В военные годы тысячи выпускников куйбышевских ремесленных училищ встали к станкам. Среди тех, кто заменил на заводах взрослых, был и наш земляк Григорий Засс. К 22 июня 41-го ему не исполнилось и 15 лет. Впрочем, рабочая биография нашего героя началась задолго до начала войны.
— В октябре 40-го, проучившись в седьмом классе чуть больше месяца, я бросил школу и поступил в ремесленное училище №7 на базе завода «Кинап». Для этого у меня имелись серьезные основания и прежде всего родители-инвалиды, у которых я не хотел сидеть на шее. Несмотря ни на что я и сейчас не жалею об этом решении. Благодаря нашему мастеру Василию Гордиенко я получил специальность токаря-универсала. При этом после распределения наш выпуск не пришлось доучивать на месте. Мы стали полноценным пополнением вместо ушедших на фронт рабочих.
Навсегда в его памяти осталось 22 июня 41-го.
— После выступления Молотова не было двора, откуда бы не доносился женский плач. Тем не менее тогда мы все были уверены, что война к осени закончится нашей победой.
Война внесла коррективы в учебный план ремесленных училищ страны. Вместо предусмотренных программой двух лет, обучение первого потока было сокращено до девяти месяцев. В начале августа группа Григория Засса получила распределение на строившийся на Безымянке завод №1 им. Сталина (ныне ЦСКБ «Прогресс»).
— Мы попали в огромный цех, где стояло чуть более десятка станков, прибывших вместе с рабочими из Смоленска. Не понимая всю серьезность обстановки, катались на тележках, хулиганили, развлекались. К тому же мы почему-то еще числились за училищем и даже получали там сухой паек.
Такая жизнь для нашего героя и его товарищей закончилась 10 сентября, когда они были официально приняты на завод. Вместе с этим кончилось и их детство.
ДНИ И НОЧИ…
В октябре 41-го в Куйбышев стали прибывать эшелоны с 1-го, 18-го, 35-го и 122-го московских заводов. Не хватало кранов и тракторов. Поэтому разгрузка, перемещение и установка оборудования осуществлялись вручную. Григорию Зассу достался новый станок немецкой фирмы «Кергер», и ему, как самому маленькому, дали ящик, чтобы он мог на нем стоять во время работы.
— В те годы мы выпускали детали к штурмовикам Ил-2. Смены продолжались по 12 часов. Однако нас, невзирая на возраст, часто оставляли на сверхурочные. Приходилось работать не только за себя, но и за тех рабочих, которых, несмотря на бронь, призывали в армию. В случае брака рабочий оставался в цеху до тех пор, пока ОТК не примет у него сменную норму. О выходных, не говоря уже об отпусках, думать не приходилось. Единственная отдушина была в пересменку.
До сих пор в его памяти сохранилась телеграмма Сталина, присланная им на 1-й и 18-й заводы в декабре 41-го. В ней тот упрекал руководство за малый выпуск самолетов.
— Даже сейчас помню ее текст: «Недопоставка самолетов Ил-2 для фронта наносит удар в спину Красной Армии. Ил-2 нужен для фронта как хлеб, как воздух». Реакцию заводского начальства угадать несложно. Тогда каждому из нас было дано повышенное задание, за выполнение которого взыскивали по всей строгости военного времени. На наш возраст не смотрели — официально мы считались взрослыми.
Если говорить об условиях труда, то и сейчас он вспоминает о них с содроганием. — Цех, куда мы попали, имел вначале только стены. Лишь в конце года заключенные поставили крышу. Впрочем, и это мало спасало нас в начале первой военной зимы. В помещении было так холодно, что не помогали даже пальто и фуфайки. Поэтому для обогрева пришлось разжигать костры. Лишь с января 42-го стало немного получше.
Еще хуже было в бараках, где жили эвакуированные москвичи и смоляне.
— Был такой холод, что у одного рабочего к стене примерзли волосы. Некоторые, особенно одинокие, даже жили в цехах, где было сравнительно теплее, чем дома.
Не дай бог было заболеть.
— Вначале надо было зайти в заводской медпункт. Там фельдшер давал направление в поликлинику, которая находилась в районе площади им. Кирова. Если кто получал освобождение от работы, его норму раскидывали на остальных. Не знаю почему, но тогда я ни разу не болел.
Чтобы успеть к сроку, Григорий Ионович вставал в 4 часа утра, пешком добирался до железнодорожного вокзала. В 5.30 оттуда до станции Безымянка отправлялся попутный поезд.
