.Е. Буреев, именитые граждане хлебом-солью, цветами, а купец Кузьма  Мясников… с большой лоханью, в которой плескался осетр.

Может быть, такая честь, ему оказанная, вскружила голову другим представителям этого семейства.  «Самарская газета» в мае 1890 года сообщила, что купец Никифор Мясников не уплатил за рыбные ловли в 1889 году ни копейки. Арендная плата составляла 600 рублей. На ответчика подали в суд,  но он «…по обыкновению не явился».

Если три стерляди «поселились» на гербе Саратова, то  другие особи послужили в Самаре  появлению праздника Похороны чехони. Купец и краевед Константин Павлович Головкин рассказывает  историю, о которой слышал. Якобы как-то после весеннего  спада воды огромное количество рыбы осталось на берегу. Чтобы избавиться от нее, администрация призвала население закопать, «похоронить» гниющую рыбу и  расплатилась за это водкой. Люди были очень довольны.

Случилось это  в первое воскресенье после Троицы. С тех пор и повелось  отмечать этот день поездками на природу.  «Обыкновенно захватив с собою самовар, закуски и главным образом достаточное количество выпивки, обыватели едут на лодках на целый день куда-либо за город, на острова по ту сторону по Волге и по Самарке… Возвращаются обыкновенно довольно поздно, будучи изрядно навеселе, а иногда и сильно помятыми».

  А в каком только виде рыба не подавалась к столу: вяленая, сушеная, копченая, маринованная, вареная, жареная и даже печеная. Когда не было возможности сварить уху, рыбу заворачивали в мокрую бумагу и клали в угли, как картошку. Ничего, есть можно. А каковы  пироги с рыбой, особенно с сомом!

Важная статья доходов

Изобилие рыбы было таково и она составляла в меню людей всех званий и сословий столь важное место, что рыбные ловли даровались монастырям, сдаваемые в аренду, составляли важную статью доходов владельцев. Рыбные ловли на Волге, Соку, Кондурче были  у Самарского Спасо-Преображенского монастыря, у Самарского  Николаевского мужского. Имели рыбные ловли и частные лица. Например, Усольская вотчина Владимира Петровича Орлова-Давыдова через «Самарские губернские ведомости» за 1878 год извещала, что   «…отдает в торг рыбные ловли, называемые Савинскими и Лопатинскими, (между селами Печерское и Батраки) на 4 года».

Власти Самары тоже имели на Волге места, богатые рыбой. Так, в 1854 году их арендовал купец Немцов. «Самарские губернские ведомости» за тот же год писали: «Рыбный промысел в Волге весьма выгоден. Везде устроены на ней учуги и ватаги. Из рыб, ловимых в Волге, замечательны: белуга, осетр, севрюга, сом, стерлядь, сазан, судак, лещ и прочие».

Белуга попадается весом до десяти пудов. Белорыбица продается по три-четыре копейки серебром за фунт. На ватагах работает около четырех тысяч человек. За лето каждый получает примерно 36 рублей серебром. Общая выручка от продажи рыбы составляет до 20 тысяч рублей. Рыба  содержится в живорыбных садках и извлекается из них с появлением льда. Идет преимущественно в Казань, Пензу, Москву. На местных рынках шла на продажу не только живая рыба,  но и  маринованная. Например, стерлядь по 25 копеек за фунт.

Тут пора  сделать пояснение. Учугами, ватагами назывались рыбацкие станы, которые часто имели избы или землянки для рыбаков. Зимой понятно, а как сохраняли рыбу в летнее время? Одна из старых газет поведала такой рецепт. В рот рыбы кладут мякиш хлеба, смоченного водкой. Рыба засыпает, ее перекладывают крапивой или осокой и везут спокойно домой, где опускают в воду. И она приходит в себя, плавает как ни в чем не бывало.

Но так могли сохранить рыбу любители, но не профессионалы, которые ловили ее в большом количестве. Для хранения рыбы на станах имелись ледники, живорыбные садки. Само их название подсказывает, что это была огражденная крупноячеистой крепкой сетью или запанью из ивовых прутьев береговая часть реки. В нее и выпускалась рыба, откуда ее извлекали сачками по мере надобности.

