О судьбе Всехсвятского кладбища

Мы снова обращаемся к теме, которая не связана напрямую с наследием.

Но при этом является самой традиционной и древней частью этого наследия. Помните, как у Пушкина:

Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.

У солнца русской поэзии вообще никакие памятники, в современной трактовке этого термина, не упоминаются. И в этом парадокс.

Мы, например, восхищаемся Александрой Бостром. В доме, где она жила — один из популярнейших городских музейных комплексов. Но где она похоронена, неизвестно.

Мы любим рассказывать о таких выдающихся наших земляках, как Константин Головкин. Его заслуги перед городом очень велики. Его дача — дом со слонами — жемчужина самарского модерна и один из символов Самары. Где могила Головкина, мы не знаем.

Хотя нет, конечно, мы знаем. Они похоронены на Всехсвятском кладбище Самары. Так же как и десятки тысяч других самарцев. Дореволюционная элита нашего города, да и послереволюционная тоже, была похоронена на крупнейшем погосте.

Всехсвятское основано в 60-е годы позапрошлого века, когда Самара была еще очень невелика. Главные ворота кладбища располагались там, где поворачивает улица Красноармейская. И это было далеко за границей города, только-только дошедшей до улицы Садовой. Даже станцию Самара построили рядом только в 1877 году.

Кладбище было целым комплексом, состоявшим из восьми отдельных: лютеранского, православного, старообрядческого, военного, нового православного, сектантского (холерного), татарского и еврейского.

Из этой восьмерки частично сохранились только два последних. И то потому, что были совсем уж на отшибе. Судьба остальных частей Всехсвятского кладбища была страшной.

Это довольно мрачная страница в истории Самары XX века. Указ Горсовета 1930 года «О реализации памятников, крестов, решеток и надгробных ценностей и знаков в пределах городской черты» — это настоящий дьявольский документ. Он позволил мародерам меньше чем за 10 лет растащить кладбища. Впрочем, есть свидетельства, что мародерство это было направленным.

Достаточно вспомнить, что часть надгробия легендарного красного командира Щорса была найдена весной 2017 года во время работ на перекрестке Фрунзе и Красноармейской. Кусок плиты явно был использован строителями, которые в 1930-е годы строили жилой дом для комсостава Красной армии.

Сергей Ромашов

Очевидно, что это была не частная лавочка. Особенно поражает цинизм — плита ведь не дворянская и не поповская. Свой, революционный герой. Но нет, логика эпохи была жестокой. Огромное кладбище уничтожили, и сейчас поверх него живет город.

Но это ужасное преступление надо искупить. Ведь мародеры, 80 лет назад растаскивавшие могильные плиты, увы, тоже были самарцами.

Была намеренно уничтожена огромная страница из прошлого Самары, перечеркнута память города. Страшное решение не исправить, но сегодня мы можем хотя бы вспомнить об усопших.

Не только о знаменитостях, таких как Головкин, Бостром или Хардин — адвокат, под руководством которого работал молодой Ульянов. А о тысячах и тысячах других, чьи имена нам неизвестны.

История с перезахоронением останков со Всехсвятского произошла во время возведения торгового центра «Гудок». Девелопер при скоплении журналистов довольно подробно демонстрировал, как вынимают останки, как находят неожиданные вещи, проводят перезахоронения, чтобы продолжить строить.

Но это лишь небольшая часть Всехсвятского кладбища, и никакой памятный знак там так и не появился. Впрочем, памятные знаки, как выяснилось, волнуют не только и не столько самарцев.

Рядом с ТЦ должны были открыть памятник чешским легионерам, которые погибли при штурме Самары летом 1918 года и были похоронены на все том же Всехсвятском.

Есть международное соглашение, по которому Россия обязана такие памятники на местах воинских захоронений чехов поставить. Но в Самаре памятник так и не появился. Против него выступила группа исторически подкованных самарцев, крайне левых убеждений. Они проводили пикеты, вели борьбу в интернете и победили.

По крайней мере памятника чехам, независимо от цвета, в Самаре не поставили. Чехи сами отказались от этой идеи. Бороться против, как известно, проще, чем бороться за.

Но давайте зададимся вопросом: что же там должно быть? Как Самаре искупить это ужасное преступление и почтить память тысяч и тысяч горожан разных сословий, разных вероисповеданий. Людей, которые построили город.

Тут нет, наверное, какой-то конкретной религиозной формы поминовения, но, возможно, поставить часовню будет правильнее всего. Тем более что на кладбище она была, и даже изображения ее сохранились.

Точнее, часовен было много — на каждом кладбище своя, и горожане, увы, часто выступают против новых храмов. Именно поэтому тут нужен общественный консенсус. Да и дело не сказать что такое уж срочное.

А может, самое срочное? Это ведь важнее, чем спасать отдельные дома, пусть у них даже есть статус памятника. Вернуть себе частичку памяти. Чтобы можно было не просто рассказать о том, какой прекрасной женщиной была мать Алексея Толстого, но и положить цветы, она заслужила. Они все заслужили.