От парикмахера до восставшего в лагере смерти. О судьбе самарского героя «Собибора». Часть 2

28.10.2018

73

Автор: Татьяна Гриднева

От парикмахера до восставшего в лагере смерти. О судьбе самарского героя «Собибора». Часть 2

С нами связалась дочь Ефима Владимировича Литвиновского, о котором мы рассказали в прошлом материале.

Напомним, герой публикации — соратник Александра Печерского, поднявшего 14 октября 1943 года беспрецедентное по дерзости и результатам восстание в фашистском концлагере «Собибор». Дочь нашего земляка рассказала о том, каким человеком был ее отец, с какой любовью он относился к своей семье и боевым друзьям.

Коммуналка на Куйбышева

Ираида Левина родилась и выросла в коммунальной квартире построенного в немецком стиле особняка на улице Куйбышева. Этот бывший доходный дом №44, принадлежавший купцу Новокрещенову. Национализирован в 1917 году. Здесь получила комнату бежавшая от еврейских погромов во время Гражданской войны с Украины семья Литвиновских. Родители умерли, не дожив и до сорока. На попечении 14-летнего Ефима осталась сестра Ася. Парнишка пошел учеником к парикмахеру, чтобы начать зарабатывать на жизнь. Но поднимать маленькую Асю ему было, конечно, не под силу. Вскоре тетка забрала сестренку в Ташкент. И Ефим остался один в Куйбышеве. Об учебе пришлось забыть, но он не переставал грезить о музыке. Хотел стать оперным певцом. Еще до войны влюбился. Красавица Миля была сестрой его лучшего друга. И она ждала Ефима всю войну. Когда тяжело раненный он попал в куйбышевский госпиталь, любимая была рядом. В 1944 году они поженились.

— Проклятая война сломала все их планы, — рассказывает Левина. — А оба были чрезвычайно талантливыми людьми. Папа прекрасно пел. Хотел поступать в консерваторию. Поэтому Алексей Федоров, бывший командир партизанского отряда, в котором сражался отец, в своей книге «Последняя зима» называет его студентом из Куйбышева. Но папу накануне войны призвали в армию, а потом на фронт. Окружение, лагерь, побег, партизаны, возвращение в регулярную армию, ранение…

Даже после нескольких операций Ефим Владимирович не мог высоко поднимать правую руку, лишь сгибал ее в локте. Работать парикмахером было тяжело. Решил поступить в юридическую школу. Успешно окончил ее. Но поскольку в анкете указано, что он был узником концлагеря, то не брали на работу по новой специальности. Пришлось приспособиться стричь людей, разрабатывая раненую руку.

— А мама хотела стать литератором, — продолжает Ираида Ефимовна. — Но во время войны ушла с третьего курса пединститута на подшипниковый завод. Ведь там норма хлеба была выше. А ей тоже надо было вносить свой пай в семейный котел. Хотела учиться играть на фортепиано. Мама обладала безупречным слухом, и ей предлагали бесплатные занятия. Но поставить инструмент в комнате, в которой проживали четыре человека, было некуда. Да и соседи, жившие за дощатыми перегородками, вряд ли согласились бы слушать ее гаммы.

Когда Ефим вернулся в Самару, родительская комната оказалась занятой. Здесь расположился какой-то чин из пожарной охраны. Он сообщил бывшему жильцу, что пока тот бегал от немцев по лесам, комната отошла его семье. Добиться справедливости Литвиновскому помог армейский друг, полковник. И пожарный получил из Москвы предписание покинуть незаконно занятую квартиру. Так молодая семья Ефима и Мили поселилась в комнате его родителей.

Память о лагере

Ираида Ефимовна вспоминает свое детство как самое счастливое на свете. Ведь в их семье царила атмосфера любви и доверия.

— Папа не стеснялся постоянно целовать маму, говорить ей нежные слова, — вспоминает она. — Годы тяжелой работы на заводе оставили неизгладимый след на ее здоровье. Еще довольно молодой она перенесла инсульты, затем инфаркт. Папе приходилось многое делать самому. Научился с больной рукой колоть дрова — у нас было печное отопление, и прекрасно готовить. Он обычно пек столько пирогов, чтобы не только нас накормить, но и угостить всех соседей.

