В театре «Камерная сцена» показали спектакль, посвященный Осипу Мандельштаму

Режиссер Софья Рубина рассказала, что премьера должна была состояться в прошлом году, когда страна праздновала 125 лет со дня рождения великого поэта. Но выпустили только сейчас. За год до другой даты — 80-летия со дня его смерти. Об этом периоде — между двумя датами — рассказывает спектакль.

Словно отрывки цветного кинофильма, всплывают в воспаленном болезнью, голодом и холодом мозгу Осипа Мандельштама картины его прошлой жизни. Беззаботная юность, полные нелепых и трагических происшествий зрелые годы. Созданный для легкой жизни на залитом
солнечными лучами Олимпе, он, лишенный возможности зарабатывать своим талантом на хлеб, прозябал в нищете, несколько раз был арестован и скончался в пересыльном лагере Владивостока. Мог ли он не писать антисталинскую эпиграмму? Мог ли он стать угодным власти? Мог ли он избежать репрессий и «переждать»? Борцом он не был, но не писать не мог.

Лишенный героического пафоса центральный персонаж спектакля в исполнении Артура Быкова нахлебничает в доме, где его принимают, чтобы хвастать перед гостями, трясется от страха и бежит от преследований власти, по-детски наивно и заносчиво общается с собратьями по цеху. Анна Андреевна (читай — Ахматова, хоть фамилия и не названа) в исполнении Ларисы Ляпуновой — трехмерная версия знаменитого портрета кисти Модильяни. Вся состоящая из прямых линий, жесткая и гордая, она выглядит рядом с мятущимся «Осей» еще более мужественной. Чтобы угостить ее, он выклянчивает у соседей одно вареное яйцо. В наш век, когда главной проблемой остается лишний вес, а самым больным вопросом «что бы съесть, чтобы похудеть?», эта сцена смотрится как что-то сюрреалистичное. Автор спектакля не пытается создать идеализированный образ гения: он трусоват и нелеп, самодоволен и неуклюж. В очередной раз сталкиваясь с представителями закона, он предлагает вместо себя арестовать Волошина — человека, который пытается ему в этот момент помочь избежать заключения. Не из подлости, а просто от растерянности.

В процессе создания пьесы Софья Рубина использовала записи Мандельштама и его современников, а также биографические данные. Режиссер не скрывает от зрителей самых страшных и мерзких подробностей жизни поэта: жестокость обращения с попавшими в застенки НКВД, праведный гнев лагерных соседей по бараку, у которых Мандельштам воровал пайки. Несмотря на подлинность фактов, они воспринимаются опосредованно, словно через полупрозрачную ткань — не как подлинная жизнь, а лишь как рассказ о ней. Тем ярче контрастирует с ними пронзительность и красота его стихов (которые Артур Быков читает как свои собственные — выстраданные и прожитые) — единственная настоящая жизнь для Мандельштама. Но доказать это людям в кожаных плащах ему так и не удастся.

В нелепых ситуациях, в которые попадает главный герой, трагизм граничит с иронией, но зрителям не до смеха. С самого начала спектакля внутренне сжимаешься от одного только вида серых фуфаек и звука собачьего лая, и это напряжение не отпускает все полтора часа.

Больно за искалеченного телом и душой поэта, который называл этот век «волкодавом», поставившим ему лапы на плечи. Режиссер-постановщик приводит в спектакле другое сравнение: век — паутина из колючей проволоки. Автор сценографии Анна Завтур создает многозначный образ: это и ловушка для легкомысленного поэта — порхающей бабочки, и звездное небо, и неясная даль, куда Мандельштам уходит навечно из лагерного кошмара.