Наученные Горьким: Часть последняя

В 1895-96 годах Максим Горький трудился журналистом в «Самарской газете». Писал статьи, фельетоны, заметки, очерки, рассказы.

К его 150-летию «СГ» запустила проект «Наученные Горьким» — знакомила читателей с самарскими публикациями нашего именитого коллеги. Этот уникальный контент, не попадавший ни в одно собрание сочинений Горького и долгие годы сохранявшийся лишь в газетных подшивках, выходил на страницах современной «Самарской газеты» в течение полутора лет. За это время мы дали вторую жизнь (извините за высокий штиль) двум десяткам материалов. Сегодняшний — последний в этом цикле.

Между прочим

(Мелочи, наброски и т.п.)

На днях просыпалась от сна электрическая комиссия.

Спала она шесть месяцев над двумя проектами, переданными думой на ея рассмотрение, и вот проснулась… И устроила заседание.

Самара насторожилась, желая выслушать доклад комиссии о том, что именно представляют собой два разработанные ею проекта электрическаго освещения города.

Шесть месяцев покойной работы над двумя проектами дали публике право ожидать, что проекты разработаны. Но оказалось, что это — иллюзия…

Члены комиссии уселись за стол, протерли глаза и стали соображать, зачем же это они собрались все в одной комнате и все в одинаково унылом настроении.

По некотором молчании один из членов вздохнул и сказал:

— А какая жара опять! Ф-фу!

— Н-да! Жарко! — сказал другой.

А третий заметил, что в жару хорошо пить черносмородиновый комаровский квас…

Но четвертый не согласился с ним и заявил, что лучший квас — это малиновый.

Тогда первый из них счел нужным заявить, что, по его мнению, лучшее прохладительное питье есть коньяк с лимонадом.

Некто усумнился в его словах, находя, что коньяк с лимонадом — пьяная штука, и он лично предпочитает лимонад с коньяком.

Потом кто-то заметил, что и казенная водка понижает температуру тела.

Все согласились с этим, а один член даже мечтательно промурлыкал:

— Ваша речь есть истина святая!

Затем помолчали. Наконец кто-то вспомнил:

— Да! Ведь мы, кажется, насчет проектов освещения должны поговорить? Так давайте поговорим.

Все обрадовались:

— А вы читали разве эти проекты?

— Я? Нет… Я, видите ли… я сам не читал… У меня, знаете, все время нога болела… Не знаю отчего, право. Ушиб, должно быть. Это, знаете, бывает — ушибешь и не заметишь. Вдруг — болит! Где, что, когда? Неизвестно!..

Его поддержали: один член рассказал о своей теще, которая тоже однажды ушибла ногу, другой — о соседе, который хотя и ничего не ушиб, но тоже имеет тещу, а третий об одном начальнике станции на Лозово-Севастопольской железной дороге, который хотя тещи и не имеет, но вот уже три года учится играть на скрипке и никак не может выучиться.

Потом снова принялись за освещение…

— А что, из нас читал кто-нибудь эти проекты?

Все молча переглянулись, а спросивший почему-то сконфузился и начал объяснять:

— Я ведь это так, знаете… Не в обиду сказал… Я просто из любопытства. Может, мол, быть, кто-нибудь и читал…

Все задумались.

— А знаете что? Давайте наприглашаем посредством объ явлений в газетах еще их… этих прожектеров… Пусть они насочиняют нам еще проектов, а мы, осенью, все сразу и прочтем их? Прочтем и сочиним доклад? Идет?

Это предложение очень понравилось членам комиссии; на нем она и остановились.

Месяцев шесть пройдет, может быть, в управу подадут новые проекты. Наверное, шестью шесть месяцев потребуется для рассмотрения оных. Столько же на составление доклада. Потом дума будет думать над этим докладом, для чего, конечно, изберет этакую, знаете, задумчивую комиссию. Комиссия задумается, тоже месяцев на шесть.

И все-таки, в конце концов, в Самаре будет электрическое освещение.

Примерно через шесть сот шестьдесят шесть месяцев.

А, может быть, если комиссии будут усердней, и раньше месяца на два.

Иегудиил Хламида
17 августа 1895 года

Наученные Горьким. Все части