А самого Ефима Владимировича не оставляли страшные воспоминания. Он старался говорить в семье о пережитом очень редко. Ведь даже просто вспоминать о войне ему было тяжело. Но приходилось. Вызывали в органы госбезопасности и заставляли снова и снова писать объяснительные. Как попал в лагерь, кто были друзья, как бежали и так далее. По ночам после этих вынужденных визитов его мучили кошмары: он стонал, кричал, вскакивал с кровати…

«Литвиновский рассказал о чудовищном конвейере истребления многих тысяч людей, о «банях», в которых травили газом, о штабелях трупов, сжигаемых в печах. Сам Литвиновский работал в последнее время в похоронной команде. Он участвовал в восстании заключенных и сумел вырваться на свободу». Из книги А. Федорова «Последняя зима»

 

— Однажды папа рассказал нам о том, что, бродя после побега вместе с Цадиком Левиным по лесам, они случайно вернулись опять к лагерю. Там фашисты уже расстреляли всех, кого поймали после побега, и всех, кто остался в «Собиборе», — рассказывает Ираида Ефимовна. — За колючей проволокой орудовали легкие танки — «танкетки», как называл их папа. Они сравнивали с землей лагерные постройки.

Это был для беглецов настоящий шок. Легко представить себе отчаяние двух бывших узников, надеявшихся на то, что они оторвались от погони, но на самом деле вновь пришедших к месту своих страданий. Умиравшие от истощения люди нашли в себе силы выработать новый маршрут и выйти в конце концов к партизанам.

— Для папы навсегда образцом героизма остался командир еврейского партизанского отряда по фамилии Хиль, — говорит Ираида Ефимовна. — Однажды, когда они ночевали с Цадиком в заброшенной избе, их разбудило фырканье лошадей. Выглянув, увидели людей в немецкой форме, повозки. К счастью, оказалось, что это партизанский отряд. Состоял он из одних гражданских лиц. Немцы в Польше устроили предприятие по выпуску продукции для фронта. Согнали туда евреев-специалистов вместе с семьями. Но, проявив отвагу, эти люди разгромили предприятие и ушли в лес. Оружие добывали голыми руками. Чтобы женщины и дети не плакали, руководитель отряда постоянно шутил, делал вид, что ни о чем не беспокоится и прекрасно спит по ночам. А на самом деле он чувствовал чудовищную ответственность за доверившихся ему людей. Был прекрасным организатором и командиром.

Маленький отряд, принявший в свои ряды беглецов, оказал им первую помощь. Затем прошло соединение этой группы повстанцев с более крупными формированиями, костяк которых составляли военные.

— Папа подробно рассказал о своей судьбе другу — фронтовику и краеведу Рудольфу Евилевичу. И тот включил рассказ о нем в одну из своих книг. Но это было в 1967 году. И книга вряд ли переиздавалась, — показывает мне старое издание Ираида Ефимовна.

«За Литвиновским пошло несколько десятков человек. Шагали всю ночь без отдыха, старательно обходя населенные пункты, падая от изнеможения и опять устремляясь вперед. Раза два им стреляли вслед. Все понимали: надо разбиться на мелкие группы, иначе нарвешься на засаду. На опушке леса крепко пожали друг другу руки и по двое, по трое разошлись в разные стороны. Спутником Ефима оказался Цадик Левин, уже немолодой мужчина из Каунаса. Он прихрамывал, опираясь на палку. Шли только по ночам, по звездам. Днем забирались в какую-нибудь непроходимую чащу, забываясь коротким тревожным сном. Пробуждаясь, озирались: казалось странным, что вокруг ни бараков, ни колючей проволоки, ни вышек. Буйная радость от ощущения свободы охватывала их». Из рассказа Р. Евилевича «Дорога через ад»

Она подчеркивает, что заслуга Александра Печерского и в том, что он одним из первых рассказал советскому командованию о существовании страшных фашистских лагерей. И старался донести эти сведения до всех людей. Совсем недавно, в середине октября 2018 года, в архиве подмосковного госпиталя, где он проходил лечение после штрафбата, был найден альбом, в котором Печерский впервые описал пережитое.

— Представьте себе, что восстание в «Собиборе» произошло за год до того, как советские войска вышли к границе Польши. В 1943-м наши даже не знали о существовании лагерей смерти, — отмечает Левина. — Поразительно и то, что организовать восстание смогла горстка советских военнопленных. Из целого эшелона их осталось всего 80 человек. Остальные были сожжены и расстреляны. В «Собиборе» они узнали о существовании организации из гражданских узников, которые готовили побег. И быстро возглавили его подготовку.

Продолжение следует.

Читайте также:

Исторические версии

Купцы Дунаевы и их самарские владения. Часть 2

Потомки грузинских князей, построившие здания мэрии и ЗАГСа

Исторические версии

Купцы Дунаевы и их самарские владения. Часть 1

Потомки грузинских князей, построившие здания мэрии и ЗАГСа

Комментарии

0 комментариев

Комментарий появится после модерации