Восточный транзит. Как географ Кирилов Заволжье беглыми заселял

Первые 150 лет своей истории Самара была крохотным захолустным городом-крепостью. Прежде всего потому, что вокруг не было заселенных земель. Интенсивно заселяться территория начала после учреждения «оренбургской экспедиции».

Среди народов кочевых

Не надо забывать, что Самара была первым русским городом на восточном берегу Волги. Заволжье вплоть до середины XVIII века безраздельно принадлежало кочевникам. Какие-то кочевые племена и народы, как, например, калмыки, признавали верховную власть русского царя, но при этом внутренние дела решали сами. Иногда эти дела перерастали в настоящие междоусобные войны, в которых гибли тысячи человек. Беспокойных диких подданных умиротворять приходилось царским чиновникам. Впрочем, калмыки хотя бы не угоняли русских в рабство, как многие другие, для которых работорговля составляла одну из основ «экономики набегов». Сведения о тех временах не слишком точные, но считается, что в начале XVIII века, несмотря на русские крепости с гарнизонами, кочевники угоняли каждый год до 10 тысяч русских подданных для продажи на рабовладельческих рынках Хивы и Самарканда.

Почти два века забвения

Из-за такой пограничной ситуации жизнь в Самаре на протяжении XVII и в начале XVIII веков была неспокойной, но невероятно захолустной. После усмирения разинского восстания прошло уже полвека. И хотя по нынешним временам это огромный срок, нужно учитывать, что сейчас история заметно ускорилась, а в допетровской России за полвека на юго-восточном рубеже страны мало что изменилось. Самара тихо ветшала, старая деревянная крепость сгорела, и в первом десятилетии XVIII века начали строить новую — земляную, по европейским образцам. Именно эту крепость раскапывали самарские археологи на Хлебной площади. Количество жителей, их состав и уровень развития города, казалось, менялись медленнее, чем пейзаж на волжских берегах. Приход к власти Петра I, перевернувшего Россию, мало что принес на самарскую землю. Внешнеполитические интересы императора находились намного западнее. От родной страны Петр требовал прежде всего ресурсов промышленных, поэтому начал развиваться заводской Урал. Самара спала, иногда просыпаясь из-за очередного набега, отбиваясь и засыпая снова.

Новая экспансия

Но плодородные земли, богатые ресурсами леса и реки, конечно, не могли так долго оставаться невостребованными. Новое движение на юго-восточной границе России начинается в царствие Анны Иоанновны. Чтобы защитить от набегов границы, было принято решение построить несколько линий — непрерывных укрепленных рубежей — валов, стен, рвов, с более мощными крепостями через каждые 30-50 километров. Одна такая линия начиналась от Самары и шла к реке Яик (Урал). Серьезной проблемой было отсутствие людей — ехать на эти плодородные земли, под стрелы кочевников, рискуя оказаться в кандалах на рынке в Хиве, в общем, никто особо не рвался. Поэтому приказом 1736 года на укрепленной линии от Самары до Оренбурга должно было селиться отставным солдатам и матросам, ссыльным, добровольцам из казаков и мещеряков, скрывающимся на Яике беглым. Именно такие люди были первыми жителями нашего края, да и Самары тоже. Так началась мощная экспансия на Юго-Восток. И, как это водится на Руси, во главе проекта стоял талантливый человек, у которого был большой план, — Иван Кириллович Кирилов.

Большие надежды

Птенец гнезда Петрова, талантливый выходец из социальных низов, Иван Кирилов был первым экономическим географом России, одним из основоположников русской географической науки, картографом и, конечно, авантюристом. У Кирилова была идея — укрепить границы России на Юго-Востоке, выйти к Аралу, построить там крепости и флот, так, чтобы обеспечить в итоге безопасный и прямой торговый путь в Среднюю Азию и в Индию. Кирилов, как человек, искушенный в государственных делах — все-таки обер-секретарь Сената (!), — продумал свой проект так, чтобы решить сразу множество попутных задач. Подробный план был представлен царице и получил одобрение не только ее, но и всемогущего Бирона. Иван Кирилов был назначен руководителем экспедиции, которая позже получила название «оренбургской». Одной из первых задач, которую удалось решить, собственно, и было основание Оренбурга — города-крепости по дороге в Азию. Но местное население, которое Кирилов изначально считал союзным или нейтральным, сильно вмешалось в планы похода на Индию. Восстание башкир, вспыхнувшее сразу в нескольких местах и охватившее Закамье и Заволжье, — вот проблема, которую пришлось решать экспедиции Кирилова. Поэтому про мытье ног в Индийском океане пришлось забыть и заняться освоением фронтира.

Мечта осталась лишь мечтой

С весны 1736 года Кирилов возглавляет карательную экспедицию по подавлению башкирского бунта. До 1000 башкир были убиты, десятки селений сожжены дотла. Казни, пожары, пытки — параллельно с этими будничными делами велась работа по картографированию Башкирии, описанию ее флоры, фауны, геологии и географии. Осенью 1736 года Кирилов переместил штаб оренбургской экспедиции в Самару и сам приехал сюда жить. Экспедиция к тому времени изменила свою направленность. Вместо освоения Арала и новых торговых путей на Восток пришлось заниматься защитой границ и обустройством нормальной оседлой жизни на восточном берегу Волги. Впрочем, Кирилов считал, что эта задача уже находится на стадии выполнения, и надеялся весной предпринять новую экспедицию на юг. Вместе с ним в Самаре находился, например, английский офицер Эльстон, который должен был осуществлять разведку и прежде всего изучить возможности судоходства на среднеазиатских реках. Индия манила, но здоровье подвело, и 14 апреля 1737 года Иван Кирилов скончался от чахотки. Это был первый государственный муж, ученый, да и просто человек выдающегося масштаба, обретший вечный покой в Самаре. Кирилов был похоронен в самарской церкви Николая Чудотворца (могила не сохранилась). Семье своей Иван Кирилов оставил только долги, из-за которых его родственники много лет жили в крайней нужде. И только в 1761 году, при Екатерине, справедливость отчасти восторжествовала — сыну Кирилова были дарованы 10 000 рублей, которые почти все ушли на погашение долгов семьи.

Его наследие

Свои главные труды Кирилов начал задолго до приезда в наш город. Но даже в его основополагающем исследовании «Цветущее состояние всероссийского государства» нашлось место для описания Самарской земли и самого города. Это, кстати, первое произведение русской экономической географии. И крохотная, ничего еще не производящая толком Самара в этом труде уже есть, будто мудрый государственный муж Иван Кирилов предполагал, какой огромный потенциал заложен в этом городе и каким мощным будет его влияние на экономику и географию. Отсюда, из Самары, бумаги Кирилова отвезли в Академию наук. А оренбургская экспедиция на некоторое время осталась без головы. На место Кирилова был назначен вскоре Василий Никитич Татищев — муж еще более выдающийся и славный. Он продолжил дело Кирилова и, хотя прожил в Самаре всего два года, немало повлиял на жизнь нашего края. К сожалению, именно Татищев по неясным причинам старался всячески умалить заслуги своего предшественника. Отчасти из-за этого в исторической науке к фигуре Кирилова относятся без особой симпатии. Наверное, пришло время признать его вклад. Вряд ли мы когда-нибудь найдем захоронение Кирилова, но имя его в историю Самары должно быть вписано навсегда!