Бывший крупный российский банкир Владимир Аничков, находясь в эмиграции, написал книгу воспоминаний «Екатеринбург — Владивосток (1917 — 1922)». Несколько страниц в ней посвящено нашему городу. В частности, Владимир Петрович рассказывает о самарском съезде банкиров, состоявшемся в 1918 году. Его участники обсуждали, как организовать работу финансовых организаций в новых условиях, когда на Волге пришел к власти Комитет членов Учредительного Собрания. Поводом для съезда послужило также то, что половина золотого запаса страны в тот момент находилась в Самаре.
Цитата из доклада Владимира Аничкова на съезде банкиров в Самаре:
«У нас, как говорят, есть золота и серебра, доставленного из Казани, на шестьсот миллионов золотых рублей. Эта сумма и должна составить основу обеспечения новых денежных знаков. Старые рубли также следует присоединить к фонду обеспечения и периодически переоценивать по курсу дня, а новые деньги выпускать без размена на драгоценные металлы. А чтобы количество новых денежных знаков не превышало стоимость их обеспечения, надо будет установить курс в сопоставлении с ценами на продукты первой необходимости».
Путь в Самару был нелегок. Транспортная система находилась в полном хаосе. На вокзале в Екатеринбурге Аничков выяснил, что поездка будет далеко не комфортабельной — все классные вагоны предоставлены чешскому командованию, а для российских граждан отводятся лишь грязные теплушки. И все же ему удалось выбить целое купе для своей семьи. Банкир вспоминает: «Поезда по расписанию не ходили и иногда часами стояли на маленьких станциях. Из окна вагона частенько виднелись сброшенные под откос исковерканные составы, а под Челябинском находилось огромное кладбище паровозов, требующих ремонта. С этих паровозов крали все что поценнее, особенно, конечно, медь».
То, что в стране новая власть, было видно и по тому, как железнодорожная прислуга обращалась с пассажирами: теперь ни с кем не церемонились. Да и чешское командование не отличалось вежливостью. Однажды под утро к Аничковым ворвался чех с криком:
— Убирайтесь отсюда, сволочи! Как смели вы занять это купе?
Но тут банкиру помог билет члена одной из комиссий нового Сибирского правительства.
В Самару поезд пришел с большим опозданием. Ночь семья Аничкова вынуждена была провести на вокзале, так как их предупредили, что на улицах города не безопасно.
Утром поехали прямо в банк на Дворянскую.
«Но здесь встреча с Рожковским ясно показала, что смерть моего благодетеля и покровителя Мухина (директора Волжско-Камского коммерческого банка. — Прим. ред.) внесла существенные изменения в наши отношения. По крайней мере меня не пригласили зайти в квартиру Рожковского, а был лишь указан адрес загородного дома лечебницы Постникова, снятой под съезд», — отмечает Владимир Аничков.
Помещение кумысолечебницы показалось приезжим удобным, но «следы советской власти сказались на его чистоте». Обстановка, видимо, была реквизирована. Так что отведенные Аничковым две небольшие комнаты выглядели весьма скромно.
По словам автора мемуаров, заведующего Постниковой дачи не оказалось на месте, всюду царил беспорядок. Ожидать завтрака пришлось долго.
На другой день состоялось первое заседание съезда. Было зарегистрировано около 70 человек. В президиум выбрали членов самарского Банковского комитета во главе с его председателем Станиславом Рожковским. Затем депутатов разбили на комиссии.
«Меня избрали председателем комиссии по финансово-экономической политике, и я был этому сердечно рад. С самого начала войны я очень интересовался судьбой нашего кредитного рубля. Разыскивая источники по этому вопросу, я довольно основательно познакомился с ними», — рассказывает Аничков.
Мемуарист с иронией отмечает, что все комиссии посещались очень плохо, за исключением комиссии по личному составу. Многие участники съезда были озадачены тем, как бы урвать себе жалованья побольше. Аничков поясняет:
«Это заставило меня обратиться к моим коллегам по Волжско-Камскому банку. Заручившись их согласием, я выступил на пленарном заседании с заявлением, что мы сами себе повышать жалованье не можем. Это дело или правлений, или в крайнем случае тех дирекций, которые мы должны здесь выбрать».
Поднялся невообразимый шум. Выступали ораторы, требующие исключения представителей Волжско-Камского банка со съезда. Но сделать это все же не посмели, и делегаты постепенно умолкли. Наконец были выбраны члены во временные дирекции банков. В дирекцию Волжско-Камского включили Рожковского, Домаскина и Лемке. А Владимир Аничков был избран председателем высшего органа правления — временного совета банка. Это произошло после его доклада по финансово-экономическим вопросам, имевшего огромный успех.
Аничков задал вопрос съезду: нужно ли объединенному белому правительству печатать свои деньги? Банкир уверен: если этого не делать, то война будет проиграна. Ведь красные в это время будут печатать свои деньги. Владимир Петрович приводит в докладе следующие аргументы:
«Большевики не ведут интенсивного денежного хозяйства, чтобы удержать кредитный рубль от падения своей стоимости. Они стараются извлечь из этой бумажки все, что она может им дать, ведя ее к обесцениванию. Поэтому через какой-нибудь год на душу советского населения придется тысяч по сто кредитных рублей. Не имея печатных станков, мы вынуждены будем всячески экономить, и, когда завоюем Москву, на душу победителей вряд ли придется по тысяче рублей. Кто же окажется в выигрыше — победители или побежденные?»
Аничков делает вывод: нужно как можно скорее приступить к выпуску собственных денег. Предлагает в течение первого месяца организовать обмен всех банкнот — рубль на рубль, а после принимать их по определенному курсу. Основу обеспечения новых денежных знаков должен составить груз золота и серебра, доставленный из Казани.
Курс кредитного рубля в то время уже не превышал 20 золотых копеек. Это давало определенные возможности. 600 миллионов золотых рублей автоматически превращались в три миллиарда новых кредитных рублей. А это уже очень солидная сумма. Старые рубли и новую валюту следовало бы, по мнению опытного банкира, также постоянно переоценивать, сопоставляя с ценами на продукты первой необходимости. Далее Аничков предполагал:
«Когда же закончится Гражданская война и мы будем в Москве, министру финансов легко будет произвести деноминацию в расчете 17,424 доли золота на один рубль, выдавая рубль за десять, а может, и двадцать рублей Сибирского правительства. Тогда восстановится и размен кредиток на золото. Но до этого времени расценка и товаров, и труда должна идти на прежний золотой рубль, а расплата — на кредитный рубль по курсу дня».
Однако несмотря на большой интерес к дельным предложениям Аничкова, члены его финансово-экономической комиссии больше внимания уделяли дележу эфемерных постов и жалований. Банкиру приходилось самому все просчитывать и готовить документы.
Окончание следует.
Исторические версии
Исторические версии
Исторические версии
Комментарии
0 комментариев