2 июля Самаре и ряду других городов страны был присвоен статус «Город трудовой доблести». Звания удостаиваются города, жители которых внесли значительный вклад в достижение Победы в Великой Отечественной войне, «обеспечив бесперебойное производство военной и гражданской продукции на промышленных предприятиях, располагавшихся на территории города, и проявив при этом массовый трудовой героизм и самоотверженность». Каким он был, вклад куйбышевцев? Об этом sgpress.ru рассказывает в рамках проекта «Трудовая доблесть тылового города». И сегодня речь пойдет о заводе №24 имени Фрунзе.
Основной продукцией московского завода №24 имени Фрунзе на 22 июня 1941 года были авиационные моторы АМ-35А и АМ-38 конструкции ОКБ Микулина для самолетов МиГ-1, МиГ-3 и легендарного штурмовика Ил-2. За военные годы на трех авиастроительных заводах СССР было выпущено более 40 тысяч штурмовиков Ил-2, и все двигатели к ним делал завод №24.
В меньших масштабах завод выпускал двигатели ГАМ-34бис для торпедных катеров. В 1943 году такие катера участвовали в Сталинградской битве, поддерживали сухопутные силы с воды.
В первый день войны на завод рано утром вышли обе смены. За два первых военных месяца фрунзенцы в полтора раза увеличили выпуск моторов для боевой авиации. В рекордные сроки был подготовлен к испытаниям новый мощный микулинский двигатель АМ-38, ставший «сердцем» штурмовика Ил-2. Таких темпов авиационное моторостроение еще не знало, и 23 августа 1941 года завод был награжден орденом Ленина.
Все предприятия авиационной промышленности перешли практически на круглосуточный режим работы. Начальники цехов, отделов, мастера в своих кабинетах поставили раскладушки и перешли на казарменное положение. Стране были нужны боевые самолеты, ведь за несколько первых дней войны ВВС Красной Армии из-за огромных потерь фактически остались без штурмовой авиации.
Враг подступал к Москве. Завод имени Фрунзе, хорошо известный немецкому командованию, представлял собой важный объект. На планшете у сбитого фашистского летчика-бомбардировщика предприятие было обозначено как цель. В одну из ночей туда сбросили почти 800 зажигательных бомб. Были погибшие и раненые. 8 октября 1941 года Государственный Комитет Обороны принял решение об эвакуации завода №24 в Куйбышев, на Безымянку, на территорию строившегося там промышленного предприятия №337.
14 октября на восток отправился первый эшелон с работниками завода. Часть заводчан плыли на речных баржах. Почти два месяца добиралась до новой площадки колонна автобусов, увозившая из Москвы последних фрунзенцев. Для тех, кто уехал поездом, путь тоже оказался не близким — вместо обычных в ту пору двух-трех дней ехали по месяцу и дольше.
Новая площадка оказалась в зоне, огороженной рядами колючей проволоки, с высокими сторожевыми вышками. Огромные серые корпуса стояли без крыш, в строительных лесах, с зияющими проемами ворот и окон.
Эвакуированные в Куйбышев москвичи не предполагали, что для большинства из них этот город станет постоянным местом жительства. Люди ехали в командировку. Но в 1943 году было принято решение не возвращать оборонные и стратегические предприятия в Москву. Именно те, кто прибыл в эвакуацию, в итоге сформировали ядро завода имени Фрунзе на долгие годы после войны.
В Куйбышеве заводчане жили на квартирах или в домах колхозников в пригороде. Многие оказались на перевалочных пунктах — в зданиях пединститута и школах. Спали вповалку, как вспоминали потом ветераны. Многие предпочитали жить на заводе, ночуя в корпусах, в канавах теплоцентрали. Чтобы облегчить быт сотрудников, завод наладил производство термосов, ложек и кружек.
Эвакуированные зачастую не имели теплой одежды: не успели захватить необходимое из дома, потеряли при переезде. Нередки были случаи обморожений, тем более известно, что зима 41-го принесла рекордные морозы. Нормой стало работать под открытым небом, когда около станков разжигали костры, чтобы как-то обогревать обрабатываемые детали.
Люди страдали от авитаминоза и связанных с ним заболеваний, от цинги. Когда весной на пустырях появились лебеда и крапива, работники общественного питания организовали их сбор — растения добавляли в рацион, чтобы хоть как-то восполнить дефицит.
Лишь к концу 1942 года по цехам были выданы теплая одежда, валенки и кожаная обувь, утеплены бараки и расквартированы рабочие. Тогда уже действовали несколько корпусов и испытательная станция, работало все оборудование. На предприятии трудились свыше 31 тысячи человек, однако этого было недостаточно. Привлекли заключенных, для них были выделены специальные охраняемые зоны.
В цехах и отделах активно велась рационализаторская работа. Благодаря новаторству изобретателей в 1942 — 43 годах завод сэкономил почти 60 млн рублей. Стахановцы, выполнявшие не менее двух норм за смену, получали такие льготы, как первоочередное предоставление места в общежитии, починка обуви и одежды, второй обед без карточек, прикрепление к специальному магазину, специальные пропуска на автобусы, идущие на завод. В 1943 году уже каждый четвертый рабочий был стахановцем.
Но и для досуга выкраивали время. Действовали библиотека, читальный зал, клуб художественной самодеятельности.
Многие производственные показатели того времени навсегда остались верхней планкой, пределом человеческих возможностей. Тогда люди, приближавшие Победу, будто имели какую-то особую выдержку, силу, устремленность в светлое будущее.
