Как жители Самары встречали пленных солдат наполеоновской армии

 

205 лет назад, в июне 1812 года, началась война с Наполеоном, названная впервые в истории нашей страны Отечественной. Ведь под вопросом тогда было само существование России. Эта война объединила и правительство, и армию, и народ в едином порыве: любой ценой защитить Родину. 

 

Французы же назвали эту кампанию варварской и неправильной, так как она велась русскими непривычными средствами — с помощью мобильных партизанских отрядов и с привлечением сил народного ополчения. 

 

19 октября 1812 года Наполеон, не дождавшись согласия императора Александра на мирные переговоры, принял решение отступить. Преследуемые русской армией, агрессоры уносили ноги, страдая от голода и мороза. И, конечно, количество взятых в плен солдат и офицеров наполеоновской армии, начиная с сентября — октября 1812 года, было очень большим. Их отряды направляли в тыл страны — на Волгу, Урал, в том числе и в Самарскую губернию. Согласно сохранившимся архивным документам, пленные проживали в нашем городе и Ставрополе. 

 

Кроме того, несколько партий французов прошли через Самару в Оренбургскую губернию. Первые две — в октябре 1812 года. По выходе из Владимира в сентябре под начальством подполковника Языкова следовали 12 обер-офицеров, 848 нижних чинов и 4 дезертира. Под начальством капитан-лейтенанта Булыгина — 15 обер-офицеров и 465 нижних чинов. 

 

Потери партии Языкова по пути из Владимира в Бузулук, с учетом вскоре умерших, составили 434 человека, или 50,2%. Вот как об этом вспоминает в своих мемуарах исправлявший в ту пору должность самарского городничего уездный судья Иван Второв, специально приехавший вместе с графом Салтыковым на находившуюся в двух верстах от города переправу через Волгу, чтобы встретить конвой: «Я увидел изнуренных, дрожащих от холода пленных в одних мундирах, без всякой теплой одежды. Те шли из последних сил, а упавших кучей складывали на телеги и везли следом. Шедших медленно ополченцы погоняли палками, как скотину». 

 

Второв заступился за пленных и высказал свои претензии Языкову. Тот ответил, что не стоит жалеть злодеев, наделавших столько бед Отечеству. На это Второв возразил, что теперь они не злодеи, а простые несчастные люди и нужно пожалеть их по-человечески. Но Языков проигнорировал слова самарского городничего. Переночевав в Самаре и зарыв у переправы более двух десятков умерших, на следующий день он выступил в сторону Бузулука. 

 

Унтер-лейтенант вестфальского 2-го гусарского полка Рюппель и солдат французского 9-го легкоконного полка Циммерманн были в партии военнопленных, прошедшей через Самару в 1812 году. Они оставили свои воспоминания о русском плене. 

 

Рюппель, как офицер, ехал в повозке и находился в более выгодном положении, чем шедшие пешком солдаты. В Самаре, вспоминает Рюппель, пленным удалось немного отогреться перед последним отрезком пути до Оренбурга. Рюппель отзывался о начальнике своей партии Булыгине как о гуманном человеке. 

 

Циммерманн же писал о бесчеловечном начальнике конвоя, что позволяет предположить, что ему пришлось проделать весь путь под командованием Языкова. Ежедневно умирало множество пленных, причем Циммерманн считал, что погибали в первую очередь те, кто ослаб морально, а не физически. Сам он выжил благодаря помощи друга Хуземанна. Когда колонна подошла к Волге, холод от близости воды еще более усилился. Пленным пришлось несколько часов ждать переправы на другой берег. Друг затащил Циммерманна на паром, где тот все время провел без сознания от голода и холода. 

 

О бедственном положении военнопленных и причинах высокой смертности среди конвоируемых Иван Второв рапортовал Оренбургскому военному губернатору Григорию Волконскому. Пройдя 150 километров от Самары, отряд Языкова был остановлен. Из Оренбурга прибыли медики для освидетельствования больных. Сам Языков позже предстал перед военным судом. 

 

 

12-13 ноября 1812 года в нашем городе останавливалась еще одна партия из 10 обер-офицеров, 178 нижних чинов и 3 дезертиров, следовавших в Оренбург из Москвы под начальством прапорщика князя Чанышева. Находившийся в ней будущий мемуарист — капитан 2-го французского конно-егерского полка Нокас, полагал, что через Самару они вошли в Азию. 

 

И только в сентябре 1813 года в саму Самару, бывшую в то время уездным городом, определили на постоянное место жительства первых военнопленных. В январе 1814 года к ним прибавилась еще одна партия. Всего же, по сохранившимся документам, в Самару в сентябре 1813 года на жительство прибыли 18 пленных офицеров и 41 нижний чин, а в январе 1814-го — еще 60 нижних чинов разгромленной наполеоновской армии. В Ставрополь из Минска попали 9 итальянских офицеров. 

 

Отношение жителей Самарской губернии к пленным было резко отрицательным. Но постепенно оно смягчилось под воздействием здешнего городничего и других наших прогрессивных земляков. При тесном общении с французами самарские обыватели убедились, что они обыкновенные люди, а вовсе не «антихристы». 

 

Окончание следует. 

 

 

Иван Алексеевич Второв, исполняющий обязанности Самарского городничего с 1812 по 1815 годы. 

 

1772 родился в деревне Ласкаревке Бузулукского уезда Оренбургской губернии (ныне — Борский район Самарской области). С шести лет работал учителем русской грамоты в оренбургской татарской школе. 1781 начинает чиновничью службу копиистом в Самарском уездном суде. 1805 — 1816 служил судьей в уездном суде. 1812 — 1814 совмещал сразу три должности — судьи, городничего и уездного предводителя дворянства.