Перевозили рыбу в рыбницах. Это плоскодонные или килевые деревянные суда небольших размеров с чанами. Получил распространение и другой вид таких судов. Борта у них имели щели, через которые вода поступала в хорошо проконопаченный отсек. Постоянный обмен воды в нем при движении рыбницы позволял сохранять рыбу долго живой.
Рыбный промысел для купцов, например Мясниковых, был семейным. Им занимались, по сведениям историка Г.В. Алексушина,  братья Иван и Дмитрий. Род занятий не помешал купцу 2-й гильдии Дмитрию Кузьмичу стать в 1907 году городским головой Самары.

Разумеется, ловлей рыбы, ее продажей занимались не только купцы Мясниковы. Издавна промышлял рыбой  Яков Иванович Смирнов.  Во всяком случае не позже 1888 года ловил рыбу и торговал ею Василий Иванович Бузин.  «Справочный указатель торгово-промышленных и фабрично-заводских предприятий на 1910-1912 гг.»  называет среди рыботорговцев К.П. Бузина, имевшего на Троицкой площади свою лавку. Она упоминается и в справочнике «Вся Самара» на 1926  год. Принадлежала частному рыботорговцу П.С. Бузину. И в последующие годы волжская рыба не исчезала с прилавков. На Куйбышевской улице долгое время работал  магазин, в зале которого имелся  бассейн из камня. В нем плавали не декоративные, а большие речные  рыбы. Через многие годы на проспекте Ленина появится специализированный рыбный магазин «Океан». Его название говорит само за себя. И от него теперь тоже остались одни воспоминания.

С раннего детства

А теперь позвольте поделиться сведениями, почерпнутыми не из архивных документов и старых газет, а теми, что сохранила память.

Году в 1946-м с улицы Льва Толстого наша семья перебралась в Первомайские корпуса. Летом ребятня, а нередко и взрослые в жаркие ночи укладывались спать во дворе. Утром, ни свет ни заря, нас будили  торговки. Они раскладывали свой товар на столиках, где вечерами мужики забивали козла, и кричали на все корпуса: «Бабы, рыбы, рыбы! Бабы, бабы, молоко, молоко!» И рыбу, и молоко приносили из Афон, так называли массив частных домов на берегу Волги между заводами КинАП и  имени Масленникова. Жители его не только держали коров, но и поднимали баграми со дна реки топляки (затонувшие бревна), ловили рыбу с лодок кругами. В лодках у них, как и в рыбницах, имелся водонепроницаемый отсек, который  назвали беседкой. Прорези заменяло отверстие в днище,  при необходимости оно затыкалось деревянной пробкой. В этой беседке с водой и хранилась выловленная рыба. Поэтому торговки приносили ее в плетеных корзинах еще живой.

  Близость Волги побуждала и нас браться с раннего детства за удочки. Небольших подлещиков, сорожку, язишек таскали поплавочными удочками с плотов под Первомайским спуском  и с пристани Осипенко. Насадкой служили черви, ржаной хлеб, мухи, которых держали в спичечном коробке, или крупная моль. Последняя водилась на дебаркадере в таком количестве, что разве только не лезла в глаза.  За дебаркадером всегда держалась стая чебака. Только успевай забрасывать удочку и не зевай. Проворней рыбы, по-моему, нет.

 Карась как лапоть

А как мы заслушивались рассказами взрослых мужиков о поездке на Рождественские озера. Там в сети шел карась, говорили они, как лапоть. И однажды мне довелось увидеть такого. Взяли нас мужики с собой. Дали бредешок, чтобы наловить на ушицу. Сами под вечер надели калоши, подвязав их бечевой (какая-то  трава резала ноги), и полезли в воду в штанах ставить сети. Потом поели ушицы, приняли по маленькой и завалились спать, наказав нам поддерживать костер, возле которого сушились их порты. Только и нас сморил сон, который был прерван матюгами. Оказывается, пока мы спали, одни штаны сгорели совсем. И через все село шел наш рыбак на пристань, прикрывшись сетью.  А караси, которых  тогда поймали, действительно были размером с лапоть. На сковороде два не укладывались. С той поры и по сей день память хранит названия тех  озер — Кривое, Долгое, Широкое, Островное…

Часть отдыха

Плотины с рыбоподъемными механизмами, которыми так и не научилась пользоваться рыба, перекрыли традиционные пути ее миграции. Исчезли в наших краях белуга, осетр, редкостью стала стерлядь, лов которой запрещен. Ушла в прошлое и знаменитая волжская сельдь — залом, она очень ценилась. Сохранилась только рыба, которую можно назвать оседлой. Конечно, не в таком количестве, как прежде, но все же на уху, жареху наловить можно.

