«Мы боролись за это счастье — жить!» Мальчишки и девчонки вставали к заводским станкам и работали во имя Великой Победы

В преддверии Дня защитника Отечества «Самарская газета» встретилась с несколькими жителями города — ветеранами Великой Отечественной войны. Они не сражались на фронтах, не были подрывниками в составе партизанских отрядов, не работали во фронтовых госпиталях. Они ковали победу на оборонных предприятиях, еще совсем юными мальчишками и девчонками школьного возраста. И так защищали Отечество. Сегодня о своей судьбе рассказывает Нина Георгиевна Шлетова.

Мобилизованы в… ремесленные училища

— Я родилась в январе 1925 года в городе Кимры Калининской — ныне Тверской — области. Мама умерла, когда было мне 8 лет. С 14-ти стала жить в Ленинграде у маминой сестры. В 1941 году с отличием окончила семь классов и, чтобы быстрее получить какую-нибудь специальность, подала документы в престижную по тем временам Высшую школу машинописи и стенографии. Но началась война. Она уравняла всех — и отличников, и отстающих… Все мои 15-16-летние сверстники были мобилизованы в ремесленные училища. И я по повестке попала в РУ №67.

К Ленинграду, который был для меня городом-мечтой, созданным великими зодчими и великой классической литературой, все ближе подходили фашисты. В августе 41-го нас направили рыть противотанковые рвы на подступах к городу. Мы работали там до заморозков, нас уже бомбили. Много ребят тогда погибло. А 8 сентября, когда уже была уничтожена немалая доля продовольственных ресурсов Ленинграда, нас, ремесленников, направили расчищать завалы и извлекать то, что осталось после пожаров. На огромных Бадаевских складах видели, как после взрыва летят в воздух куски рафинада… Мы сгребали потом землю, заливали ее водой, а когда «чай» отстаивался, пили эту сладкую жижу.

На складах разрушенных маслозаводов разбирали штабеля расплющенных кокосовых орехов, которые видели впервые в жизни. Тогда мы еще не знали, что все происходящее значит для любимого города. Но уже через месяц стало понятно — это блокада, это голод, холод и смерть. Зимой мы изучали теорию заводского дела в бомбоубежищах. В перерывах между налетами и обстрелами изготавливали первые несложные инструменты, станки для наковок. Нас, ремесленников, пытались поддерживать: мы получали рабочие 250 граммов хлеба в день, в завтраки и ужины дрожжевой суп, который из-за неприятного запаха я часто не могла есть. Но из молодых тел медленно уходила жизнь. Особенно быстро сдавали мальчики. Девчата держались дольше — они начали умирать весной.

По Дороге жизни — в эвакуацию

— 2 марта 1942 года нас, целый эшелон ремесленников, эвакуировали из Ленинграда. Когда поезд отходил от очередной станции, на насыпи оставались лежать снятые с рейса трупы. 24 марта наш товарный поезд прибыл на Северный Кавказ в город Георгиевск. Самых слабых выносили на носилках и увозили в больницу, у вокзальной ограды стояли женщины и, глядя на нас, плакали навзрыд. Мы были там до 18 мая, набирались сил: жили по частным квартирам, питались в столовой. А потом нас отправили в город Куйбышев.

31 мая выгрузились на станции Безымянка. Утром прибыли представители заводов, и всех нас, ремесленников, разобрали по разным предприятиям. Меня взяли на авиационный завод. Жить предстояло в бараке на 100 человек с двухъярусными нарами. Сначала мы было взбунтовались, не хотели вселяться в такое жилище, но когда приехали из столовой, наши вещи уже лежали на нарах. Надо было привыкать к таким суровым условиям.

Заводская вахта и… творчество

— На заводе меня направили ученицей токаря в группу механика. Мой учитель ежедневно выполнял такие большие задания по изготовлению деталей, что, казалось, у него не должно было оставаться времени на занятия с новичками. А он нахо- дил, обучил меня основам токарного дела. Вскоре я начала изготавливать первые несложные детали — болты, гайки, втулки, шпильки, валики. Работать приходилось только с 8 часов вечера до 8 утра, потому что днем все станки были заняты, я сменяла своего учителя. Очень трудно было бороться со сном, особенно перед рассветом. Казалось, вот-вот упадешь лицом на вращающийся патрон.

На станке проработала с июня по сентябрь. Как-то вызвал меня механик цеха, спросил, как училась в школе, а когда узнал, что была отличницей, направил работать подготовителем. Я составляла дефектные ведомости на ремонт оборудования, получала необходимое оборудование в цех со склада, другие задания выполняла.

Война, пережитые кошмары не отпускали и в тылу. Даже вдали от линии фронта меня по ночам преследовали ленинградские бомбежки и блокадный голод. Опору и спасение нашла там, где обретала их прежде — в книгах, творчестве. Жила я в общежитии, а рядом в бараке находился клуб с кружками художественной самодеятельности. Мы шли туда после 12-часового рабочего дня. Хватало сил петь, танцевать, ставить спектакли в театральном коллективе, потому что искусство, мирное творчество давали эмоциональный подъем, очищение. Я подготовила композицию по поэме Маргариты Алигер «Зоя», прочитала ее руководителю театрального кружка, и меня пригласили в коллектив. На встрече нового, 1943 года я уже участвовала в концертной программе. Трудность обыденной жизни отступала перед этой магией театра, «сценические страсти» лечили, выправляли нашу душу, и мы, воодушевленные, могли достойно проходить через реальные испытания.

После войны

— Война осталась позади. В цехе из группы механика меня перевели в планово-диспетчерское бюро на должность плановика. Я поняла, что знаний не хватает, потому пошла в вечернюю школу, а затем поступила на вечернее отделение планового института.

Параллельно продолжала заниматься в театральном коллективе, играла в спектаклях. В 1959 году нашему театральному коллективу, первому в области, присвоили звание народного. В начале 1963 года меня перевели в плановый отдел нашего авиазавода на должность начальника бюро. У нас в подразделении рассчитывалась цена выпускаемых заводом самолетов. Работа была ответственная, напрямую связанная с министерством авиационной промышленности страны.

В 62 года я ушла на пенсию. 33 года было отдано художественной самодеятельности: зрителям нравилась моя «искренность высказывания», как отмечали критики в СМИ. Со спектаклем «Глубокая разведка» по пьесе Александра Крона мы даже выступали в Москве, в Кремле. В 1966 году мне было присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР». Это такая же дорогая мне награда, как и медали «За оборону Ленинграда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Трудное военное детство сказалось на здоровье: детей у меня нет. Но есть замечательные друзья, с которыми прошли огонь и воду, пережили множество трудностей. Есть хорошие, заботливые соседи, которые очень помогли после перенесенного перелома. Передвигаюсь на коляске или с ходунками, но сама готовлю, убираюсь в квартире, глажу белье. Я всегда занята, и некогда мне думать о стрессах. Даже с ходунками и двумя тростями в руках я радуюсь каждому дню и стараюсь продлить это великолепие — жизнь.