— За опоздание свыше 21 минуты можно было попасть под суд. Поэтому на посадку, которая не всегда проходила мирно, надо было прийти как можно раньше. В вагоны набивалось столько народу, что не закрывались двери. Так и ехали, даже на подножках и на крышах. Еще труднее была обратная дорога — на морозе, в метель, под дождем (не было крытой платформы) часами ждали обратный транспорт. Лишь позднее увеличили количество вагонов в составах, пустили электрички и на полчаса сдвинули график работы между заводами.
КРУПИНКА ЗА КРУПИНКОЙ ГОНЯЕТСЯ С ДУБИНКОЙ
Отдельно скажем о питании. Конечно, в отличие от служащих и иждивенцев (детей и неработающих пенсионеров), рабочие оборонных предприятий получали по карточкам 800 граммов хлеба в сутки. При этом их еще кормили в заводской столовой. Тем не менее о качестве еды говорить не приходилось.
— Да, мясо нам давали, но только солонину. И то не всегда ее хватало. Порой вместо нее мы получали свежемороженую селедку. Часто и на первое, и на второе ели манку.
Был и еще один нюанс.
— За солонину, жиры, крупу, сахар (все это исчислялось в граммах), за рыбу из наших карточек вырезались талоны. Калорийность пайка оставляла желать лучшего. Часть моих сверстников и даже взрослых рабочих авансом съедала положенное на месяц в первую неделю, а потом пыталась продержаться любыми средствами, вплоть до облизывания тарелок или поиска пищевых отходов. Смотреть на это было страшно. Впрочем, даже это не всегда спасало их: они болели водянкой и в большинстве случаев умирали от истощения. Самой настоящей трагедией была потеря карточек, а без них продукты не продавались. Тогда оставалось либо продавать вещи, либо побираться. Иначе смерть. Как только держались люди, если ко всем лишениям еще добавлялись похоронки с фронта?
В этой ситуации люди пытались найти выход.
— Семейные разбивали огороды. Кто-то мастерил поделки и потом обменивал на продукты. Я и мои сверстники ходили рыбачить на Самарку, Волгу или Яиц-кое озеро. Для моей семьи большим подспорьем была моя зарплата. Когда принес первую получку в две тысячи рублей, родители от счастья долго не могли поверить в то, что я это заработал.
От кошмарных условий тыловой жизни многие стремились спастись… на фронте.
— Выход был простой: попасть в облавы, которые тогда часто устраивались на рынках. При этом надо было не иметь с собой документов. Или хотя бы их спрятать. Моя попытка попасть таким образом в армию закончилась неудачей. Когда нас привели на сборный пункт, прошел слух о том, что тех, у кого не будет удостоверений, пошлют в штрафную роту. Я испугался такого варианта. Пришлось предъявить спрятанный пропуск, и меня прогнали прочь.
ДОРОГИЕ МОИ МАЛЬЧИШКИ И ДЕВЧОНКИ
Тем не менее несмотря ни на что подростки военной поры все же оставались подростками.
— Было тяжело, но для нас жизнь продолжалась. После первой и перед второй сменами мы всегда находили возможность поиграть со сверстниками, рыбачить, ходить в кино или на танцы в клуб, ухаживать за девчатами. Именно так я познакомился со своей будущей женой.
О том, что закончилась война, Григорий Ионович, как и все, узнал утром 9 мая.
— Внезапно со стороны железнодорожного вокзала раздались выстрелы и паровозные гудки. То, что я испытал, когда мне сообщили эту радость, невозможно передать никакими словами. Для нас вместе с войной закончилось и детство. Мы считались рабочими, и никому в то время до нас не было никакого дела. Досталось всем сполна. Нам, как и взрослым, приходилось тогда приспосабливаться, чтобы выжить. Когда проезжаю мимо штурмовика, то испытываю гордость. В нем есть и частица меня.
В рамках фронт-проекта «Народ и Армия» «СГ» рассказывает о том, как служат сегодня наши парни, как работают и чем живут заводы Самары, с чего начиналась «оборонка» в далекие военные годы. Ведь история — это не только многотомные исследования ученых, история — это то, что происходит с нами каждый день, год за годом. И мы должны эту историю сохранить для потомков.
Мы ждем ваших писем с пометкой «Фронт-проект» по адресу: 443020, г. Самара, ул. Галактионовская, 39, редакция «Самарской Газеты» или [email protected]
Культура
Культура
Культура
Комментарии
0 комментариев