Война глазами ребенка: «Бомба угодила в здание. А подвал засыпало. Вместе с нами»

В редакцию нашей газеты поступило письмо от Елены Дмитриевны Мельниковой (Кушнир), детство которой пришлось на годы Великой Отечественной войны. Мы встретились и побеседовали с читательницей. Предлагаем вам ее воспоминания.

Война глазами ребенка: «Бомба упадет, а как затихнет все — бежим смотреть, что произошло»

Замурованные в подвале

— Выехали мы из Смелы в конце июня, а приехали в Куйбышев в конце августа, — посчитала Мельникова. — Где нас только не мотало! Где мы только не останавливались! Куда нас только не пристраивали!

Помню, добрались до города Сумы. Что-то с веткой железнодорожной случилось. И нас высадили. Привезли в большое трехэтажное общежитие сахарного завода. Думали даже, что враг дальше не пройдет и мы тут останемся. Но ошиблись. Как-то с детьми мы играли в заводском дворе. И вдруг видим: летит небольшой самолет. Низко-низко. Показалось, что наш. Кричим! Машем ему. А он в это время делает круг. Прямо над нами. До сих пор помню, как летчик нагнулся через борт и посмотрел через черные очки. Бреющий полет. Между заводом и общежитием. Не сразу мы разглядели свастику на нем. Самолет улетел. А через час началась бомбежка.

Нас всех отправили в подвал общежития. Но бомба угодила в здание. Кое-что уцелело на первом этаже. А подвал засыпало. Вместе с нами. Нас там было больше тридцати человек. И взрослых, и детей. На уцелевшем островке замурованными оказались почти на трое суток. Без еды и воды. Потом, когда наши войска стали отступать, нас солдатики начали откапывать. В отверстие бутылку с водой передали. А тут новые бомбежки. Но нас продолжают откапывать. Откопали. Дети визжат, кричат. Хотят кушать. Потом подогнали грузовые машины и отвезли нас на вокзал.

Ехали на платформах. Два танка, помню, на них стояло. И какое-то артиллерийское орудие, накрытое брезентом. Под ним мы прятались от дождя.

Бабушка избила полицая

— Другая бабушка, мать отца, с нами в тыл не поехала. Осталась на Украине и пережила всю оккупацию, — продолжает Елена Дмитриевна. — Жили мы в Смеле в разных концах города. У нее был шикарный сад. Вот немцы и облюбовали ее дом для постоя. Бабушку переселили в сарай. Когда уходили, город подожгли. И ее дом тоже. Она корзиночку в руки и куда-то ушла с группой земляков. Куда, никто не знал. Скорее всего, в села, откуда немцы ушли. После войны папа бабушку отыскал и привез в Куйбышев.

Народу в Смеле немало оставалось, не только наша бабушка. А во флигеле, который с нами по соседству стоял, жили муж, жена и дочь. Девочке лет 17-18. Красивая. А папаша ее стал полицаем. Осведомителем. Дочка вышла замуж за немца. И когда они отступали, укатила вместе с ним.

После освобождения нашего города мы поехали туда с бабушкой. Надеялись позже вернуться в родные края. Приехали, а нашего дома нет. Его тоже сожгли. Лишь укрепленный погреб уцелел. И флигель полицая. Нам рассказали, что он многих предал. И остался жив. А еще нам сообщили, что предатель из нашей квартиры перетаскивал вещи к себе. И его дочка поехала в Германию с награбленным добром.

Бабушка наша была рукодельницей. Хорошо шила, вышивала. В том числе ковры. И отправилась она к этому бывшему полицаю. Видит: на комоде у него ее скатерочка. Стоит моя кукла, которую мне в детском саду подарили. На окошках наши занавески. Бабушка стала все срывать. Посрывала и принялась лупить полицая! Она его так била, я боялась, что он ее убьет. А полицай только защищался. Фрицев-заступников теперь рядом с ним не было. Бабушке после этого визита стало плохо. Соседи ей на помощь прибежали. Позже эту сволочь милиция забрала, и больше его не видели.

А нам куда деваться? Развернулись и поехали опять в Куйбышев. Точнее — в поселок Тимашево. Где нас и поселили.

Задание Родины

Мельникова говорит о Тимашево:

— До войны там был действующий сахарный завод. Сырье на него поступало с Украины. С сахарных песочных заводов. Песок перерабатывали в рафинад. Именно он нужен был для фронта. А мой папа, Дмитрий Федорович Кушнир, защитил диплом в академии 16 июня 1941 года, получив специальность инженера-технолога сахарной промышленности. За шесть дней до начала войны. И его срочно командировали для эвакуации сахарных песочных заводов. Под бомбежками он вывез пять предприятий. В том числе из Винницы, Полтавы, Гомеля. Оборудование срочно грузили в железнодорожные составы и направляли вглубь страны. Сколько сил и энергии нужно было для такой работы! В Челябинск, по-моему, один завод переехал. В Курскую область. С последним предприятием папа прибыл в Тимашево. Привез оборудование песочного завода. Но все дело упиралось в сырье. Колхозы-совхозы начали сеять сахарную свеклу. Но этого было недостаточно. И правительство поставило задачу найти выход из ситуации. Отца как энергичного, грамотного человека, уже проявившего себя, отправляют в командировку в Иран. Для организации поставки сахарного песка. Через Тегеран. Армии нужен был сахар. Комовой. Такой, как тимашевский — влагоустойчивый.

