Четыре роли Аллы Коровкиной

 

Сложно сказать, судьба ли подкидывает Алле Коровкиной все новые роли, или она сама, не привыкнув сидеть без дела, находит себе все новые профессии, но в каждой из них она стремится к совершенству.
 

Первая роль — актриса
 

— С детства я была очень застенчивым и правильным ребенком, честным октябренком, потом пионеркой, комсомолкой. Единственный любимый предмет в школе был математика, могла заниматься ею 24 часа в сутки. У меня есть грамоты за победы во всероссийских олимпиадах. Меня без экзаменов брали на физико-математическое отделение владивостокского университета… Но я была стеснительной девушкой и только на сцене чувствовала себя свободно. И директор Дома офицеров мне предложил: «Попробуй поступить в театральный». Серьезно к этому никто не отнесся. А я поступила в Дальневосточный институт искусств на театральный факультет.

— Что вспоминается из времени работы в Куйбышевском академическом театре драмы?
 

— Какие были актрисы! Рядом со мной работали красавица Лена Орлова — породистая, обаятельная, с юмором, Лена Харитонова — чувственная, сексуальная, с потрясающей фигурой, Саша Комракова — я помню, как Петр Львович Монастырский назвал ее единственной актрисой трагического амплуа… Мы переживали, если оказывались во втором составе. Я работала круглые сутки, у меня были практически только главные роли. Но свою работу я всегда оценивала на четыре с минусом.
 

— Артист вообще может оценить себя? На что ему ориентироваться?
 

— Когда играешь на сцене, все восприятие обманчиво. Один зритель начал хлопать, все поддержали. Это не показатель того, хорошо ты сыграл или плохо, поэтому на это артисту ориентироваться нельзя.
 

Эту профессию я не пожелаю никому. Мы все привыкли к банальной фразе «профессия артиста зависимая». Она абсолютно рабская! Ты зависишь от одного человека. От его моральных качеств. У Петра Львовича было неприятие к каким-то артистам в театре, чисто по-человечески, но он никогда не наказывал отсутствием ролей. Он не брал в свои спектакли, но приезжали другие режиссеры и работали с ними. Это театр, от этого никуда не денешься. Но те, кто у него был в театре, все были для него лучшие. И это выражалось в том, что они все играли.
 

В моей жизни были роли, которые я безумно любила, относилась к ним очень трепетно и как бы со стороны всегда себя контролировала.
 

— Какие это спектакли?
 

— «Любофф» Льва Стукалова. Важный этап в моей жизни, очень хорошая школа. Сейчас у нас в городе нет жанра драматической клоунады. Я очень любила «Полет над гнездом кукушки», «Влюбленный дьявол». Сейчас у меня два этапных, дорогих спектакля. «Пианино в траве» я вспоминаю как отдельный мир. И, конечно, «Август. Графство Осейдж», в котором я до сих пор продолжаю играть.
 

Вторая роль — педагог
 

— Педагогическую деятельность я начала, проработав в театре 20 лет. Мне все казалось, что я еще не имею на это права. Когда вчерашние выпускники приходят преподавать в вуз, я не знаю, чему они могут научить. «Вроде бы педагоги» выпускают «вроде бы артистов».
 

У нас была танцевальная сказка «Царевна-лягушка», в которой была занята вся молодежь. Поскольку я актриса танцующая, режиссер-постановщик Сергей Грицай сделал меня своей правой рукой, и я ребят стала организовывать. Вячеслав Алексеевич Гвоздков увидел мою способность держать дисциплину, и когда он стал набирать курс, меня пригласили «классной дамой». Периодически возникали ситуации, когда занятие вести было некому. А я была рядом.
 

Сначала занималась с ними тренингами. К счастью, после двухлетней лаборатории Вениамина Фельштинского у нас в театре остались контакты и с ним, и с преподавателем Санкт-Петербургской театральной академии Ларисой Грачевой. Я долго училась у них.
 

Преподаватель смотрит из зала и оценивает свою работу. И понимает: в том, что сейчас делают ребята, есть и его труд. У меня даже нет желания выходить и кланяться, я просто сижу и, простите за выражение, балдею от того, как классно они играют.
 