Должен сказать, лов рыбы ни тогда, ни позже не являлся для нас самоцелью. Он просто был  неотъемлемой частью  отдыха   на Волге. Сейчас этого нет, а в семидесятые годы  тысячи горожан устремлялись на правый берег реки. В основном  в районе Поляны имени Фрунзе. Вечерком, а то и ночью, когда рыба подходит к берегу, ходили по отмелям с бредешком, чтобы наловить немного на уху.

Особые дни

Сейчас, наверное, только люди старшего поколения помнят о рыбных днях.  По четвергам во всех предприятиях общепита  подавали рыбные блюда. И только  из морской рыбы. Речной не было. Куда она девалась — неизвестно. Вот почему во время одной из командировок в Сызрань не упустили  возможность заглянуть с телеоператором Виктором Эрастовичем Хальзовым на местный рыбозавод, а затем и в село Печерское. Тут находился цех, в который и поступала с тральщиков свежевыловленная рыба. Мастер Тамара Григорьевна Кормилова показала нам камеры, где коптилась рыба. Старые, устроенные еще до революции. Рассказала, опилки каких пород деревьев  используют при копчении, чтобы придать вкус и колер рыбе. А была она преимущественно морская, завезенная из дальних краев. Своей, волжской, обрабатывали немного. В основном леща. Виктор Эрастович обо всем увиденном  снял сюжет, который, согретый теплотой нашего восприятия, прошел вскоре по  телевидению.

Что скрывать, не уехали мы из Печерского  без подарка — копченых лещей. Не знаю, как распорядился ими Виктор Эрастович, а я спрятал их в погреб, откуда извлекал  по великим праздникам. Вкус той рыбы был таков, что и сегодня,  спустя много лет, не могу покупать суррогатную рыбу, которой придают какой-то жидкостью цвет и вкус копченой.

Не браконьерство — удовольствие

В 1983 году произошло событие, которого  ждал долго. В Куйбышеве и Москве вышли мои первые книги. Гонорара с лихвой хватило на ковер — мечту жены — да мне на моторку. И стал я лодочником, как мой брат Сергей и его  друзья. Бензин тогда был очень дешев. Копеек 30 за литр. А возле автодорожного моста через Самарку за три рубля можно было купить у левака  двадцатилитровую канистру.

Для отдыха облюбовали места пониже Кануевки. Людей здесь немного, по правому берегу Васильевские острова, которые и по сей день считаются рыбными. Левобережная протока позволяла на лодках проехать в центр села, где брали хлеб,  молоко для детей. Рыбой не были обижены. Ловили  спиннингом  щук, леща на сторожки, судака  балберками. Последние рыбоохрана считала браконьерской снастью. Мы — нет. Браконьер ловит рыбу на продажу, мы  только для себя, и совсем немного, на уху, жареху.

В лихие девяностые, чтобы не идти на «большую дорогу», продали с братом лодки и «вгрызлись» в землю. Считал и считаю, как бы ни складывалась жизнь, земля прокормит. Но отказаться совсем от рыбной ловли не смогли. Обзавелись шлюпкой, на которой и выезжали на Екатериновкую воложку, ставили сторожки,  блеснили щук. Поработаешь веслами — зарядка на всю неделю. 

Выезжали в Кануевку и зимой на три-четыре дня. И таких любителей зимней ловли было так  много, что автобус в Безенчуке люди брали с боем, вызывая недовольство сельчан. Поездка в электричке, томительное ожидание на автовокзале, сама дорога до села отнимали часа четыре светового дня. Но все это искупалось предвкушением предстоящего лова. Утром, еще до рассвета, торопились на озера,  на Васильевские острова. Пока пробуришь лунок двадцать, семь потов сойдет. Потом бегаешь по лункам в надежде напасть  на стайку окуньков или сорожки. Бывало, и не поймаешь ничего, так, кошке самую малость. Но удовольствие от проведенного дня на свежем воздухе все искупало.