От соседа из Англии — Условие отцу поставили такое: лететь в Тегеран всей семьей, — рассказывает Елена Дмитриевна. — Март 1943 года. И вот нам предстоит нелегкое путешествие. Летим самолетом «Дуглас». Сначала до Горького. Оттуда до Москвы. В столице нас всех переодевают в приличную одежду. Детей, маму. В какой-то момент мы и в Баку побывали. Но подробнее хочу рассказать об одной из остановок — в Сталинграде. Вскоре после его освобождения. В самолете пятеро англичан из дипломатической миссии. Два русских инженера. Наша семья. Всего человек 15 и какое-то оборудование.

В Сталинграде застаем разрушенный аэропорт. Его здание наспех сколочено из досок. Посадочной полосы нет. И самолет увяз в грязи. Вылететь невозможно. Дня три, кажется, мы жили в сарае. Спали в шубках, валеночках. И только на третьи сутки както привели в порядок взлетную полосу. Пошли мы в самолет. Грязь по щиколотку. Я поскользнулась, упала. Меня подхватил какой-то англичанин. Но неожиданно поскользнулся и сам. Мы с ним падаем вместе. На помощь бросается папа, отдав братика маме. Поднимает нас. Доходим до самолета. Вдруг выясняется, что англичанин сломал ногу. Вызывают «скорую». Медики с трудом добираются до самолета. Накладывают пострадавшему лангетки. Я плачу, мне стыдно, что человек из-за меня пострадал. Сама вся в грязи. Но англичанин подзывает меня и успокаивает. А когда мы покидали самолет после приземления в Тегеране, он погладил меня по голове и подарил «спасательный круг» — завинчивающуюся круглую коробочку с двумя пилюлями аэрона — препарата для профилактики и лечения воздушной и морской болезни (Мельникова показывает ее мне, внутри записочка: «1943 год. Сталинград. Полет в Тегеран. Подарок от соседа из Англии»). С 43-го года не расстаюсь с ней. Берегу как талисман. Оставлю правнуку. Ему 16 лет.

В Тегеране мы жили полтора года. Отец занимался поставкой сахарного песка, в том числе и на Тимашевский завод.

В то время, когда мы жили в Иране, в 1943 году, состоялась знаменитая Тегеранская конференция трех стран: Англии, Америки и Советского Союза. В ней приняли участие Рузвельт, Сталин и Черчилль.

При советском посольстве я училась в школе. В третьем классе. Вадик посещал детский садик. Мама работала бухгалтером. Вечером я забирала братика из детского сада и гуляла с ним. И вдруг такое яркое событие врывается в наши будни! Очень значимое. Нам, пионерам, поручают приветствовать советскую делегацию. В классе было 12 человек. Всем дали цветы. Мечтала вручить их Сталину. Но, к сожалению, даже не рассмотрела вождя. Прошел он как-то незаметно. А вот старшеклассник сориентировался и бросился к нему.

А я вручила букет наркому иностранных дел СССР Молотову. Тот погладил меня по голове. Спросил:

— Ты учишься?

— Учусь, — говорю.

— В каком классе?

— В третьем.

— Как учишься?

— Хорошо.

— Ну, умничка. Учись дальше.

Вот такой разговор состоялся у меня с министром.

Жизнь кипит

— Из Тегерана вернулись в Тимашево, — вспоминает Елена Дмитриевна. — Задание правительства было выполнено. Поставка сахара налажена. И не только в Тимашево. Шел 1944-й год. Дети продолжали учиться. Взрослые — работать.

Еще до нашего отъезда в Тегеран в Тимашево был организован госпиталь. В каменном здании школы. А школьников перевели в деревянное. Стали учиться в три смены. Мы, дети, постоянно помогали госпиталю. Каждый день после уроков бежали к раненым. Кормили их, писали письма родным, читали книги, декламировали стихи, устраивали концерты. А бывало, пели вместе с ними. Помогали чем могли. Всячески пытались скрасить их быт. Отстирывали мешки изпод сахара и шили из них занавески, салфетки, коврики. Я шила, вышивала с самого детства. И делала это с удовольствием.

В госпитале и Большой театр, находившийся в эвакуации в Куйбышеве, побывал. Благодаря моему отцу. Глюкоза, как известно, дает усиление музыкальной памяти. 300 граммов сахара в неделю получал каждый актер. Кругом царила взаимовыручка.

Позже мы трудились на колхозных полях. Убирали в хлевах. Сушили лопатами зерно. Делали все для фронта, для победы. Сами жили очень скромно, но дружно. После окончания десятилетки я поступила в планово-экономический институт.

Для нашей семьи война оставила тяжелый след. Брат мамы командовал партизанским отрядом, скончался от ран. Брат моего мужа в 19 лет погиб на Курской дуге. Отец мужа скончался от фронтовых ран. Работа в годы войны подорвала здоровье и моего отца.

Такие наши судьбы.