Третья роль — режиссер
 

— Вы создали Самарскую актерскую мастерскую «Доктор Чехов» для реализации своих творческих замыслов?
 

— Человек я деятельный. Если мне совсем уж нечем будет заняться, пойду сажать грядки во дворе. Мы не театр, а объединение артистов из разных трупп, которые хотят попробовать себя в чем-то незнакомом. Это одна из сторон актерской профессии — жажда нового и желание работать больше и больше.
 

Мало у кого из начинающих актеров есть видение себя в театре не как звезды, а как служащего какой-то идее, теме. Своим студентам я всегда говорила: на нас с вами колоссальная ответственность. Нам дано право на то, чтобы люди в зале нас слушали. Не имеет значения, сколько их — 500 или десять человек. Поэтому у артиста должна быть четкая позиция: с чем я выхожу к людям, что я им даю.
 

Мы попробовали сделать поэтический спектакль о любви. Кому еще брать эту тему, как не молодым актрисам? За год «Люблю?!» мы сыграли раз 15. Для объединения, у которого нет ни помещения, ни вообще ничего, это хороший показатель.
 

Сейчас мы с более взрослыми актерами репетируем новый спектакль. Это заказ на один престижный зарубежный фестиваль. Не хочу говорить заранее.
 

— А жанр какой?
 

— Я иногда в шутку говорю: «У меня все постановки одного жанра — откровенный разговор». И все о любви.
 

— Как вы начали писать пьесы?
 

— Появилось много свободного времени, а без дела сидеть я не умею. Решила попробовать. Написала «Металлолом» и стала рассылать: отправила дочери, подруге. Они отозвались положительно. Я подумала, что они мне льстят, и отправила Герману Грекову (бывший завлит театра драмы, драматург. — Прим. авт.) с просьбой ответить так честно и грубо, как он умеет. Герман мне написал, что слог хороший, юмор хороший, а чтобы это была ново-драмовская пьеса, в нее надо добавить остроты и гадостей. Кто-то мне посоветовал отправить ее на конкурс Театра сатиры. А что терять? Отправила и забыла. Позже пришло письмо: «Ваша пьеса вошла в шорт-лист конкурса Театра сатиры». Из 100 присланных пьес выбрали пять. Я так загордилась!

Мне написали, что мою пьесу пока не могут взять к постановке, потому что она рассчитана на три действующих лица, а им нужна для большой сцены.
 

А потом моя пьеса понравилась дипломнице Фельштинского, и она ее поставила. Премьера прошла на малой сцене ТЮЗа им. Брянцева в Санкт-Петербурге.
 

— Какие чувства испытывали, когда смотрели постановку своей пьесы?
 

— Это не сравнить ни с чем — ни с эмоциями актера, ни с эмоциями педагога. Моя голова вертелась, как пропеллер: я смотрела, кто засмеялся, кто вздохнул, кто заплакал. Они переделали всю пьесу, по-другому расставили акценты. Но это не имело для меня никакого значения. Светлее чувства я в жизни не испытывала. Может быть, когда первый раз принесли ребенка.

Ощущение вздоха.

— Как получилось, что вы потом сами поставили эту пьесу?
 

— На премьеру вместе со мной поехали две актрисы нашей мастерской — Анастасия Ермилина и Татьяна Коровина. Они на меня насели со словами, что лучше поставят. У нас получился совсем другой спектакль — и по жанру, и по настроению. На роль третьей героини к нам пришла Надя Попова. На мой взгляд, она раскрылась как талантливая и глубокая драматическая актриса. И очень трудолюбивая. «Металлолом» мы играли два раза: первый — в Доме актера, второй — в ресторане. Там все так красиво оформили для нас. Начался спектакль, а в соседнем зале пошел шум. Я сидела и думала: «Катастрофа. Сейчас люди будут вставать и уходить». Закончился спектакль. Хлопали минут 15. Причем это были не друзья, которые пришли нас поддержать, а незнакомые люди. Вот это актрисы! Они все заполонили своей энергией, своим желанием сказать зрителям то, что у них на душе.
 

P.S. Пьеса Аллы Коровкиной «Металлолом» стала лауреатом I Всероссийского литературного конкурса «Читаем новую пьесу» имени Семена Табачникова.