Теперь все иначе

Ни летом, ни зимой  никто не берет с боем автобус.  Вот уже года три не спускаем лодку на воду. Нечего делать на Волге. На многочисленных озерах, протоках, которые занесены в «Энциклопедию Самарской области» под названием Кануевская пойма, тоже пусто. Недавно подбирал иллюстрации для книги «Кануевка и ее храм». Просмотрел десятки прекрасных пейзажных фотографий Елены и Владимира Кошевых с красотами окрестностей села. Думал, вот встречу снимок босоногого деревенского мальца с удочкой на Церковном озере или на затоне старика в широкополой шляпе от солнца, в полудреме поглядывающего на поплавок. Нет, не встретил. Да и сам перестал видеть их по весне на протоках, когда идет по ним волжская вода в луга и озера. А ведь когда-то в местном колхозе была своя рыболовецкая бригада. Угас рыбный промысел на озерах, у которых давно нет хозяина, угасает рыбный промысел и на самой Волге.

Причин тому, конечно, много. Оскудение рыбных запасов реки началось не вчера и не сегодня. Мне доводилось читать воспоминания одного старого бакенщика, который писал, что при сушке рыбы добывалось столько икры, что ее ели ложками, как кашу. 7 июля 1893 года «Самарские губернские ведомости» писали: «Рыбные богатства реки Волги и ее притоков пора-зительно уменьшаются с каждым годом и в такой прогрессии, что если не будут приняты надлежащие меры, то через недолгий промежуток времени рыба совершенно исчезнет из всего Волжского бассейна».

Самарские рыбопромышленники В.Ф. Балакин, Е.С. Козловский, А.М. Сорокин просили губернское начальство запретить хотя бы продажу мальков и мелкой рыбы. Они же поведали о том, что «…иногда рыбы так много ходовой, что ее вылавливают, гноят, чтобы устранить конкурентов». А мы сегодня уповаем на конкуренцию…

Коммерческие уловки

Конечно,  не последнюю роль в оскудении Волги играет экология. Но не о ней сейчас речь. Это тема особого разговора. Хочется сказать здесь о некоторых «особенностях» нашей жизни. Еще в советские годы в магазинах появилась рыболовная леска разных размеров. Люди, владеющие игличкой, стали вязать из нее «косынки» — небольшие треугольные полотна  сетки, к основанию которой крепилась крупная проволока, выполнявшая роль грузила. Ловилась на эту снасть  небольшая рыбешка: окуньки, сорожки, чебаки. «Косынки» сочли браконьерским орудием лова и запретили. А в девяностые годы страну наводнили дешевые китайские сети из лески! Продавать их разрешили, а ловить ими рыбу…  нет. Тот, кто до этого додумался, полагал, что сети вместо ковров на стены вешать будут? Потребовалось несколько лет на то, чтобы запретить продажу таких орудий лова. Но при желании и сейчас их можно купить. Иначе откуда на Волге, ее протоках и озерах километры забугорных сетей? Браконьерский промысел не исчез,  а процветает.

Живу рядом с Губернским рынком. Часто прохожу мимо рыбных рядов. Есть рыба, есть. Астраханская, уральская. Реже, но волжская тоже. Вполне промысловая. А  порой стыдно становится.  Мелкий судак, щурки.  Мы, любители, называли их карандашами, шнурками, отпускали назад, в воду.  Разок даже увидел золотистого карася, которого, опять-таки мы, любители, называли пятаками. Ловить такую мелкую рыбешку запрещено правилами рыболовства, а продавать, выходит, можно.  Не идиотизм ли это?

Раза два показывали по местному телевидению пикеты рыбаков-любителей, требующих запретить траловый лов. Но молчат те, от кого зависит решение проблемы, те, кто в первую очередь  призван заботиться о сохранении рыбных запасов. Процесс этот, наверное, необратим. Но хотя бы замедлить его пока еще можно. 

Сходит на нет рыбный промысел, угасает любительский лов. Мне, конечно, могут возразить.  Мол, сотни людей выходят на зимний лов рыбы. Да, это так. Только в основном это люди старшего поколения, для которых страсть к ужению рыбы вошла, как говорится, в кровь с юности. Молодых среди них не так уж много. Молодые ныне предпочитают держать в руках не удочку, а компьютерную мышь.  И, видимо, недалеко уже то время, когда волжане будут узнавать о прелести рыбной ловли только из «Записок об уженье рыбы» Сергея Тимофеевича Аксакова. Если, конечно, к тому времени  не разучатся читать.                                                               

Владимир Казарин,
журналист, краевед