Еще в школе я начал снимать, но это было несерьезно, я баловался. Фотографировал по фану сначала на мыльницу, потом на “Зенит”. Занимался программированием, визуализацией, участвовал в разных конкурсах, потом увлекся графическим дизайном. Решил поступать на архитектора, переехал в Самару в 16 лет и поступил в Архитектурно-строительный институт. На третьем курсе бросил — стало скучно.
Находил какой-то фриланс по визуализации, делал макеты, продавал средства для очистки фасадов, иногда преподавал 3ds Max, одним словом, занимался всякой фигней. Родители перестали давать деньги, когда я бросил универ: сказали, мол, приезжай в Тольятти, вот твоя комната. Возвращаться не хотелось. Устроился официантом в первый Carrie, за три часа прочитав книгу “Пособие профессионального бариста”. Преподавание в этот момент я забросил, хотя желающие были. В итоге я уволился и открыл школу по 3ds Max, с тех пор у меня было 28 потоков. Ко мне приходили даже преподаватели из универа, который я бросил. Учить людей — отдельный вид искусства, но у меня это хорошо получается.
Пару лет назад увидел вакансию 3D-визуализатора от студии Артемия Лебедева, такое предложение у них бывает редко. Я решил — грех не попробовать. За день сделал тестовое задание. Спустя пару недель они вывесили работы всех кандидатов, созвонились со мной, спустя еще две недели все же сказали, что берут. Еще полтора месяца проходило оформление, я подписывал договор о неразглашении. Полгода работал в штате на удаленке, потом меня перевели на проектную работу. Забавно, что я знаю о студии Лебедева года с 2008-го, и спустя 10 лет я к ним устраиваюсь.
Три года назад я понял вдруг, что хочу что-то еще, кроме 3D-визуализации. Решил заняться интерьерной фотографией — так бы я мог фотографировать то, что уже построено, и визуализировать в 3ds Max то, что еще не построено. Я полетел в Москву, купил там фотоаппарат и объектив, вернулся в Самару и через два дня осознал, что мне вообще не интересно заниматься интерьерной фотографией. Пришел в кофейню, поснимал, обработал, смотрю и думаю: “Скука смертная”.
В итоге решил снимать влоги, хотя моя камера совсем не предназначена для видео, и изначально мне советовали купить другую. Но я попробовал, вышло 10 выпусков ни о чем, зато научился снимать и монтировать, это прикольный опыт. Если я что-то хочу делать, то открываю ютуб и учусь всему сам. Потом меня позвали фотографировать в студию красоты за смешные деньги — нужно было снять десять человек, за два дня я заработал пять тысяч рублей. Навыков тогда уже было достаточно, да и я не боюсь чего-то нового.
Потом знакомые ребята из бара “Проливошная” позвали отснять их еду: они сделали новое меню. Фотографировал интуитивно, сравнивал с референсами. И им, и мне все понравилось — и началась работа сарафанного радио. Спустя полгода ребята из агентства Tactics&Practics предложили поснимать для заведений, которые они ведут: им тоже все понравилось. Заказы стали набираться как снежный ком, меня стали знать именно как фуд-фотографа.
Сейчас я занимаюсь ресторанной съемкой постоянно. Съемка полноценного меню, как правило, занимает два дня — но все зависит от задачи. Всегда говорю поварам, чтобы они отдавали мне еду в таком виде, как ее потом будут видеть гости. Потому что часто бывает так, что на фото блюдо выглядит иначе — например, добавили для красоты на съемке перчик, а гости потом будут спрашивать, почему им вынесли без него. Бывают замены: при съемке роллов можно жидкий соус заменить унаги, потому что он более густой. Или можно сделать длинный ролл без начинки, добавив ее только в последний кусочек, потому что только он будет виден в кадре.
Иногда в блюдо нужно что-то подложить: например, под гонконгские вафли мы подкладывали салфетки, чтобы они выглядели полнее, но реальный их вид от фото не отличается. Сложнее с супами: чтобы начинка на фото была сверху, а не внутри, я подкладываю в тарелку слайс картофеля. Сверху аккуратно пинцетом выкладываю ингредиенты, чтобы они красиво плавали. Опять же, гостя никто не обманывает: количество начинки всегда остается одинаковым.
При естественном свете сложно снимать, поэтому у меня с собой на съемках всегда есть софтбокс. Правда, однажды удалось снимать блюда у окна в баре “Пить Любить” — оно там большое, и естественного света вполне хватает. Он капризный, потому что часто меняется: солнце зашло за тучку — уже нужно менять настройки в фотоаппарате. Но если в ресторане SMM-менеджер сам снимает на телефон, то этого достаточно.
