«Уместный театр» представил спектакль по мотивам пьесы Николая Коляды о предательстве и прощении

11.05.2017

176

Автор: Маргарита Петрова

«Уместный театр» представил спектакль по мотивам пьесы Николая Коляды о предательстве и прощении
Сам себя он называет «солнце русской драмы».

Исследователи считают, что для фиксирования современного русского языка он сделал примерно столько же, сколько в свое время Александр Островский или Максим Горький, собиравший «перлы народного остроумия» в записные книжки. Его обвиняли в использовании ненормативной лексики и «чернухе», но в речи его персонажей больше артистизма, чем вульгарности. Странно, но ни в одном театре Самары (помимо учебного при институте культуры) не ставили произведений Николая Коляды. До этой недели, когда в «Уместном театре» состоялась премьера по его пьесе «Канотье».

«Уместный театр» — это содружество актеров и режиссеров Самары. Артисты из разных трупп собираются под крышей Литературного музея, чтобы провести читки пьес современных авторов или показать эскизы спектаклей по ним. Читки сопровождаются обсуждениями, а предваряются краткими справками о творчестве драматурга. Таким образом самарцы имеют возможность ощущать себя ближе к контексту современного театра.

Пьесу «Канотье», написанную 25 лет назад, сложно назвать новой. Сегодня мы живем в совсем другом мире, но Коляда не стал бы классиком современной драматургии, если бы его тексты теряли актуальность после празднования пяти- или десятилетия существования.

Главный герой (актер Евгений Клюев) только маскируется под типичного персонажа начала 90-х — неудачника, доживающего свой век в коммуналке. Если отбросить внешние признаки его «никчемности», становится ясно, что он счастливее остальных персонажей, населяющих пьесу. И своей бывшей жены (Татьяна Артемьева), осуществившей мечту всех советских женщин — выйти замуж за иностранца, и ее избалованного и депрессивного сына (Дмитрий Дьячков), и соседки (Анастасия Карпинская), вглядывающейся в окно в надежде, что за ней явится принц на черном «Мерседесе».

Чарующий и волшебный внутренний мир главного героя режиссер Игорь Катасонов являет зрителям сразу. Подручными средствами (фонариком и бутылкой с водой) он создает дрожащий переливами волшебный источник света. Он выглядит тем более притягательным, чем сильнее сгущается мрак в помещении — почти весь спектакль проходит в темноте.

Постановщик не цепляется за точность деталей: все персонажи уравнены в возрасте (в пьесе разница порой достигает 27 лет), никакие предметы быта героев не окружают. Пространство поделено примерно пополам. На втором плане актеры сидят на подоконниках, ближе к зрителям лежит в постели из кассетных пленок и пластиковых бутылок Виктор. Внутренности отживших кассет — это не только образ мусорки, на которую он, оказывается, выброшен. Они шуршат как листья в осеннем лесу и переливаются как водная гладь, в которую он погружается, чтобы остаться наедине со своим миром.

Несмотря на то, что герои обсуждают реалии 90-х, они пользуются современными мобильными телефонами и зачитывают цитаты из соцсетей. Поднимаясь над бытовыми подробностями, режиссер фиксирует свое и зрительское внимание на индивидуальных чертах персонажей, пытается вывести на сцену тот пресловутый внутренний мир, который важен для любого художника. С этим связано и отсутствие финала — конец пьесы отбрасывается, и вместо него постановщик просто говорит: «Всем спасибо». Может быть, эта незавершенность способна стать тем крючком, который будет побуждать зрителей снова и снова мысленно возвращаться к спектаклю и пытаться разгадать его.

Комментарий:


Игорь Катасонов, РЕЖИССЕР:

• Работа по большей части фантазия на тему пьесы Николая Коляды. Хотел бы поблагодарить драматурга, который лично дал разрешение на эту постановку. Может быть, оригинального текста могло бы остаться больше, но это авторское прочтение. Мы используем музыку, специально написанную для постановки. Композитор Игорь Горбач замечательно справился со своей задачей.

В пьесе канотье, которым так дорожит главный герой, растаптывают — мы это убрали. Суть не в том, что шляпу топчут — мы по-другому сделали истерику героя, искали свои эквиваленты. Дело-то не в шляпе. Мне безумно нравится, что мы работаем на антитеатральной площадке: здесь нет сцены, освещения — привычного формата. Пытаемся говорить на сегодняшнем языке с сегодняшним зрителем. Со времени Станиславского прошло сто лет, а большинство постановщиков не пытаются найти новый язык и продолжают езду на старых приемах. Мы планируем еще пару раз показать «Канотье» в «Уместном театре» в этом сезоне

Комментарии

0 комментариев

Комментарий появится после модерации