Письма с фронта. «Я один из тысяч и миллионов…»

Письма с фронта, фотографии военных лет, дневники… Таких раритетов сохранилось очень немного. В семьях, где десятилетиями бережно хранят эти свидетельства войны, они — своего рода святыня.

Жительница Самары Тамара Александровна Разина хранит 16 писем своего отца. Все пронумерованы по хронологии отправления, аккуратно сложены в один пакет вместе с фотографией. Они были написаны в июне-августе 1941 года — с дороги на фронт и с линии огня. Это оставшаяся тонкая ниточка, которая вот уже 80 лет соединяет судьбы отца и дочери. С тех дней, когда в августе 1941-го семья перестала получать фронтовые треугольники и в ответ на запросы в военкоматы и архивы приходили сухие строки: «Пропал без вести».

Живи да радуйся

— Папа, Александр Васильевич Никифоров, прислал жене и мне, дочке Тамуське, как он говаривал, 15 коротких весточек и одно большое письмо на двух листах, — показывает фронтовые послания, написанные простым карандашом, Тамара Александровна. — Мне тогда, к началу войны, было год и четыре месяца. Папа, он 1913 года рождения, работал в Куйбышеве на Средневолжском станкозаводе, который занимал квартал между улицами Красноармейской, Куйбышева и Льва Толстого. Был  уважаемым специалистом, старшим мастером литейного цеха. Очень дорожил своей семьей. С мамой они познакомились в заводском клубе, оба были танцорами. Поженились в 1939 году. Потом я родилась. Казалось бы, живи да радуйся. Но пришла война. И все планы рассыпались.

В Сталинградский райвоенкомат Никифорова вызвали 23 июня. Неделю он пробыл на сборном пункте, который располагался на территории 4-го ГПЗ. Жена после работы ходила к нему, чтобы повидаться, передать еду, что-то из необходимых вещей. Конечно, лелеяла надежду, что это не последние их встречи. Но судьба написала иной сценарий. Встречи на сборном пункте оказались прощанием. Навсегда.

В одном из первых коротеньких писем домой Никифоров написал жене: «Мы проезжали через железнодорожный переезд улицы Ленинградской. Может быть, ты была там и меня видела…»

Дальше приходили весточки с разных станций на пути к линии фронта: «В середине дня проехали Сызрань, а вечером остановились на станции (название написано неразборчиво). Саша», «Вот Днепр переезжаем. Значит, мы на Украине».

А потом пошли вести с прифронтовой полосы: «Хочу написать вам поподробнее. Я сейчас, 19 июля, нахожусь в карауле, и у меня есть достаточно времени. Сейчас нахожусь между Гомелем и Бобруйском в Белорусской ССР. Стоим в дубовой роще. В лесу находимся уже 11 дней. Пока в бой не вступаем, но другие части полка уже выехали и участвуют в боях. На днях мы тоже должны выступить. Тогда будем находиться по ту сторону от реки Днепр, где находится наш полк. Мы переправимся и присоединимся к нему. Нас беспокоят германские самолеты- бомбардировщики, но вся их бомбежка проходит для нас безболезненно. Кормят нас ничего, снабжают спичками, курительной бумагой и махоркой. Мы с братом Мишей находимся в одном дивизионе.

Получила ли ты от меня письма? Я тебе с дороги писал часто. Просьба обо мне не расстраиваться, ведь я призван не один, я один из тысяч и миллионов.

Знаю, что сейчас ты мне ответить не сможешь, ведь нет обратного адреса. Он будет только на месте расположения.

Твердо ли ходит дочка и что она говорит?»

Перед атакой

— Папа интересовался, твердо ли ходит дочка, а я в год и четыре месяца уже помогала семье. На меня, как на взрослую, давали в месяц три литра керосина. Мы с мамой голодали, терпели лишения, но не сдавались вместе со всем городом и страной, — говорит Тамара Александровна и со слезами на глазах разворачивает одно из последних писем.

«Сообщаю, что 25 июля выехали и 27-го принял боевое крещение. Пишу на боевой позиции. В нашей части есть убитые и раненые. Я пока что жив и не покалечен. Привет всем».

А вот письмо под номером 16. Оно стало последним. Семья получила его 15 августа 1941 года.

«Сегодня утро 4 августа. Пока что жив и здоров. Хочу сообщить об изменении в моем адресе. Сообщить тебе что-нибудь о военных действиях пока не могу, потому что вот уже четыре дня особого сражения не было. Подготавливаемся к наступлению. Вчера вечером были отбиты занятые противником пять дней назад деревни. Участвовали в бою пехота и наш дивизион. Противник занял порядочную территорию Украины и Белоруссии. Атака должна быть кровопролитной. Пока все. Саша».

Поклон отцам и дедам

— К концу войны и после ее окончания мама несколько раз подавала сведения на розыск отца. Ответ приходил такой: «Считается пропавшим без вести». Мама получала пособие за отца как за пропавшего без вести, — рассказывает дочь фронтовика. — В 70-х годах я ездила в архив Министерства обороны в подмосковный Подольск. Но и тогда никаких дополнительных сведений о моем отце не нашли. В первые месяцы войны статистику погибших, плененных еще, видимо, только учились вести. Страшные были бои, не до статистики. Но мы с мамой все равно продолжали искать хоть какие-то зацепки. Ведь известен же последний номер его полевой почты. А год назад я прочитала, что в Подмосковье, в парке «Патриот», создается мемориал, и там хотят увековечить имена всех бойцов Великой Отечественной войны. У нас в Самаре, в Доме офицеров, для этого открыли пункт оцифровки военных фотографий и там же записывали сведения о родственниках-фронтовиках. Чтобы их имена тоже были увековечены в новом мемориальном комплексе. Я взяла фотографию отца, его письма и в первый же день отправилась в этот пункт. Очень много самарцев тогда пришло, так что родных, воевавших почти 80 лет назад, их потомки не забывают. Надеюсь, имя моего отца, Александра Васильевича Никифорова, в том мемориале уже увековечено. Как только будет возможность, поеду туда поклониться и ему, и всем бойцам, которые отстояли нашу Родину.

Фотографии из личного архива Разиных