Самарские заказчики не очень любят платить деньги: потому что не понимают, за что платят. Например, минимальная съемка занимает два часа — многим это не нравится, но за это время можно успеть снять всего несколько блюд, это небыстрый процесс. Я делаю макрофото, они простые, но слюноотделительные. Чтобы такое снять, нужен макрообъектив, это дорого, и это должно окупаться. Иногда просят приехать и снять одно блюдо — это мне невыгодно ни по деньгам, ни по затраченным силам. Самарские рестораторы не берут в учет расходы на фотографов: вроде бы это просто картинки, по цене которых можно купить десять стульев. Но эти картинки каждый день будут приносить прибыль, ведь люди будут смотреть на них и заказывать.
У меня нет очереди на съемки из ста человек, я еще никогда не отказывался. Но сейчас, оборачиваясь назад, понимаю, что мог отказаться от некоторых съемок, потому что они получились не очень. Чаще всего люди не знали, что им нужно, не придумывали концепцию, и в конечном итоге сваливали вину за свою неудовлетворенность на меня. Но обычно происходит коннект, и мне нравятся те заведения, которые я снимаю. Я достаточно здравомыслящий человек и, сравнивая себя с другими, понимаю, что может быть лучше. Но в такие моменты важно останавливаться и сравнивать свои навыки с тем, что было два года назад.
В самарском общепите мне не хватает паназии — хотя сейчас открылось много азиатский заведений, но среди них нет ни одного “трушного”, простой закусочной. Но в Самаре трудно делать Азию, потому что сложно достать ингредиенты. В Казани, например, есть маленькая фобошная, в меню буквально 5 блюд — и это пользуется огромным спросом. Еще не хватает разных кухонь — кажется, что в Самаре все адаптировано. Например, том ям такой, что его и бабушка моя сможет съесть. Я понимаю, что с коммерческой точки зрения невыгодно готовить острую еду, потому что 70% людей такое не едят. Поэтому у нас нет индийской кухни.
Однажды я был в настоящем индийском ресторане, правда, это было в Праге. Там было три градации: обычное, острое и очень острое. Я попросил острое чикен масала — и даже мне, человеку, который очень любит такую еду, блюдо показалось нереально огненным. Подобных аутентичных интересных кухонь Самаре очень не хватает. Хочется таких мест, куда люди бы приезжали из другого города, чтобы попробовать эту еду. С другой стороны, одна моя личность постоянно хочет чего-то нового, а вторая ходит в “Борю” и каждый раз наслаждается бутербродами и пельменями. Думаю, в будущем ситуация с общепитом в городе продолжит меняться в лучшую сторону. 4 года назад здесь не было ничего интересного: даже если говорить про барную культуру, зато после “Турбазы Ветерок” стали открываться локальные бары с демократическим ценником.
Хочу в будущем сделать небольшой курс о том, как снимать еду. Я часто вижу, что людям нужно снимать что-то для ежедневного контента, но у них получается плохо — хочется им помочь, научить делать качественно. Курс обязательно будет офлайн, потому что человеку нужен человек — личное живое общение гораздо эффективнее. Но онлайн-версия тоже будет, чтобы каждый мог себя в этом попробовать. Я думаю, что своими фотографиями я несу пользу, помогаю рестораторам делать их бизнес так же, как, например, дизайнер интерьеров. Еще сейчас с друзьями мы записываем подкаст “Хип-хоп и котики” — обсуждаем Самару, общепит, общаемся и веселимся. У нас развязаны руки, каких-то основных задач у подкаста нет — чистый энтузиазм.
Страничка истории
«Самарская Газета» была основана антрепренером самарского театра Иваном Новиковым. Все доходы, приносимые ею, поначалу использовались исключительно на театральные дела. В 1894 году Новиков продал «Самарскую газету» местному купцу Костерину. Новый издатель привлек к сотрудничеству в ней ряд прогрессивных журналистов.
С февраля по декабрь 1894 года в газете работал писатель Евгений Чириков. Здесь он печатал свои небольшие рассказы, фельетоны и «Очерки русской жизни» за подписью Е. Валин.
В «Самарской газете» начиналась литературная карьера Максима Горького. Он приехал в Самару в 1895 году по совету Владимира Короленко никому не известным писателем. Сначала вел отдел «Очерки и наброски», а затем и отдел фельетона «Между прочим». С марта по октябрь 1895 года был редактором. На страницах «Самарской газеты» опубликовано свыше 500 различных его публицистических произведений и свыше 40 рассказов.
С 1896 до начала 1900-х годов в газете работал Скиталец (настоящее имя — Степан Гаврилович Петров). Он продолжал эстафету, принятую от Горького — вел отдел фельетона «Самарские строфы», печатал свои стихи.
На страницах газеты в разные годы печатались Николай Гарин-Михайловский, Алексей Бостром, критик Василий Чешихин-Ветринский. Сюда присылали свои произведения Владимир Короленко, Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк. С 1894 года в «Самарской газете» начинает работать Николай Ашешков, известный своими народническими взглядами. На страницах издания появляются серьезные экономические статьи. К этому времени относится начало творческого пути Александра Смирнова. Он пишет литературно-критические материалы, театральные рецензии, выступает и как поэт, работает над очерками по истории Самарского края.
Люди
Стиль жизни
Люди
Комментарии
0 комментариев