Когда немецкие дивизии прорвались к Сталинграду, коллектив фрунзенцев встал на стахановскую вахту. Появились десятки фронтовых бригад, получивших звания «Сталинградские». К концу года их было уже 382. Сотни и тысячи заводчан работали, перевыполняя новые, уже повышенные, обязательства. В дни Сталинградской битвы на завод поступил приказ командировать в соединения штурмовой авиации бригады механиков и работников эксплуатационно-ремонтного отдела. Они трудились рядом с линией фронта.
Безупречная работа моторов ГАМ-34бис завода №24 получила высокую оценку военных моряков. Командующий Волжской флотилией контрадмирал Дмитрий Рогачев направил на завод телеграмму: «Личный состав бронекатеров и командование ВВФ выражают благодарность коллективу завода за его продукцию, которая в боях за Сталинград показала хорошее качество и ни разу в боевой обстановке не подвела. Моторы работали без перебоев до семисот ходовых часов в ледовых условиях».
К 1945 году завод уже стал мощным предприятием с перспективными разработками. Основной задачей 1943 — 44 годов был переход на выпуск только форсированных моторов. Сергей Ильюшин, создавая модернизированный штурмовик Ил-10, рассчитывал на новый «микулинский» АМ-42. Работы шли параллельно, конструкторские бюро делали одну общую машину. Создание мотора продвигалось сверхвысокими темпами. Все понимали, что война движется к концу, и новый самолет должен успеть попасть на фронт, чтобы поддержать наступление наших войск.
И вот мотор передали для испытаний в воздухе. 18 апреля 1944 года в небо поднялся новый Ил-10, оснащенный АМ-42 завода №24 и имени Фрунзе. За 1944 год таких выпустили более 500 и 10330 моторов АМ-38Ф.
2 июля 1945 года завод №24 был награжден орденом Красного Знамени. За период Великой Отечественной войны орденов и медалей были удостоены 3912 фрунзенцев.
Сегодня завод продолжает выпускать двигатели. Теперь он называется ПАО «ОДК-Кузнецов».
управляющий директор ПАО «ОДК-Кузнецов»:
— Каждый сотрудник предприятия испытывает гордость, когда в космос уходит ракета, когда на Параде Победы над Кремлем пролетают стратегические ракетоносцы — мощь российской военной авиации. В этой технике есть частица труда нынешнего поколения заводчан. Но гордость мы испытываем не только за свой труд. Мы всегда помним о подвиге десятков тысяч работников завода, которые в далеком 1941 году, превозмогая лишения, холод и суровый быт, стояли у станков, давая стране оружие Победы — моторы для легендарного Ил-2. Тогда, в 40-е, со всей страны съезжались в Куйбышев специалисты и простые рабочие — их собрала война. Они трудились во имя Победы. И создали мощное предприятие. Эти люди задали нам, потомкам, высокую планку трудовых достижений.
— Я была эвакуирована в Куйбышев с заводом №24 осенью 1941 года. Работала в третьем цехе металлургического производства стерженщицей, а уже после войны и до выхода на пенсию в 1986 году работала в цехе №18. Я как сейчас помню эвакуацию из Москвы. Был страшный мороз, я руки отморозила. У меня были только тонкие перчатки. Вместе с нами в поезде ехала одна пара (они тоже с нашего цеха были), муж с женой, так они мне давали варежки. Ведь даже варежки не взяла! Думали, уезжаем как будто на пять минут… Одеты мы были кое-как, брали с собой минимум одежды, ведь нам сказали, что мы едем в командировку на два месяца, что как только немцев отобьют от Москвы, так мы вернемся назад…
В Куйбышеве мы готовили детали для головок блоков. Молодые были, энергичные. С большим энтузиазмом работали. Четыре года трудились без отпусков, почти без выходных. Редкий случай был, когда давали выходной. И голоду хватили много, с избытком. Давали нам хлебные карточки. Два раза по 300 грамм. Хлеб был такой тяжелый! Возьмем, положим в карман, прикажем себе, что не откусим ни разу, дойдем до дому, а там уже… Следим друг за другом, а сами по крошкам, по крошкам весь кусочек и съедим. Работала со мной одна девушка, она была постарше. Так она научила меня держать в кармане кусок соли. Если очень хочется есть, то нужно полизать соли и попить воды, и уже чувство голода притупляется.
— Я пришла на завод №24 в 1942 году, проработала на предприятии 52 года. В военное время была сверловщицей в 22-м цехе, после войны — в цехах 30, 21, 58, в рентгенлаборатории. Я была моложе всех ребят, которых привезли на завод. У нас был сменный мастер Василий Васильевич, так он меня за внучку считал, все внучкой называл. Очень хороший человек был. Ночью работали, а бывало, даже и засыпали у станка. А он подойдет и отправит немножко поспать то одну, то другую — по очереди. А где? Да в туалете. Чтобы начальство не заметило. Нам мастер, бывало, скажет: «Ну, что пригорюнились, а ну запевайте!». И у станка мы песни пели и плясали. Стоишь у станка, сверлишь и пляшешь.
9 мая 1945 года помню хорошо. Все-все цеха вышли на площадь и нам объявили: «По-бе-да!» Вы не представляете, что было. Сколько было радости! Все обнимались, целовались, плакали… А потом начали петь. В тот день всех отпустили домой.
История
История
История
Комментарии
0 комментариев