Космические старты Ивана Анодина

Его офицерская служба начиналась на Байконуре

В 1963-м выпускник Вольского командного технического училища РВСН (Ракетных войск стратегического назначения) лейтенант Иван Анодин неожиданно для себя получил распределение на Байконур.

Молодого офицера должны были направить в Подмосковье, но в последний момент получилось так, что пришлось ехать в противоположную сторону. Однако приказы в армии не обсуждают, и в сентябре Иван прибыл на 10-ю площадку, где находилось Управление научно-исследовательского испытательного полигона (так в те годы официально назывался космодром). Уже на месте был отправлен служить в качестве начальника расчета наземного оборудования на 31-ю стартовую площадку.
— Нельзя сказать, что первое впечатление от места, где начиналась моя офицерская служба, было радужным, — вспоминает ветеран. — Скорее наоборот. Выгоревшая степь, жара за пятьдесят и прочие «прелести» не способствовали возникновению у меня мажорного настроения.
Впрочем, начальство настолько загрузило прибывшего новичка, что вскоре тому стало не до хандры. Служебных забот хватало с избытком. От точности работы зависело слишком многое. Поэтому какие-либо ошибки были непозволительной роскошью.
Иван Иванович поделился: на запуск ракеты, согласно нормативам, дается несколько дней. Сначала прибывшее с завода «изделие» собирают в монтажно-испытательном корпусе в горизонтальном положении на транспортировочной железнодорожной тележке. Проводятся автономные и комплексные испытания всех узлов, агрегатов и систем. Затем заседает комиссия, которая выносит решение о вывозе на стартовый стол, где продолжаются дальнейшие работы по предстартовой подготовке. Лишь после заправки можно быть уверенным в том, что полет состоится на следующий день. — В случае с «Союзом» главным условием была синхронность пуска с появлением ранее запущенного объекта над точкой старта, — рассказывает Иван Иванович. — Если по каким-то причинам перед запуском возникают форс-мажоры, то он откладывается еще на сутки. При этом сама ракета дозаправлялась.
Многими из перечисленных работ и приходилось заниматься Ивану Анодину и его сослуживцам.

БЕЗ ДЕДОВЩИНЫ
Через некоторое время последовало новое назначение, и лейтенант Анодин возглавил расчет операторов наземного пуска. К тому моменту они почему-то уже состояли не из офицеров, а из солдат-срочников (в основном, сержантов). Группы комплектовались из тех, кто до призыва имел инженерное или техническое образование.
По словам ветерана, это значительно сокращало время на их предварительную подготовку. Уже примерно к середине второго года службы они осваивали все необходимые навыки работы и в оставшиеся до увольнения в запас полтора года работали с полной отдачей. При этом во всех подразделениях действовало правило — домой не отпускали до тех пор, пока не подготовят полноценную замену. Что касается взаимоотношений Анодина с подопечными, то они были своеобразными.
— В пультовой мы общались между собой по имени и отчеству. Однако за ее пределами действовали уже уставные нормы, — вспоминает Иван Иванович. — Ребята были понятливые, и никаких попыток с их стороны установить панибратство не возникало. Если говорить о дедовщине, то ею в то время еще в армии и не пахло. С этим явлением мне как офицеру придется столкнуться гораздо позже.

РАБОТА У НАС ТАКАЯ…
За пять лет службы на космодроме Байконур Иван Анодин участвовал в девяноста пусках ракет. К сожалению, не всегда они заканчивались благополучно. Были и «накладки», как, например, в 65-м году. Однажды после отхода мачты дозаправки не закрылся один из клапанов, и какая-то часть окислителя вылилась до старта. Из-за этого «изделие» не смогло долететь до цели на Камчатке и рухнуло еще на территории Казахстана. Как выяснилось, все произошло из-за замерзания того злополучного клапана. Люди не пострадали.
Вспомнился и другой эпизод, когда пошли первые «Союзы». Закончилось тогда все менее благополучно. Дали уже команду «зажигание», когда в одной из систем внезапно обнаружилась какая-то неисправность после перехода на автономное бортовое питание. Поэтому старт отменили и сняли питание с борта. Однако в этот самый момент произошло «заваливание» гироскопов ракеты-носителя на аварийные концевые контакты. Сработала система аварийного спасения капсулы с объектом. По какой-то причине повредился один из баков. Топливо стало вытекать, и сразу же произошел взрыв. Многотонные фермы летали как пушинки на высоте нескольких десятков метров.
Тем не менее успешных запусков было, конечно, больше, и за них следовали поощрения. В октябре 66-го Анодину дали орден Красной Звезды.
— Награду мне вручали главком РВСН Маршал Советского Союза Николай Крылов и космонавт Владимир Комаров. На всю жизнь запомнились слова Комарова: «Спасибо за работу. Какой же ты юный, лейтенант», — делится воспоминаниями Иван Иванович. командира отряда космонавтов Николая Каманина, Юрия Гагарина.

БЫТ НЕ ЗАБЫТ
Как вспоминает Иван Иванович, ни с жильем, ни с питанием проблем не возникало. Женатые офицеры вместе с семьями жили на 10-й площадке (оттуда они добирались на мотовозе), а их холостые сослуживцы — в общежитии 32-й площадки. Там же располагались и казармы.
— Снабжались мы по повышенной норме, — говорит Анодин. — Поэтому не знали, что такое дефицит. Было даже чешское пиво. В отличие от большинства других гарнизонов, скучать на космодроме не приходилось. Работы было так много, что ее с избытком хватало и для офицерских жен. А еще здесь работало немало вольнонаемных незамужних девушек. Так что, кто хотел, тот при обоюдном желании мог устроить свою личную жизнь.
В свободное время занимались художественной самодеятельностью, в клубе регулярно показывали кинофильмы, приезжали с гастролями артисты.
Тем не менее жизнь там была далеко не во всем сладкой.
— В пятидесятиградусную жару мы, офицеры, носили тогда полушерстяную полевую форму с яловыми сапогами, — вспоминает Иван Иванович. — Какие ощущения при этом испытывали, можно только представить. Примерно такое же «удовольствие» испытывали и солдаты. Летом — пыль. Зимой — морозы в придачу с сильным пронизывающим ветром. При этом до ближайшей цивилизации сотни километров.
Не все сослуживцы Анодина выдерживали это. К тому же космодромы у офицеров считались сродни ссылке. Уехать оттуда можно было только либо в академию, либо на гражданку. Однако в те времена досрочно уволиться из армии можно было лишь через суд офицерской чести. Поэтому желающие сбежать чудили как могли.
— Кто у всех на глазах косил цветы на клумбах перед штабом полигона, — рассказывает Иван Иванович. — Кто ездил пьяным на ишаке по улицам с бутылкой в руке. Можно до бесконечности перечислять все эти уловки. Конечно, водку у нас не продавали, но ее можно было обменять у местных на станции Тюратам на обмундирование. Особо страждущие потребляли спирт, которого было в избытке.
А он уехал так. В 68-м старший лейтенант Анодин поступил в Военно-инженерную академию им. Дзержинского и навсегда покинул Байконур.
— С одной стороны, те пять лет нельзя выбросить из жизни. С другой — передо мной тогда открывалась перспектива роста. Байконур стал моим стартом, -сказал Анодин.

СПРАВКА "СГ"

После окончания академии военная судьба забрасывала Ивана Анодина в разные воинские части. Он служил в Советске Калининградской области, Смоленске, Каунасе. В запас из ракетных войск стратегического назначения ушел в звании подполковника. Переехал в Самару — отсюда родом жена.